1921 год Восстание в Сибири
27 окт 2014 09:30 #24283
от Нечай
ИЗ ДОКУМЕНТОВ ПОВСТАНЦЕВ:
Расписка
1921 г. 22 февраля я, нижеподписавшийся гражданин мобилизационного отдела Орловского штаба ВАСИЛИЙ ДЕМИДОВ, дал настоящую подписку, что я получил с Мишинского совета для доставки в Истошино в хозяйственный отдел печеного хлеба 2 пуда 10 фунтов, в чем и подписуюсь.
Демидов.
Удостоверение
1921 г. февраля 20 дня предъявитель сего есть гражданин деревни Песьяной
Пегановской волости ГЕРАСИМ КОПЫТОВ. Командирован в деревню Мишино за сыромятной кожей, взятой у коммуниста Семибратова.
Начальник штаба.
Адъютант.
Председателю Карьковского Сельсовета
Прошу объявить проживающему в деревне Карьковой АЛЕКСАНДРУ НИКОЛАЕВИЧУ ОСИНЦЕВУ, чтобы он прибыл завтра 4-го января в волвоенкомат на должность переписчика волвоенкомата.
3 января 1921 г.
Врид военком.
Удостоверение
21 г. 21 февраля предъявитель сего есть гражданин АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ОСИНЦЕВ, секретарь Мишинского сельского совета, 17 лет, Екатеринбургской губернии Нижне-Тагильского уезда Серебрянской волости и завода, что и удостоверяет Мишинский сельсовет.
21/11/21
Председатель Шестаков
Секретарь А. Осинцев
ПОКАЗАНИЯ и ДОНЕСЕНИЯ:
Н. Кошкарев показал следующее: «В тот же день приехал, кажется, тот же отряд и стал мобилизовать крестьян. Нас направили в Локтинскую волость, где стояли около двух дней. Потом под силой оружия нас погнали в деревню Мизонову, но, когда бандиты стали отступать, мы повернули и поехали домой. Дома прожили около трех дней, и когда красные стали наступать на нашу деревню, то нас погнали на Уктуз. В Уктузе мы простояли три дня. В Уктузе мы послали двух делегатов, которые предложили нам сложить оружие, но начальник уктузского штаба не соглашался сложить оружие и стал стращать расстрелом, если мы не будем воевать. Когда красные стали наступать на Уктуз, то мы спрятались в самане, где и были взяты в плен»...
Другие: «из Смирновой при отступлении все, кто был из Песьяново в отряде Долгушина, уезжали домой и жили целую неделю. После этого в деревню Песьяново приехал отряд Бардакова и, угрожая оружием, мобилизовал всех»
По показаниям жителя села Пеганово Д.А. Евсеева, его односельчанин М. Сазонов проводил мобилизацию крестьян на восстание, заявляя, что тех, кто не пойдет на восстание, будут убивать.
В письме некоего В. Савина сообщалось, что Бокшурганов арестован коммунистами, прибывшими из Мамлютки, а сын его, коммунист, наверное, кончен (убит мятежниками)
По показаниям свидетеля Варакина С.С., граждане деревни Песьяново Пегановской волости Филиппов Федор и Аверин Егор, действительно, преследовали Григория Аверина (сына Егора Аверина), хотели убить его за то, что «он записался в партию». Сам Григорий Аверин, 27 лет, тоже подтвердил этот факт.
Из донесения в волостную милицию крестьянки деревни Карьково Пегановской волости Евдокии Уросовой. «После убийства мужа, — сообщала Е. Уросова, — ко мне в дом постановили штаб, коменданты штаба были Овчинников Осип Иванович и Смолин Андрей. Председатель Кудрявцев Гордей и судья Омегов Иван, которые осудили двух граждан нашей деревни Тюменцева и Бахтиярова на смертную казнь, после чего их стали бить нижеследующие лица: 1) Осип Овчинников, 2) Лазарь Тюменцев, 3) Яким Тюменцев, 4) Герасим Вакорин, 5) Василий Малышев, 6) Кудрявцев Андрей, 7) Кудрявцев Федор,
Кудрявцев Дмитрий. После этого меня хотели убить, но согласились на том, чтобы арестовать и отправить в Уктузское, где избивали коммунарок... После этого приехали с фронта братья Кошкаровы, Елизар, Василий, Порфирий и Михаил, и просили меня убить с детьми. После этого они же у меня все хозяйство растащили, закололи 2-х коров и 7 овец, взяли 12 овчин и сшили себе брюки для фронта и растащили всю одежду».
Пегановский волостной милиционер, член РКП (б), Ф. Соколов доносил командиру 188 пехотного полка, что, когда он был арестован мятежниками, то по дороге в полдневский штаб конвоиры избивали его пикой и наганом по голове и лицу, приговаривая: «Записались в коммуну, хотели наше имущество разделить и на нашей шее поехать. Врете, сейчас вы отпраздновали! Власть коммунистов пала, и мы вас всех с корнем выведем, и будем хозяева сами, и будем жить по-старому: у нас всё будет, сало, масло и хлеба с остатками».
В заявлении коммуниста М. Власова, адресованном начальнику милиции 4 района, говорилось о том, что главарь повстанцев Д. Новиков, проживавший в селе Пеганово, настоял убить коммунара С. Власова, которого нагим клал на бревно и бил колом по животу, а также выкалывал пикой глаза.
Члены РКП (б) Прытков и Смирнихин сообщали о том, что 11 арестованных локтинских коммунистов доставили в пегановский штаб Народной Армии, раздели их донага, кололи пиками, загоняя в холодное помещение; затем выводили снова и повторяли удары. Продержав арестантов в холодном амбаре около трех часов, с 12 на 13 февраля их нагими поместили на подводы и увезли в село Локти. При этом сопровождавшие коммунистов мятежники кричали: «Будете, или нет, Бога признавать!»
Т.Д. Корушин в сборнике «10 лет Советской власти в Ишимском округе (19I7—1927 г.)» приводил даже такой факт: «Председатель Алексеевского сельсовета Аромашевского района Зелинский Моисей был бандитами захвачен на постели и в одном белье выведен на снег. Зелинского до бессознания избили и выбросили за деревню. Бандиты этим не ограничились: они принесли соли, посыпали ею изуродованное тело Зелинского и снова стали бить палками. Не удовлетворившись этим, бандиты придумали новую пытку: они вырезали у зараженного сифилисом кусок зараженного места и затерли его под кожу Зелинского».
Согласно доносу, в июне 1921 г. крестьянин деревни Карьково Пегановской волости К. Кудрявцев говорил: «Нужно еще начать восстание и добить всех коммунистов. Заставили сидеть голодом, и даже вот ехать не на чем, пообобрали всё проклятые. Если бы попался мне в поле коммунист, то я бы его убил на месте, просидел бы десять лет в тюрьме, только бы убить коммуниста».
Кандидат в члены РКП (б) А.Г. Копытов показал, что «граждане деревни Песьяной Пегановской волости Филиппов Федор и Аверин Егор ждут с часу на час переворота и говорят, что только если придут бандиты, то мы всех коммунистов изрежем на мелкие кусочки, и не будет никогда коммунистической власти, все равно мы ее свергнем».
В донесении Вознесенской милиции, направленном начальнику Ишимской уездной милиции, отмечалось, что 30 сентября 1921 г. появилась группа из пяти человек неизвестного происхождения и захватила в деревне Лукошиной у председателя сельсовета одного красноармейца 29 полка 2 эскадрона Ивана Суличенкова. Неизвестные изрубили захваченного красноармейца около деревни Успенки, прихватив его лошадь, винтовку и шашку.
Полномочное Представительство ОГПУ по Уралу информировало ОГПУ о том, что в ночь на 20 января 1928 г. в селе Аромашево Ишимского округа, во время престольного праздника Крещение, по неизвестной причине вспыхнул пожар арестного помещения, в котором сгорел задержанный милицией пьяный гражданин Казанцев. Брат сгоревшего, Ф.Н. Казанцев, приехав к месту пожара, обращался к собравшейся толпе с призывом к свержению власти, избиению коммунистов и сожжению помещения рика, райкома и милиции; кроме того, не давал населению тушить пожар, выливая привозимую воду. Группа крестьян в 9 человек, возбужденная криками Казанцева, кинулась на присутствовавших здесь коммуниста Киселева и милиционера Проневича с целью избить их. При помощи некоторых граждан Киселеву и Проневичу удалось скрыться. Из этой группы крестьянин — середняк Захар Никулин кричал: «Нас расстреливают, арестовывают, живых жгут. Терпеть больше не будем. Бей коммунистов! Долой власть!» Он также призывал пойти по квартирам ответственных работников и избить их. На следующий день Казанцев, размахивая одеждой сгоревшего брата перед прохожими, старался собрать толпу крестьян, крича: «Сегодня к нам пришел 1921 год!»
Учитель Мишинской сельской школы Петр Германов: «31 декабря 1920 г. в 5 часов вечера, во время вечернего занятия учащихся школы грамотности взрослых, в школьное помещение врывается толпа женщин с криком и шумом. Первый отворяет дверь классной комнаты сын бывшего арестованного Фрола Босоногова Николай с радостным видом, видимо, их предводитель, а за ним женщины Фиона Шестакова, Дарья Шестакова, Агриппина Уросова, Матрена Смирнова, выкрикивая громко: «Ты, учитель, арестован и должен к девяти часам вечера явиться в Пеганово, там у нас солдаты арестованы, исполком, совет, ячейка». На мой вопрос — за что вы арестуете меня — одна из них, Шестакова Фиона, говорит: «Сегодня мы арестуем всех коммунистов, а так как Вы — коммунист, учитель, за то Вас и арестуем»... А вечером в мою квартиру входит гражданин деревни Мишиной Иван Терентьев Чукреев 21 года, сын бывшего арестованного Терентия Чукреева, и говорит моим детям: «И вас не сегодня-завтра арестуем, у вас — отец-коммунист».
В докладе комбрига Рахманова отмечалось, что «в Омутинском районе повстанцы подвешивали женщин и детей, у беременных женщин разрезали животы, и все это затем, чтобы в корне истребить семя коммуны».
В докладе Помглавкому по Сибири сообщался и такой ужасающий факт: «200 трупов крестьян были найдены в селе Ильинском (на Ишимско-Петропавловском тракте), вступившим туда 25 февраля Образцовым отрядом ВВШС (Высшей военной школы Сибири, находившейся в г. Омске), которые там валялись повсюду, главным образом, в ямах за кирпичными сараями, в самых разнообразных позах и в искалеченном виде, причем было видно, что погибшие были даже не расстреляны, а убиты палками и вилами, и среди них были даже мальчики и девочки до 15-летнего возраста».
Боевой приказ № 2 Евсинскому сельсовету от 9 февраля 1921 г. гласил: «С получением сего предлагается Вам в течение 3-х часов организовать отряд, арестовать всех коммунистов и истребить...»
А.М. Городищенский, оправдывая перед следствием М.П. Созонова, служившего начальником гарнизона у повстанцев, подчеркивал: «Толпа совершенно не признавала его, была полнейшая неразбериха. Арестовывала без его ведома, били никого не спрашиваясь, и заступаться было невозможно, разъяренная толпа стирает с лица земли все, что ей кажется вредным».
Павшук 3 мая 1921 г. обратился в редакцию местной газеты «Серп и молот» с просьбой (так и неисполненной) опубликовать его заметку под названием «Буржуа катается». В ней говорилось: «Сижу в квартире по улице Пономаревская № 18, смотрю — подъезжает экипаж на резиновом ходу, в него запряжена пара вороных жеребцов, а в экипаже кто?.. Мадам Гуськова (жена Гуськова Ивана Максимовича, ишимского уездного продовольственного комиссара ). Теперь спрашивается, товарищи: Неужели мы взяли разверстку для того, чтобы кормили лошадей для проката жен комиссаров? Нет! Эта подлая выходка обостряет крестьян».
В докладе серьезного военного специалиста комбрига Рахманова внутренняя дисциплина и способы ее установления в повстанческих формированиях охарактеризованы следующим образом: «В первых добровольческих, собственно, партизанских отрядах, проявлявших свою инициативу и действовавших по своему желанию, дисциплина была очень слаба. При наступлении наших отрядов на ту или другую деревню повстанческие отряды, находившиеся в более или менее отдаленных пунктах, немедленно снимались и стремились защищать свои деревни, оставляя на произвол судьбы другие. В этот период было сильно развито дезертирство. Поэтому всякий командир, вступавший в командование тем или иным отрядом, прежде всего, от последнего требовал гарантии безусловного повиновения своей воле. В последующем периоде с пополнением отрядов призванными по мобилизации возрастами и сведением мелких отрядов в более сильные, командиры получали все более и более дисциплинарных прав в смысле наложения взысканий. А в последний период оставление рядов повстанческой части рассматривалось как тягчайшее преступление против народа и каралось расстрелом. Было вынесено даже постановление раскатывать избы дезертиров, как изменников народному делу. В целом ряде приказов волостным штабам, а затем и комендантам было предписано строго следить за всеми приезжающими и проходящими людьми и отрядами. Ни один народармеец не мог отлучиться от части без разрешения своего командира батальона и увольнительной записки, а гражданское население в случае надобности переезда по своим надобностям получало соответствующие пропуска от комендантов. Отпускные повстанцы регистрировались в волостных комендантствах. Каждая часть и отряд имели документы о своей приписке к тому или другому штабу, если же таковых не было, то отряды считались блуждающими и разоружались. С принятием этих мер боеспособность повстанческих отрядов значительно повысилась».
В конце 1919 г. полномочный представитель ВЧК по Сибири И.П. Павлуновский в циркулярном письме № 6 под названием «Еще о красном терроре и красном бандитизме» отмечал: «...В Тюменской губернии природа имеющегося там бандитизма еще не выяснена... Начало замечаться следующее: арестованные ЧК на местах убиваются. Арестованных редко доводят до места, по дороге «при попытке бежать» расстреливают... Устанавливается, что проводниками красного террора на местах являются политбюро (орган ЧК) и милиция».
Расписка
1921 г. 22 февраля я, нижеподписавшийся гражданин мобилизационного отдела Орловского штаба ВАСИЛИЙ ДЕМИДОВ, дал настоящую подписку, что я получил с Мишинского совета для доставки в Истошино в хозяйственный отдел печеного хлеба 2 пуда 10 фунтов, в чем и подписуюсь.
Демидов.
Удостоверение
1921 г. февраля 20 дня предъявитель сего есть гражданин деревни Песьяной
Пегановской волости ГЕРАСИМ КОПЫТОВ. Командирован в деревню Мишино за сыромятной кожей, взятой у коммуниста Семибратова.
Начальник штаба.
Адъютант.
Председателю Карьковского Сельсовета
Прошу объявить проживающему в деревне Карьковой АЛЕКСАНДРУ НИКОЛАЕВИЧУ ОСИНЦЕВУ, чтобы он прибыл завтра 4-го января в волвоенкомат на должность переписчика волвоенкомата.
3 января 1921 г.
Врид военком.
Удостоверение
21 г. 21 февраля предъявитель сего есть гражданин АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ОСИНЦЕВ, секретарь Мишинского сельского совета, 17 лет, Екатеринбургской губернии Нижне-Тагильского уезда Серебрянской волости и завода, что и удостоверяет Мишинский сельсовет.
21/11/21
Председатель Шестаков
Секретарь А. Осинцев
ПОКАЗАНИЯ и ДОНЕСЕНИЯ:
Н. Кошкарев показал следующее: «В тот же день приехал, кажется, тот же отряд и стал мобилизовать крестьян. Нас направили в Локтинскую волость, где стояли около двух дней. Потом под силой оружия нас погнали в деревню Мизонову, но, когда бандиты стали отступать, мы повернули и поехали домой. Дома прожили около трех дней, и когда красные стали наступать на нашу деревню, то нас погнали на Уктуз. В Уктузе мы простояли три дня. В Уктузе мы послали двух делегатов, которые предложили нам сложить оружие, но начальник уктузского штаба не соглашался сложить оружие и стал стращать расстрелом, если мы не будем воевать. Когда красные стали наступать на Уктуз, то мы спрятались в самане, где и были взяты в плен»...
Другие: «из Смирновой при отступлении все, кто был из Песьяново в отряде Долгушина, уезжали домой и жили целую неделю. После этого в деревню Песьяново приехал отряд Бардакова и, угрожая оружием, мобилизовал всех»
По показаниям жителя села Пеганово Д.А. Евсеева, его односельчанин М. Сазонов проводил мобилизацию крестьян на восстание, заявляя, что тех, кто не пойдет на восстание, будут убивать.
В письме некоего В. Савина сообщалось, что Бокшурганов арестован коммунистами, прибывшими из Мамлютки, а сын его, коммунист, наверное, кончен (убит мятежниками)
По показаниям свидетеля Варакина С.С., граждане деревни Песьяново Пегановской волости Филиппов Федор и Аверин Егор, действительно, преследовали Григория Аверина (сына Егора Аверина), хотели убить его за то, что «он записался в партию». Сам Григорий Аверин, 27 лет, тоже подтвердил этот факт.
Из донесения в волостную милицию крестьянки деревни Карьково Пегановской волости Евдокии Уросовой. «После убийства мужа, — сообщала Е. Уросова, — ко мне в дом постановили штаб, коменданты штаба были Овчинников Осип Иванович и Смолин Андрей. Председатель Кудрявцев Гордей и судья Омегов Иван, которые осудили двух граждан нашей деревни Тюменцева и Бахтиярова на смертную казнь, после чего их стали бить нижеследующие лица: 1) Осип Овчинников, 2) Лазарь Тюменцев, 3) Яким Тюменцев, 4) Герасим Вакорин, 5) Василий Малышев, 6) Кудрявцев Андрей, 7) Кудрявцев Федор,
Кудрявцев Дмитрий. После этого меня хотели убить, но согласились на том, чтобы арестовать и отправить в Уктузское, где избивали коммунарок... После этого приехали с фронта братья Кошкаровы, Елизар, Василий, Порфирий и Михаил, и просили меня убить с детьми. После этого они же у меня все хозяйство растащили, закололи 2-х коров и 7 овец, взяли 12 овчин и сшили себе брюки для фронта и растащили всю одежду».Пегановский волостной милиционер, член РКП (б), Ф. Соколов доносил командиру 188 пехотного полка, что, когда он был арестован мятежниками, то по дороге в полдневский штаб конвоиры избивали его пикой и наганом по голове и лицу, приговаривая: «Записались в коммуну, хотели наше имущество разделить и на нашей шее поехать. Врете, сейчас вы отпраздновали! Власть коммунистов пала, и мы вас всех с корнем выведем, и будем хозяева сами, и будем жить по-старому: у нас всё будет, сало, масло и хлеба с остатками».
В заявлении коммуниста М. Власова, адресованном начальнику милиции 4 района, говорилось о том, что главарь повстанцев Д. Новиков, проживавший в селе Пеганово, настоял убить коммунара С. Власова, которого нагим клал на бревно и бил колом по животу, а также выкалывал пикой глаза.
Члены РКП (б) Прытков и Смирнихин сообщали о том, что 11 арестованных локтинских коммунистов доставили в пегановский штаб Народной Армии, раздели их донага, кололи пиками, загоняя в холодное помещение; затем выводили снова и повторяли удары. Продержав арестантов в холодном амбаре около трех часов, с 12 на 13 февраля их нагими поместили на подводы и увезли в село Локти. При этом сопровождавшие коммунистов мятежники кричали: «Будете, или нет, Бога признавать!»
Т.Д. Корушин в сборнике «10 лет Советской власти в Ишимском округе (19I7—1927 г.)» приводил даже такой факт: «Председатель Алексеевского сельсовета Аромашевского района Зелинский Моисей был бандитами захвачен на постели и в одном белье выведен на снег. Зелинского до бессознания избили и выбросили за деревню. Бандиты этим не ограничились: они принесли соли, посыпали ею изуродованное тело Зелинского и снова стали бить палками. Не удовлетворившись этим, бандиты придумали новую пытку: они вырезали у зараженного сифилисом кусок зараженного места и затерли его под кожу Зелинского».
Согласно доносу, в июне 1921 г. крестьянин деревни Карьково Пегановской волости К. Кудрявцев говорил: «Нужно еще начать восстание и добить всех коммунистов. Заставили сидеть голодом, и даже вот ехать не на чем, пообобрали всё проклятые. Если бы попался мне в поле коммунист, то я бы его убил на месте, просидел бы десять лет в тюрьме, только бы убить коммуниста».
Кандидат в члены РКП (б) А.Г. Копытов показал, что «граждане деревни Песьяной Пегановской волости Филиппов Федор и Аверин Егор ждут с часу на час переворота и говорят, что только если придут бандиты, то мы всех коммунистов изрежем на мелкие кусочки, и не будет никогда коммунистической власти, все равно мы ее свергнем».
В донесении Вознесенской милиции, направленном начальнику Ишимской уездной милиции, отмечалось, что 30 сентября 1921 г. появилась группа из пяти человек неизвестного происхождения и захватила в деревне Лукошиной у председателя сельсовета одного красноармейца 29 полка 2 эскадрона Ивана Суличенкова. Неизвестные изрубили захваченного красноармейца около деревни Успенки, прихватив его лошадь, винтовку и шашку.
Полномочное Представительство ОГПУ по Уралу информировало ОГПУ о том, что в ночь на 20 января 1928 г. в селе Аромашево Ишимского округа, во время престольного праздника Крещение, по неизвестной причине вспыхнул пожар арестного помещения, в котором сгорел задержанный милицией пьяный гражданин Казанцев. Брат сгоревшего, Ф.Н. Казанцев, приехав к месту пожара, обращался к собравшейся толпе с призывом к свержению власти, избиению коммунистов и сожжению помещения рика, райкома и милиции; кроме того, не давал населению тушить пожар, выливая привозимую воду. Группа крестьян в 9 человек, возбужденная криками Казанцева, кинулась на присутствовавших здесь коммуниста Киселева и милиционера Проневича с целью избить их. При помощи некоторых граждан Киселеву и Проневичу удалось скрыться. Из этой группы крестьянин — середняк Захар Никулин кричал: «Нас расстреливают, арестовывают, живых жгут. Терпеть больше не будем. Бей коммунистов! Долой власть!» Он также призывал пойти по квартирам ответственных работников и избить их. На следующий день Казанцев, размахивая одеждой сгоревшего брата перед прохожими, старался собрать толпу крестьян, крича: «Сегодня к нам пришел 1921 год!»
Учитель Мишинской сельской школы Петр Германов: «31 декабря 1920 г. в 5 часов вечера, во время вечернего занятия учащихся школы грамотности взрослых, в школьное помещение врывается толпа женщин с криком и шумом. Первый отворяет дверь классной комнаты сын бывшего арестованного Фрола Босоногова Николай с радостным видом, видимо, их предводитель, а за ним женщины Фиона Шестакова, Дарья Шестакова, Агриппина Уросова, Матрена Смирнова, выкрикивая громко: «Ты, учитель, арестован и должен к девяти часам вечера явиться в Пеганово, там у нас солдаты арестованы, исполком, совет, ячейка». На мой вопрос — за что вы арестуете меня — одна из них, Шестакова Фиона, говорит: «Сегодня мы арестуем всех коммунистов, а так как Вы — коммунист, учитель, за то Вас и арестуем»... А вечером в мою квартиру входит гражданин деревни Мишиной Иван Терентьев Чукреев 21 года, сын бывшего арестованного Терентия Чукреева, и говорит моим детям: «И вас не сегодня-завтра арестуем, у вас — отец-коммунист».
В докладе комбрига Рахманова отмечалось, что «в Омутинском районе повстанцы подвешивали женщин и детей, у беременных женщин разрезали животы, и все это затем, чтобы в корне истребить семя коммуны».
В докладе Помглавкому по Сибири сообщался и такой ужасающий факт: «200 трупов крестьян были найдены в селе Ильинском (на Ишимско-Петропавловском тракте), вступившим туда 25 февраля Образцовым отрядом ВВШС (Высшей военной школы Сибири, находившейся в г. Омске), которые там валялись повсюду, главным образом, в ямах за кирпичными сараями, в самых разнообразных позах и в искалеченном виде, причем было видно, что погибшие были даже не расстреляны, а убиты палками и вилами, и среди них были даже мальчики и девочки до 15-летнего возраста».
Боевой приказ № 2 Евсинскому сельсовету от 9 февраля 1921 г. гласил: «С получением сего предлагается Вам в течение 3-х часов организовать отряд, арестовать всех коммунистов и истребить...»
А.М. Городищенский, оправдывая перед следствием М.П. Созонова, служившего начальником гарнизона у повстанцев, подчеркивал: «Толпа совершенно не признавала его, была полнейшая неразбериха. Арестовывала без его ведома, били никого не спрашиваясь, и заступаться было невозможно, разъяренная толпа стирает с лица земли все, что ей кажется вредным».
Павшук 3 мая 1921 г. обратился в редакцию местной газеты «Серп и молот» с просьбой (так и неисполненной) опубликовать его заметку под названием «Буржуа катается». В ней говорилось: «Сижу в квартире по улице Пономаревская № 18, смотрю — подъезжает экипаж на резиновом ходу, в него запряжена пара вороных жеребцов, а в экипаже кто?.. Мадам Гуськова (жена Гуськова Ивана Максимовича, ишимского уездного продовольственного комиссара ). Теперь спрашивается, товарищи: Неужели мы взяли разверстку для того, чтобы кормили лошадей для проката жен комиссаров? Нет! Эта подлая выходка обостряет крестьян».
В докладе серьезного военного специалиста комбрига Рахманова внутренняя дисциплина и способы ее установления в повстанческих формированиях охарактеризованы следующим образом: «В первых добровольческих, собственно, партизанских отрядах, проявлявших свою инициативу и действовавших по своему желанию, дисциплина была очень слаба. При наступлении наших отрядов на ту или другую деревню повстанческие отряды, находившиеся в более или менее отдаленных пунктах, немедленно снимались и стремились защищать свои деревни, оставляя на произвол судьбы другие. В этот период было сильно развито дезертирство. Поэтому всякий командир, вступавший в командование тем или иным отрядом, прежде всего, от последнего требовал гарантии безусловного повиновения своей воле. В последующем периоде с пополнением отрядов призванными по мобилизации возрастами и сведением мелких отрядов в более сильные, командиры получали все более и более дисциплинарных прав в смысле наложения взысканий. А в последний период оставление рядов повстанческой части рассматривалось как тягчайшее преступление против народа и каралось расстрелом. Было вынесено даже постановление раскатывать избы дезертиров, как изменников народному делу. В целом ряде приказов волостным штабам, а затем и комендантам было предписано строго следить за всеми приезжающими и проходящими людьми и отрядами. Ни один народармеец не мог отлучиться от части без разрешения своего командира батальона и увольнительной записки, а гражданское население в случае надобности переезда по своим надобностям получало соответствующие пропуска от комендантов. Отпускные повстанцы регистрировались в волостных комендантствах. Каждая часть и отряд имели документы о своей приписке к тому или другому штабу, если же таковых не было, то отряды считались блуждающими и разоружались. С принятием этих мер боеспособность повстанческих отрядов значительно повысилась».
В конце 1919 г. полномочный представитель ВЧК по Сибири И.П. Павлуновский в циркулярном письме № 6 под названием «Еще о красном терроре и красном бандитизме» отмечал: «...В Тюменской губернии природа имеющегося там бандитизма еще не выяснена... Начало замечаться следующее: арестованные ЧК на местах убиваются. Арестованных редко доводят до места, по дороге «при попытке бежать» расстреливают... Устанавливается, что проводниками красного террора на местах являются политбюро (орган ЧК) и милиция».
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.