Список фамилий.

Соболев Савва - вахмистр Сибирского драгунского полка, под видом купца совершил разведывательную экспедицию в Джунгарию в 1745 г.
Окуньков - подполковник, командующий Семипалатинской крепостью в 1745 г.
Аблязов Федор - поручик с 23 июня по 15 декабря 1745 г., пребывал в Джунгарии с дипломатическо-разведывательной миссией.

Потанин Г. Н. Избранные сочинения. Павлодар: ЭКО, 2010. - с. 215.

[/b]

Ложное несколько представление существует в Центральной России о так называемом Сибирском казачьем войске; его смешивают с обыкновенными казачьими войсками, что совершенно не справедливо.
Вдоль границы, отделяющей Киргизскую степь от губерний Тобольской и Томской, тянется Сибирская казачья линия, состоящая из ряда станиц и поселков, от 40 до 100 дворов, редко в 200 и более. Линия эта населена войском, которое составляет так называемое Сибирское казачье войско.
Линия начинается от Звериноголовской крепости, на восточной границы Оренбургской губернии, Сибирским поселком, и кончается близ китайской границы, где у подошвы высокой горы в Алтае расположен самый восточный поселок - Урильский. Длина всей линии 1800 верст, что равняется протяжению от Варшавы до Парижа.
В старое время назначением этой линии было защищать внутренние округа Сибири от набегов киргизов и других кочевников. Самая древняя часть линии та, которая лежит по Иртышу, от устья Оми до устья Бухтармы; она была основана в начале прошлого столетия, при Петре Великом.
Степной характер реки Иртыша не привлекал на ее берега вольной русской колонизации, которая прошла на восток, придерживаясь северной окраины степей, или той полосы, которая представляет переход от степей к лесной полосе. На Иртыше колонизация дошла до слободы Чернолуцкой (в 50 вер. от Омска на север) и тут остановилась.
Но, с государственной точки зрения, долина Иртыша представляла важный интерес, как самый удобный путь в Центральную Азию. По ней можно было проникнуть на 1000 верст внутрь материка с речной флотилией; да и для сухопутного войска долина большой реки, с обширными лугами, представляет путь, равного которому здесь не было.
До прихода русских, Иртышская долина уже служила путем для международных сношений; вдоль ее ходили торговые караваны из Центральной Азии в Сибирь; об одном из таких-то караванов, вероятно, и услышал Ермак, двинулся было ему на встречу, но на пути погиб. Впоследствии, когда север Сибири был уже занят русскими, караваны продолжали ходить по Иртышу; они доходили на север до озера Ямыш, и здесь, по-видимому, происходил обмен среднеазиатских товаров на сибирские меха: здесь была доисторическая ярмарка, на которую привозили бумажные ткани - из Яркенда, ревень - из Синина; этим путем, вероятно, и приходил в Европу, в отдаленной древности, этот лекарственный корень. Караваны выходили из Яркенда, пересекали Джунгарские степи и выходили в долину Иртыша около озера Зайсана; отсюда они шли вниз по Иртышу. Когда в Центральной Азии было спокойно, караваны снаряжались, может быть, и из более Центральной Азии - из окрестностей озера Хухунор и города Синина, возле которого на горах растет ревень.
Когда северная Сибирь была занята русскими, яркендские купцы стали проезжать до Тобольска и еще далее, до Ирбита, что и положило начало ирбитской ярмарке. От этих-то купцов сибирский губернатор Гагарин услышал о золотом песке и послал боярского сына Трубникова разведать о нем. Трубников достиг до города Синина, осмотрел прииски и прислал в Тобольск пробу. Это известие подало Петру Великому мысль завоевать Яркенд. Было послано две экспедиции вдоль Иртыша, одна в 1715 году, другая в 1719. До Яркенда экспедиции не достигли, но результатом этих предприятий была постройка крепостей по Иртышу. Первою была построена Омская крепость (в 1716 г.), а в 1720 г. была уже основана крепость Устькаменогорская. Таким образом, в четыре года была занята долина Иртыша на протяжении 800 верст.
В промежутке между Омской и Устькаменогорской крепостями были построены другие крепости и форпосты, в том числе и Ямышевская, против озера Ямыш. Эта последняя, благодаря торговому значению урочища, на котором она построена, была признана за более важную и здесь было сосредоточено главное начальство над линией. Гарнизоны в крепостях содержались регулярными командами. Жизнь в крепостях, вероятно, ничем не отличалась от той, которую описал Пушкин в своей «Капитанской дочке». На помощь регулярным командам присылались сибирские казаки из городов Тары, Тобольска, Тюмени и других. Некоторые из них поселялись надолго около крепостей; из них к половине столетия составилось местное сословие так называемых «крепостных казаков». Это и было зерно, из которого потом выросло Сибирское казачье войско.
В 1745 г. крепостных казаков считалось только 600 человек. Впоследствии сословие это продолжало пополняться Башкирами, Мещеряками, Донскими и Уральскими казаками, детьми драгун и солдат, которые частью сами, отставая от своих команд, уходивших после срочной службы на родину, приписывались в крепостные казаки, частью были вписываемы в казаки волею начальства. В Отечественную войну 1812 г. казачье сословие было так значительно, что начальство нашло возможным вывести с линии регулярные войска в Европейскую Россию, а охранение линии оставить исключительно на попечении казаков, которым вместе с тем дана организация по образцу других казачьих войск.
Таким образом, Сибирское казачье войско не было, подобно Донскому и Уральскому, продуктом самобытного земского движения на окраины; занятие линии совершилось не по почину вольных казачьих партий и охочих людей, как совершилось завоевание Сибири, но исключительно по военно-политическим соображениям правительства.
Казачья линия распадается на три части: Иртышская линия, самая древняя часть всей линии, представляет фронт, обращенный к Киргизской степи, который остался без изменения во все время существования линии; фланги же, напротив, подвергались перемещениям сообразно с колонизационным движением сибирского крестьянства. Правый фланг линии составляется из ряда станиц, которые тянутся от Омска до Звериноголовска; эта линия, за исключением немногих станиц, лежащих на берегу реки Ишима, расположена при мелких озерах; у местных жителей она известна под именем Горькой лини, потому что на землях ее встречается много озер с горько-соленой водой. Линия перенесена на нынешнее место в 1755 году; до этого же года линия проходила севернее, в параллели города Ишима. В настоящее время, по распоряжению начальства, много казачьих селений основано впереди этой линии среди киргизских кочевьев. Левый фланг также не раз был переносим: в прошлом столетии он проходил от Устькаменогорска на северо-восток, параллельно северным предгорьям Алтая, потом был перенесен южнее внутрь Алтая, и, наконец, в настоящее время перемещается еще глубже, вдоль долины Бухтармы.
Эти три линии отличаются одна от другой как физическим характером занимаемой местности и условиями быта, так и народным характером. «Горькая» линия проходит по стране, удобной к земледелию, но лишенной хорошей воды и строевого леса. Местность, в которой она находится, представляет равнину, усеянную множеством озер; из рек, только Ишим пересекает ее в одном месте да концы линии упираются с одной стороны в Тобол, с другой - в Иртыш. Озера большею частью горько-соленые; часть их представляет высыхающие озера с гниющими растительными остатками, в летние жаркие дни наполняющими воздух вонючим газом. Лес состоит из двух только пород - березы и осины, которые образуют бесчисленные «колки» или реже встречающиеся «дубровы». Под первым разумеется часто засевший молодой или осиновый лес не выше 3,4 сажень высоты; лес этот годен только на жерди и топливо. Почва в нем сырая, рыхлая, вследствие густоты насаждения. «Дубровами» здесь зовут березовые рощи, состоящие из старых, толстых деревьев. В дубровах деревья стоят реже, почва суше. Эти перелески перемежаются с безлесными пространствами, покрытыми густыми травами, которые, чередуясь, цветут круглое лето. «Горькая» линия только с одной южной стороны примыкает к киргизским кочевьям, с другой (северной) к ней примыкают густо населенные земли крестьян Тобольской губернии. Женитьба на крестьянках и самое соседство крестьянских селений вносят в казачью жизнь много крестьянских обычаев. С другой стороны, близость киргизских аулов и торговые сношения с ними также не остаются без влияния на казачью жизнь, делая из казачьего сословия посредника в общении между двумя национальностями.
Иртышская линия имеет другой характер. Станицы здесь расположены вдоль берега большой реки, которая лишена притоков на протяжении 700 верст от Семипалатинска до Омска. На обоих берегах реки расстилаются сухие степи с песчаной почвой и редкой, малорослой травой. Хлебопашество на этих степях невозможно, кроме северного и южного концов линии, т. е. ближе к Омску. Где сухая Киргизская степь переходит во влажную Ишимскую, и около Семипалатинска, где отроги Алтая. Основанием народного хозяйства здесь служат луга, обширность которых тем более, чем пустыннее местность. В центре линии, против исторического Ямышева, луга расширяются до 15 верст. От весеннего половодья в этих местах зависит урожай трав, а от последнего обстоятельства в исключительной зависимости находится степень благосостояния казачьих семейств, так что, в редких случаях, река имеет такое исключительное значение для народного хозяйства, как здесь. На заготовленное сено ставится часть скота; другая часть остается в продолжение всей зимы на подножном корму. Значительная часть заготовленного сена продается гуртовщикам, гоняющим скот из Киргизской степи на прииски енисейской тайги и в Европейскую Россию. Около Ямышева ежегодно зимует на заготовленном сене до 6000 голов рогатого скота, предназначаемого к сгону на прииски. Обширность лугов - причина того, что главный промысел на Иртышской линии состоит в скотоводстве. Этому отчасти благоприятствует и более здоровое состояние атмосферы сравнительно с «Горькой» линией. В то время как последняя, переполненная гниющими вонючими займищами, представляется гнездилищем сибирской язвы, - близ Иртыша есть высокие степи, как, например, к востоку от Ямышева, в которых, как замечено, никогда не бывает сибирской язвы. На Иртышской линии нет того взаимного равновесия между отдельными отраслями сельского хозяйства, какое существует на «Горькой» линии. При сильно развитом скотоводстве (в старое время здесь были богачи, владевшие табунами из несколько тысяч лошадей), хлебопашества в средней части линии (около Ямышева) еще недавно совсем не существовало. Здесь прежде вырастали целые поколения, не имевшие понятия, как растет хлеб на корню, потому что сами не пахали, а крестьянские деревни расположены далеко отсюда.
Как на левом, так и на правом берегу Иртыша, к линии примыкают киргизские кочевья, так что здешние казаки окружены киргизами и находятся под их исключительным влиянием. Почти все население говорит киргизским языком, нередко предпочитая его, легкости ради, родному языку. Для многих это - колыбельный язык, потому что няньками и стряпками здесь бывают киргизки. Не только простые казачки, но и казачки-барышни болтают здесь по-киргизски. Киргизский язык услышишь повсюду: в тихой беседе о сенокосных пайках, которую ведут между собой казаки, сидящие на завалине; в разговоре ямщиков, хлопочущих на станции около экипажа проезжающего чиновника; иногда даже в суде, потому что между здешними казаками встречаются лица, которые обстоятельнее рассказывают дело на киргизском, чем на русском языке. Рассказывают анекдоты о станичных начальниках, которые в своих рапортах сбиваются с русского языка и оканчивают доклад на киргизском. В станице Белокаменной была одна сотница, которая знала киргизский язык и киргизские юридические обычаи в таком совершенстве, что киргизы приезжали к ней судиться; ее киргизы звали «бий-байбиче», т. е. госпожа судья. Киргизские привычки простираются и на одежду и пищу казаков. Подобно кочевнику, иртышский казак любит носить широкие плисовые шаровары, халат из бухарской парчи или саранджи и лисью шапку, называемую по-киргизски борьк. Иртышский казак - страстный охотник до киргизских национальных блюд. Он ест наравне с киргизом конину и казы (колбасы из конского мяса) и не уступает ему в способности выпить турсук кумыса. Есть старые казаки, которые колют собственных лошадей на еду. Кроме этих внешних черт, иртышские казаки заимствуют от киргизов многие предрассудки, понятия и убеждения. Казак, как и киргиз, считает за стыд сесть на коня без нагайки, надеть холщевые шаровары и проч. Вероятно, слабое развитие хлебопашества и нелюбовь к этому промыслу также объясняются отчасти влиянием киргизов, неспособных к земледельческому труду.
Наиболее заметно усвоение киргизских привычек в Ямышевской станице. Рассказывают, что здесь значительное число казаков происходит из крещеных киргизов. На линии, конечно, происходит и обратное влияние русской жизни на киргизов. Работники у казаков все из киргизов; они живут у них в пастухах и при домах. Жены киргизов служат у казаков в кухарках или работницах. У каждого казачьего селения на задах можно найти группу землянок и юрт, - это жилища «джатаков», т. е. киргизов, которые перебиваются около русских, нанимаясь в работники. Слово джатак происходит от глагола «джатмак», лежать. Джатак, следовательно, в буквальном переводе значит «лежень». Так киргизы прозвали их потому, что в джатаки превращаются только такие киргизы, у которых выпал скот от болезней и им неначем кочевать в степи, - приходится лежать на одном месте. В других местах их зовут «боктукчи», т. е. навозники, потому что на задах, где они разбивают свои юрты, жители селения сваливают навоз. Отношение между киргизами и русским населением на Иртыше и «Горькой» линии различно; на последней русский казак является учителем киргиза во всех подробностях оседлого земледельческого быта; на Иртыше киргиз научается от казака только русскому языку, в сельском же хозяйстве он является более знающим, чем его хозяин; работник киргиз ладит соху и борону, сеет и жнет, чего казак не умеет, по крайней мере, не всякий умеет.
Бийская линия, проходящая на Алтае, представляет совершенно противоположный характер сравнительно с Иртышской. На Иртыше казаки исключительно подвергаются киргизскому влиянию; казаки же Бийской линии исключительно подлежат влиянию крестьянской жизни, потому что крестьянские селения лежат здесь по обе стороны линии. Здесь опять, как на Горькой линии, отдельные отрасли сельского хозяйства производятся равномерно. Станицы расположены в глубоких плодородных долинах Алтая, и жители занимаются земледелием, скотоводством и пчеловодством, а в прежнее время занимались также звероловством и ходили на соболиный промысел. В образе жизни их еще более крестьянского, чем у горьколинийцев. Казак Бийской линии всю рабочую пору носит холщевые шаровары и бродни с холщевыми голенищами, чего ни за что не позволит себе иртышский казак. Старый казак не погнушается также надеть на себя и крестьянскую шляпу. За холщевые голенища и холщевые шаровары иртышане зовут казаков Бийской линии «холщевыми голяшками» и «халхой». Презрительное отношение к «халхасцам», т. е. к северным Монголам, казаки переняли от киргизов. В пище разница между бийским и иртышским казаком сказывается, между прочим, в том, что бийский казак менее привык к чаю. Он, как земледелец, нуждается в более солидной пищи; вместо того, чтобы садиться, подобно иртышскому казаку, два раза в день за чайный стол, биец имеет, кроме обеда и ужина, еще завтрак и «паужин», состоящий из таких же блюд, как обед и ужин.
Знающих киргизский язык на Бийской линии нет, потому что и киргизов близко нет, торговать с ними бийцам не приходится. Поэтому и киргизские привычки вовсе не привились к бийским казакам. Бийский казак не только не станет есть конины, но даже почтет за грех, если заговорят по-киргизски в избе, где есть православные образа.
В войске считается 90000 душ обоего пола. Население это, как сказано, растянуть по линии в 1800 верст, разбросано небольшими, сравнительно, селениями. Особенно редким представляется население по реке Иртышу. Здесь казачьи станицы редко состоят более, чем из ста дворов, и расположены на расстояниях 25-30 верст одна от другой. Здесь на протяжении около 800 верст находится всего 23 000 душ обоего пола.
Внешний вид казачьих селений напоминает сибирские уездные городишки. Улицы прямы; дома расположены в порядке; окна большие. Внутреннее убранство горниц, драпировки на окнах и около кроватей, зеркала на стенах и около них фотографические карточки родственников, живущих в городах, цветы в горшках, иногда плющ, разросшийся по потолку - напоминают мещанский быт или быт на большой дороге. Обстановка эта, впрочем, иногда вводит в заблуждение, потому что под нею нередко скрывается бедность.
Вообще, экономическое состояние войска нельзя назвать нормальным, потому что значительная часть рабочих сил в войске отвлекается от сельских занятий военною службою. Военные повинности обременяли войско всегда чрез меру. В период времени, с 1808 года (когда была дана войску первая организация) до 1861 года, войско представляло военные поселения по образцу аракчеевских. Военное начальство стремилось создать войско, которое само бы себя кормило, одевало, обувало и вооружало. С этой целью войсковое правление заводило кожевенные заводы, суконные фабрики, овчарни, рыбные промыслы, брало у почтового ведомства подряды на содержание почтовых станций. Каждый казак, прослужив 25 лет на полевой службе, должен был еще служить 10 лет на войсковых заводах, промыслах, в почтарях и тому подобное. Таким образом, добывались деньги, на которые войсковое правление снаряжало казаков в поход, снабжая их лошадьми, оружием и одеждой.
Положение офицеров было бедственное; каждый офицер обязательно должен был одеться, прокормиться, нанять квартиру, завести лошадь и нанять слугу. Результатом таких порядков было искажение общественного и нравственного строя. Казаки не привыкали к полевым работам; офицеры жили казнокрадством и злоупотреблениями и часто попадали под суд. В 1861 году это уцелевшая от старого времени форма обратила на себя внимание и войско получило новую организацию. Офицеры получили право выхода из войска; обязательный труд внутренно-служащих казаков на войсковых заводах уничтожен, но за то казак, вне полевой службы, перестал получать провиант и должен на свой счет снаряжаться в поход. Но так как размер военной повинности с войска не был уменьшен, то реформа никакого улучшения в казачий быт не внесла.
Всех работников, т. е. лиц в возрасте от 18 до 60 лет, в казачьем сословии считается 25000 человек; из них половина отвлекается на полевую службу. Полное отсутствие местной производительности пытались устранить тем, что взрослое население войска разделили по жребию на два разряда, полевой и гражданский. Кто попал в последний, тот навсегда освобождался от военной повинности; кто же попадал в первый, должен был служить больше прежнего. Льготное время у попавших в полевой разряд должно было сократиться до того, что многие казаки имели только 2,5 льготных года, при 15-летнем сроке всей службы. Продолжительные отлучки из дома неблагоприятно отзываются на хозяйстве казаков; что он успеет поправить дома во время побывки - снова все разваливается; в семейной жизни эти отлучки ведут к трагическим последствиям, т. е. к ослаблению супружеской связи. За свою службу казак получает право на пользование 30 десятинами земли, но в большинстве случаев, земли нарезанные войску, недоброкачественны и малоценны. О последнем обстоятельстве свидетельствует то, что целые тысячи десятин войсковых запасных земель сдаются в аренду за несколько копеек. По среднему выводу, от каждой десятины запаса войско получает доходу менее одной копейки. Засевы хлеба, делаемые казаками, по-прежнему ничтожны. По последним сведениям, только около Устькаменогорска казаки засевают по 1 четверти на душу; в других местностях от 0,8 до 0,6 четвертей на душу; а близ Павлодара и Ямышева более половины населения вовсе не занимаются земледелием. Заводской промышленности на казачьих землях никакой нет. Река Иртыш, представляя превосходный судоходный путь в Центральную Азию, по-прежнему пустынна.
Интересна история управления этого войска. В прошлом столетии «крепостные» казаки подчинялись отдельным комендантам крепостей. В 1808 году войску была дана первая организация, - и войском стали управлять атаманы. Первым атаманом был Телятников, после него - Набоков. Были ли они выборные или назначенные сибирским начальством - неизвестно; известно только, что оба были туземцы. После Набокова, для управления войском, назначались армейские офицеры под именем войсковых командиров или атаманов. Первым армейским начальником войска был капитан Броневский. В войске сохранилось предание, что еще при атамане Набокове были разосланы по войску два листа; под одним должны были подписываться те, которые желали, чтоб остался старый атаман, Набоков, под другим - желавшие назначения Броневского, которого предлагало высшее начальство. Разумеется, большинство оказалось на стороне Броневского. С этого времени до 1861 года выборное начало не было применено ни к одной части войскового управления. Военные командиры заведовали не только конюшнями, но и всем хозяйством; даже станичные начальники были не более как урядниками, назначаемыми эскадронными и полковыми командирами. Последние командовали не только над мужским населением края, но и над женщинами. Все дела, как военные, так и гражданские, судил военный аудитор. Целая область была обращена в обширную казарму. В 1861 году был положен конец этому удивительному порядку. В настоящее время атаманом войска считается генерал-губернатор Западной Сибири. Главная администрация войска находится в Омской станице, которая составляет часть города Омска.
Город этот лежит при впадении реки Оми в Иртыш. Несложна история этого города. Проезжавший в 1654 году, вдоль по Иртышу в Китай, русский посол, Федор Исаакович Байков, нашел на месте нынешнего Омска русских рыбаков. Основание Омской крепости было положено только в 1716 году, Бухгольцем, после того как он потерпел неудачу около озера Ямыша и, окруженный калмыцким войском, должен был отступить. Крепость была построена пленным шведом Коландером, на левом берегу Оми; впоследствии она была перенесена на правый.
Город туго расширяется и, главным образом, потому, что ему часто приходилось играть роль резиденций высшей администрации края, а не в силу каких-либо исключительных неблагоприятных торговле и промышленности условий. Всегда, когда высшая гражданская власть в крае соединялась с военною, она переселялась из Тобольска в Омск. Со времени генерал-губернатора Горчакова Омск до настоящего времени остается административным центром Западно-Сибирского генерал-губернаторства.
Местность, на которой стоит город, действительно, Центральная для Западной Сибири. Вблизи от нее проходят границы двух губерний: Томской и Тобольской и Киргизской степи. Кроме того, река Иртыш ведет к подошве Алтая и в Центральную Азию. Для торговли, однако, это положение не имеет значения; большой сибирский тракт проходит в 50 верстах севернее города, не оказывая на него ни малейшего влияния. Торговые пути из Киргизской степи направляются поперек реки Иртыша, а не вдоль, и на Омск направляется из степи самый неважный товар. Если по числу жителей, которых в настоящее время в городе считается до 30 000, Омск в Западной Сибири имеет соперником только Томск, то по богатству и постройкам уступает даже уездным городам, в роде Тюмени или Барнаула.
Город в настоящее время растянулся на три версты вдоль правого берега Иртыша, внутри образуемой им дуги. Река Омь разрезывает город на две части: северную и южную. Последняя спускается к реке постепенно; на северной же части местность имеет вид двух естественных террас: нижней - заливаемой водою, и верхней, - отделенной от нижней крутым склоном. С вершины взвоза, который ведет с нижней террасы на верхнюю, южная часть города видна как на ладони. Отсюда видно направление реки Оми и мост через нее; за мостом находится небольшая площадь, на которой слева стоит церковь Св. Ильи, а прямо генерал-губернаторский дворец. Выше видны: военная гимназия, казачий собор, войсковое правление, мечеть. Издали город кажется застроенным; но, в действительности, внутри в нем много пустырей. Большая часть города состоит из низеньких деревянных домиков. Омск - город военных и чиновников. Мещанское и купеческое население, сравнительно, невелико. Кроме служащих чиновников здесь, ради дешевизны жизни, ютится очень много отставных чиновников, коротающих кое-как свой век на скудные средства казенной пенсии. Кроме чиновников здесь много живет отставных солдат.
Этот состав населения отражается как на внешней, так и на внутренней жизни города. Большие каменные здания скучной казенной архитектуры перемежаются с деревянными домишками мелких чиновников. Лепных украшений на каменных домах или резьбы на деревянных нигде не видно. Садов в городе мало, да и те состоят из суховерхих берез. Заводской промышленности в городе никакой, кроме производства сальных свечей для канцелярий, которых здесь множество, так как кроме управления генерал-губернаторством в Омске сосредоточены управления Акмолинской области, Сибирского войска и регулярных войск, стоящих в Западной Сибири. Кроме жалкого гостиного двора, есть несколько магазинов, в которых преимущественно продаются офицерские вещи и дамские уборы. Во всех этих отношениях Омск представляет противоположность торговому и богатому Томску, с его купеческими домами и оптовыми магазинами. Такую же противоположность представляет Омск и в характере верхних слоев городского общества: в Томске они состоят преимущественно из купцов и золотопромышленников, в Омске из офицеров и чиновников.
Такое разделение городов на бюрократические и торговые заметно и в других отношениях. Верхние слои омского общества образованнее томских, но они неоседлы в крае, так как состоят из людей, занесенных в город службой, не рассчитывающих жить долго и готовых оставить его с переменой обстоятельств. Поэтому, на языке местного служилого люда, Омск называют «почтовою станцией» или «гостиницей». Между образовательными учреждениями первое место по величине помещения и затратам правительства занимает военная гимназия, единственное в этом роде учреждение в Сибири. Учреждение это было основано в 1827 г., под именем войскового казачьего училища; в 1877 г. оно праздновало свой 50-ти летний юбилей. Кроме того, в городе находятся недавно основанные: классическая гимназия, учительская семинария, женская гимназия, основанная на деньги купца Попова, училище для киргизских мальчиков. При войсковом управлении имеется публичная библиотека. Она основана по почину казачьих офицеров в 1862 году; к сожалению, с переходом этого полезного учреждения в руки канцелярии оно упало и заметно продолжает падать. Кроме того, есть еще библиотека при военном клубе. Большая, хорошо, сравнительно, обставленная библиотека при военной гимназии недоступна для публики. В городе кроме казенных типографий есть одна частная, два книжных магазина, музыкальное общество и отдел русского географического общества.

Потанин Г. Н. Избранные сочинения. Павлодар: ЭКО, 2010. - с. 181-191.

Не нашла соответствующей темы, решила поместить здесь. Если неправильно, пожалуйста, перенесите. Есть фото этой семьи, но качество не очень хорошее, фото скопировала вместе с текстом, но оно не вставилось.

Моего отца, Куликова Николая Ивановича, арестовали зимой 1937 г. в день его рождения – 22 декабря. Поздно ночью к нам домой пришел папин друг и двойной тезка Николай Иванович Молчанов, работавший начальником Илийского райотдела милиции, предупредил его об аресте и посоветовал уехать куда-нибудь. Отец ему сказал, что ни в чем не виноват и убегать не будет.
Отец был сильным и гордым человеком – семиреченский казак, бывший командир сотни. В Красную Армию вступил не по принуждению, а по убеждениям, воевал с басмачами. После гражданской войны вернулся домой в станицу Талгарскую. Занимался своим хозяйством и одновременно нес воинскую службу в г. Алма-Ате.
В 1928 г. умерла его жена Пана, он остался с трехлетней дочкой Марией на руках. Папа, очень любивший свою семью, тяжело перенес утрату: он бросил военную службу и окончательно осел в Талrape. Второй раз отец женился на моей матери - Ольге Федоровне Кугаевской, которая была на десять лет младше его.
В конце 1920-1930-х гг., когда в стране началась всеобщая коллективизация, отец одним из первых пошел в колхоз, уведя туда всю живность. Он был грамотным человеком, окончил церковно-приходскую школу, и его сразу же поставили бригадиром. Со слов мамы я помню, что отец был очень толковым, хорошим работником. Он появлялся внезапно на всех объектах или верхом на коне, или пешком, всегда приветливый, с доброй улыбкой. Отец был великолепным наездником, участвовал в разных соревнованиях. Мама рассказывала, как отец на специальных занятиях учил казахов владеть боевым оружием, сама же она, знавшая казахский язык с детства, была его переводчицей. Несмотря на то, что маме не пришлось учиться и она была малограмотной, она владела одинаково хорошо разговорными как русским, так и казахским языками. Эти знания дала ей жизнь в лесничестве ее отца, Федора Ивановича Кугаевского, работавшего егерем в горах Тургеня. Там по соседству с домом деда разбили юрты несколько казахских семей, которые помогали ему охранять лес от браконьеров, любили попариться в его баньке. Их дети стали лучшими друзьями мамы, ее братьев и сестер, они вместе играли и знали оба языка.
Отец очень любил работать на земле. Он мечтал, чтобы его станица вся утопала в зелени фруктовых деревьев. И когда в колхозе ему и молодому агроному Наденьке Бойко предложили поехать на курсы в г. Москву к самому И. В. Мичурину, они с радостью откликнулись на это. Уезжал отец в столицу с деревянным сундучком и железным чайником, полным надежд на будущее. Вернулся со знаниями, саженцами Александрийского апорта (отдельные плоды которого бывало доходили весом до килограмма) и ягодными кустами редких для Казахстана сортов. Они с Надеждой Ивановной заложили тогда в станице Талгар все фруктовые сады.
Когда отца арестовали, мама осталась с двенадцатилетней Марией, дочерью отца от первого брака, четырехлетним Юрием, их общим ребенком, и беременной мною. Отца осудили на 10 лет за антисоветскую агитацию и отправили отбывать срок в лагерь, расположенный неподалеку от г. Канска Красноярского края. Папины родственники от нас отвернулись. Семиклассницу Марию заставили отречься от отца на всеобщей линейке в школе. Маме пришлось идти работать. Очевидно, из-за перенесенного горя и тяжелого колхозного труда, свалившегося на нее в последние месяцы беременности, я родилась болезненным ребенком - до трех лет не могла ходить. Маме приходилось очень тяжко.
Началась война. Папа писал нам, что очень хочет на фронт - доказать кровью, что он ни в чем не виноват перед советской властью. Ему было обидно погибать от власти, борьбе за которую он посвятил свою молодость. Мама работала звеньевой - выращивала сахарную свеклу. Зимой шила белье, вязала носки и варежки - все для фронта. В 1942 г. мы получили похоронку на отца. Рухнули последние мамины чаяния на возвращение в семью кормильца, на счастливую семейную жизнь с любимым.
В 1952 г. брата призвали в армию, мама ушла из колхоза, и мы переехали в г. Алма-Ату к сестре Марии. После демобилизации Юры мама вернулась в Талгар. На земле работать ей было уже не по силам, и она устроилась в больницу прачкой. В 1962 г., когда волна реабилитаций докатилась и до нас, мама, по нашей просьбе, обратилась в Алма-Атинский облсуд с жалобой на несправедливые обвинения в адрес отца. По делу была произведена дополнительная проверка, снова были допрошены свидетели, и дело за отсутствием состава преступления было закрыто. Только вот отца уже не было в живых, лишь фруктовые сады Талгара напоминали о его добром сердце и заботливых руках. Опубликовано в кн.: Страницы трагических судеб: сб. воспоминаний жертв политических репрессий в СССР в 1920-1950-е гг./ Сост. Грибанова Е. М. и др. – Алматы: Жеті жарғы, 2002. – с. 283-285.

Из МК Московской церкви Варвары Мученицы:

О браке.

5 февраля 1917 года - жених: Хорунжий 4-го Сибирского Казачьего Полка Акмолинской области станицы Атбасарской Сергей Степанов БЕЛОВ, 21г.
Поручители: по жениху - Урядник 4-го Сибирского Казачьего Полка Георгий Васильев УТКОВ; по невесте - Хорунжий 16-го Донского Казачьего Полка Донской области станицы Преображенской Наум Филиппов КОЛОБАНОВ и Хорунжий 2-го Семиреченского Казачьего Полка станицы Надеждинской Тимофей Васильев БОРТНИКОВ.

Елена Николаевна! Спасибо! А кто невеста?
Судя по году это, наверное, когда их перевели на службу в Московский округ? Или там был только 7-й полк?

скорее это из сводного конвойного ЛЕЙБ-гвардии Сводно-Казачий полк.. полка,царской свиты

запись от февраля

Петр Михайлович, год 1917 смущает. Впрочем, как знать, дело было еще до Октября.

Наверное, Вы правы, поскольку там намешано и Сибирцы, и Донцы, и Семиреки...Интересная комбинация. А вот все же невеста - кто?

По невесте, к сожалению, данных нет. Случайно нашла у себя в записях 2011 года. Эта церковь при Варваринском Сиротском Доме Лобковых на Шаболовке. В МК записывали только родившихся в доме священника или на территории приюта. Возможно, невеста из этого Сиротского Дома. Будет возможность - узнаю. Скоро не обещаю.

Пара фамилий:

15 марта 1769 года Венчан села Борового дер. Доновой крестьянин Елизар Гаврилов сын Киприянов, вторым браком Коркиной слободы со вдовой казаческой женой Параскевой Ивановой Ворогушиной.

6 мая 1769 года Венчан Тобольский казак Матвей Михайлов сын Матвеев, 1-м браком Коркиной слободы крестьянина Родиона Ивашнина с дочерью ево девицей Марьей.

20 Генваря 1769 года умер Тобольский казак Петр Савельев сын Сенчугов (Ченчугов?) - 45 лет.

24 августа - 31 августа 1770 года
Родился
У Ишимского управителя Господина Поручика Баркова сын Петр
Восприемник: Господин Генерал - майор, Сибирский Губернатор и Кавалер Денис Иванов Чичерин

Сентября 1770 года в восприемниках был Тобольский казак Тимофей Максимов Ушаков

20 апреля 1770 года умер Тобольский казак Фома Григорьев Ярков

МК Ишимского уезда Коркиной слободы: АИС ГАТО - И156, О.5, Д.107

Галина Григорьевна и Елена Николаевна, большое спасибо за материалы! Интересно, почему хорунжий Т. Бортников указан из 2-го Семиреченского казачьего полка, когда в 1917 году он служил во 2-й отдельной сотне СемКВ? А происходил он из Надеждинской станицы, это верно.

Юрий пишет: Интересно, почему хорунжий Т. Бортников указан из 2-го Семиреченского казачьего полка, когда в 1917 году он служил во 2-й отдельной сотне СемКВ?

Тут два варианта: либо был перемещен из полка в отдельную сотню позже 05.II.1917 г., либо уже служил в сотне, но в качестве прикомандированного (это обычная практика того времени), а официальный перевод в полк состоялся позже.
Кстати, этот Тимофей Васильевич Бортников – не тот ли самый сотник Бортников, который в 1918 г. во главе казаков станицы Надеждинской совершил налет на Верный и освободил войскового атамана семиреков полковника А.М. Ионова? Интересно, есть ли подробности этого освобождения? И почему Ионов потом, занимая должности в Сибирской армии, довольно долго шифровался, действуя под псевдонимом «полковник (генерал, атаман) Ефремов»?
Юрий Борисович, если у Вас есть база данных по офицерам Семиреченского войска, нет ли в ней сведенийпо двум офицерам 1-го Семиреченского казачьего полка, ставшим в Гражданскую войну анненковцами: Евгении Слюнине и Владимире Русинском?

Владимир Александрович, здравствуйте! Спасибо за ответ! Да, это тот самый Т. В. Бортников, и в 1918 году он тоже числится хорунжим. Никакого налёта на Верный он не совершал. ( у меня есть статья местного краеведа А. Воронова, где он со ссылкой на документы, развенчал этот миф) По офицерам Слюнину и Русинскому у меня информации нет. Сам был бы рад почитать. По офицерам 1 Семиреченского казачьего полка, у меня только списки. Что у А.М. Ионова был псевдоним Ефремов, тоже первый раз слышу. С уважением, Юрий.

А можно здесь выложить статью Воронова о "налете на Верный"?

Давайте чуть попозже. Постараюсь прикрепить.

Спасибо,подождем.

Здравствуйте! Вот ссылка на журнал, в котором есть статья А. Воронова "Последний городской голова-первый Алматинский коммунальщик". Статья не столько о казаках, но именно и неё я узнал, что никакого налёта на Верный не было, а было всё прозаичнее. С уважением, Юрий.

Юрий,спасибо большое!

Юрий Борисович, большое спасибо за статью А. Воронова! К сожалению, она, хоть и написана на источниках и содержит ряд интересных фактов, не вносит ясности в вопросах с налетом казаков-надеждинцев на г. Верный и с освобождением войскового атамана А.М. Ионова. Фактически, автор доказал только то, что поводом для ареста Ионова стал самовольный роспуск им по домам одной казачьей сотни, и что Бортников был в чине хорунжего, а не сотника. Постановление о прекращении дела еще не означает, что Ионова тут же освободили из тюрьмы (пардон, гауптвахты). Проблема, был налет или нет, вообще Вороновым опущена. Допустим, его не было; тогда вопрос: как и на какой фактической основе возник этот миф. Что реально делали в те дни казаки-надеждинцы и лично Бортников?
Юрий Борисович, а на какой период у Вас есть список офицеров 1-го Семиреченского казачьего полка? Не на 1917 г. случаем?

Владимир Александрович, здравствуйте! Честно говоря, даже не задумался о тех вопросах, которые Вы задали. Вы правильно обратили на них внимание! Списки офицеров Семиреченского казачьего войска у меня имеются за 1909, 1911 годы(из общего списока офицерам РИА) и за 1917-18 годы (3 СмКП)

Насчёт налёта на Верный. А не мог этот миф родиться уже в эмиграции? Что то было приукрашено