- ФОРУМ
- О СЛУЖБЕ СИБИРСКИХ КАЗАКОВ
- ВОЕННЫЕ ПОХОДЫ, БОЕВЫЕ ОПЕРАЦИИ
- Великая Отечественная, по ту сторону фронта
Великая Отечественная, по ту сторону фронта
- 1960
- Не в сети
- Сообщений: 216
- Репутация: 33
- Спасибо получено: 1147
Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- 1960
- Не в сети
- Сообщений: 216
- Репутация: 33
- Спасибо получено: 1147
Мария Емельяновна и ее мама — Ангелина Исакиевна Фетисова — запечатлены художником Сергеем Григорьевичем Корольковым на картине “Выдача казаков в Лиенце”. (Австрия, июнь 1945.)
www.rus-sky.com/history/library/articles/lienz.htm
ВЫДАЧА КАЗАКОВ В ЛИЕНЦЕ
Весну 1945 года мама и я встретили в Северной Италии, в которую мы прибыли с казачьими семьями из Берлина. В Берлине был сборный пункт, и туда направлялись немецким командованием все казаки, находящиеся в Германии на работе.Мама и я с 1943 года находились в Остовском лагере г. Штаргарда в Померании. Получив приказ, комендант лагеря помог нам выехать в Берлин. В Берлине к великому нашему удивлению и радости мы встретили моего дядю П.Е. Фетисова, который во время революции отступил из России с войсками белой армии и всю жизнь прожил в Югославии, в Белграде.
...Приближался конец войны. Немецкие войска покидали Италию. В Толмеццо, в “Казачьем стане”, была решено вывести казаков и их семьи в Австрию, совершив путь через Альпы, обозами и пешком. Старики, дети и слабые передвигались на телегах, кто верхом на лошади, а большинство, в том числе и я, пешком. Переход был трудным и опасным: дорога узкая, с одной стороны скалы, с другой — пропасть; небольшая неосторожность — и можно свалиться, особенно когда дошли до верхушки гор, а дорога была покрыта снегом и льдом. Но с Божьей помощью весь обоз благополучно перешел Альпийские горы и спустился в долину Австрии.
Здесь мы услышали, что война окончена и мы находимся в Английской зоне. Было отдано распоряжение двигаться в направлении Лиенца. В радужном настроении, с благодарностью судьбе, что мы оказались в руках самой цивилизованной страны мира — Англии, а не в руках Титовских партизан или Красной Армии, с толпой людей, все время присоединяющихся к нам, добрались мы до окрестностей небольшого городка Лиенца.
Неподалеку от Лиенца находился лагерь Пеггец, состоящий из большого количества бараков, использованных во время войны немецкой армией.
Большинство из нас разместилось в бараках. Многие построили палатки в поле за лагерем, недалеко от места, которое было загорожено для казачьих лошадей. Пережив все ужасы войны, совершив переход через Альпы, оказавшись в руках добрых, благородных англичан, все были в возбужденном радостном состоянии, полные оптимизма и уверенности: все страшное миновало, и всех нас ожидает светлое будущее.
Оптимизму помогала и дивная весенняя природа Тироля. Изумрудная трава покрылась чудесными красками полевых цветов, как персидским ковром; кустарники стояли, как белые невесты; а величавые Альпы, покрытые сверкающими на солнце снеговыми шапками, упирались в безоблачную синь.
Все мы были благодарны английскому военному командованию, которое так заботилось о нас: снабжало продуктами, медикаментами и всем необходимым для повседневной жизни.
В должности связного офицера между казаками и английским командованием был высокий рыжеволосый молодой офицер — майор Расти Дэвис. Переводчиком у него был личный адъютант ген. Даманова капитан Бутлеров, с которым майор Дэвис часто посещал лагерь. Окружив его, все старались узнать, что будет с нами и как долго мы останемся в Пеггеце. С английской вежливостью и улыбкой он старался заверить нас, что все страшное осталось позади и теперь нам нечего беспокоиться, так как английское командование приложит все усилия, чтобы обеспечить нам светлое будущее.
Приходил он всегда с шоколадкам, и дети, завидев его, бежали к нему с протянутыми ручонками. Раздав сладости, он ласково гладил их по головке...Дни шли за днями. Более подозрительные казаки предполагали что-то нехорошее, но большинство не теряло врожденного оптимизма и находилось в блаженном неведении.Подходил конец мая. Шли какие-то разговоры о предстоящей конференции, на которую приглашаются все казачьи офицеры... Но это, казалось, были только слухи.Настал день 28 мая — день, который войдет в историю казачества как день величайшей трагедии людей, доверивших свою жизнь и честь таким же офицерам, но только английской державы.
У англичан есть слово “джентльмен”, в котором сочетаются понятия: честь, чувство долга, благородство, т.е. все самые высокие, лучшие качества человека. И вот это слово английского офицера было дано ничего не подозревающим русским офицерам, с заверениями, что конференция продлится несколько часов и к вечеру все вернутся в лагерь.
За всю историю человечества ни одна страна в мире не совершила такого вероломства, и никто не мог предполагать, на какое предательство и беспримерную подлость способно английское командование. С утра начали прибывать английские грузовики и началась отправка офицеров. Семьи стояли группами; со слезами на глазах прощались, с тоской смотрели вслед уходящим машинам. Мама и я искали глазами дядю Петю; и вот он, быстро подойдя к нам, начал прощаться. Никогда не видела я его таким интересным, как в тот момент, когда он стоял перед нами в парадной форме полковника императорской России. Почему-то защемило сердце, и я, чуть не плача, спросила: неужели и ему нужно обязательно ехать на какую-то конференцию?.. И почему всем офицерам? Не проще ли выбрать делегацию из более важных и послать на эту странную конференцию?.. Улыбнувшись, он сказал: англичане приказали надеть парадные формы и всем офицерам ехать, и что английский офицер дал слово чести: к вечеру они все вернутся в лагерь...
Поцеловав маму и меня, он быстро пошел к ожидающим грузовикам.
Наполненные машины умчались, обдав пылью стоящих группами плачущих женщин.
Не забуду никогда взволнованное лицо мальчика лет четырнадцати—пятнадцати, сына доктора Симоненко, умоляюще смотрящего на меня, со слезами в глазах просящего моего совета. Его отец уехал рано утром с первым транспортом офицеров, приказав ему остаться в лагере и ждать его возращения. Оставшись без отца (мать погибла еще в начале войны), он был в отчаянии и никак не мог решить, что ему делать. Зная, как тяжело быть одному, да еще в его возрасте, я сказала, что ему лучше соединиться с отцом, так как кроме отца у него никого нет. Радостно улыбнувшись, он бегом помчался к последнему уходящему грузовику, взобрался на него и уехал.
Прошло столько лет, а я все еще сожалею, что дала ему такой совет. Остался ли он жив?.. Встретился ли с отцом?.. Один Бог знает.Уехали последние грузовики. Настала зловещая тишина. Было предчувствие, что случилось что-то страшное, непоправимое. Надвигались сумерки. Теплившаяся маленькая надежда, что офицеры вернутся, постепенно исчезала. Женщины и дети — расставшиеся с мужьями, отцами и сыновьями — почувствовали себя осиротелыми, беззащитными.Ночь была мучительной. Никто не сомкнул глаз и ждал рассвета, чтобы увидеть Дэвиса и получить от него ответ на все мучившие нас вопросы.Настало утро. Наконец-то появился Дэвис с девушкой-переводчицей и сообщил: офицеры никогда не вернутся, и мы все должны приготовиться к возвращению на Родину — независимо от того, хотим мы или нет.Когда во время войны сыпались бомбы, воздушной тревогой и своим пронзительным свистом они подготовляли человека к надвигающейся катастрофе. А здесь... В такое солнечное весеннее утро слова Дэвиса прозвучали как гром среди чистого неба.С застывшими от ужаса глазами люди окаменели и стояли, как в столбняке. Мозг отказывался воспринять, понять случившееся с офицерами, добровольно согласиться на возвращение в руки злейшего врага казачества антихриста Сталина.
Ни слезы, ни мольбы не подействовали на Дэвиса. Он только взволнованным голосом убеждал нас не сопротивляться, так как иначе будет применена сила и нас все равно заставят вернуться на Родину. Дэвис убеждал нас, что он получил приказ от высшего командования и как британский офицер должен исполнить приказание своего начальства. На его уговоры и просьбы все давали один ответ: лучше мгновенная смерть на австрийской земле, чем мучительная смерть в застенках НКВД или на советской каторге.Черные флаги были развешаны на всех бараках лагеря и на столбах по дороге к лагерю. Казаки объявили голодовку. Англичане привозили продукты, но никто не помогал разгружать, и продукты сбрасывались на землю посреди площади.Я помню ясно большую кучу, нагроможденную из консервных банок, галет, хлеба... А посреди — воткнутый черный флаг и плакат со словами: “Лучше смерть здесь, чем возвращение в СССР”.До моего сознания все еще не доходило, что нас насильно заставят возвратиться в Сов. Союз. Мне казалось: когда англичане увидят, что мы действительно не хотим возвращаться, нас оставят в покое, решат нашу судьбу иначе.В тоскливом ожидании и непонятном страхе прошли дни 29, 30 мая.31-го мая майор Дэвис сообщил: чтобы мы были готовы к транспорту утром 1-го июня.Оставалась только надежда на молитву и Божью помощь.Посреди площади был построен деревянный помост с походным алтарем и большим крестом, над которым воздвигли черный флаг. Было решено, что рано утром 1-го июня мы все соберемся на площади и с духовенством будем усердно молиться и просить Божьей помощи и защиты.С рассветом начали выходить из бараков и собираться на площади. Взяв портфель с документами, мама и я присоединились к огромной толпе людей, в большинстве женщин, стариков и детей. Вышло духовенство, неся иконы, хоругви и черные траурные флаги.Тысячная толпа окружила алтарь. Молодые мужчины, юноши и мальчики, крепко взявшись за руки, окружили кольцом молящихся, стараясь своими телами защитить слабых, детей и стариков.Во всем происходящем было что-то жуткое, нереальное.Молитвенное пение Литургии разносилось по долине. Люди, тесно прижавшись друг к другу, с замиранием сердца ожидали: что будет?Ждать пришлось недолго. В ворота лагеря въехали открытые трехтонные грузовики и остановились вплотную к стоящей толпе. Выйдя из машины, Дэвис объявил, что нужно начать погрузку. Я все еще не верила, что будет применена сила. На все уговоры Дэвиса толпа только теснее жалась друг к другу.Что произошло дальше, даже самая страшная фантазия не сможет вообразить. Солдаты выстроились шеренгой, по команде примкнули штыки к винтовкам, вооружились дубинками. Подойдя вплотную, старались вытащить отчаянно сопротивляющуюся жертву и втолкнуть ее в грузовик, но люди выскакивали из грузовика и снова бежали в толпу. Солдаты начали терять терпение. Что случилось дальше не поддается описанию.Пережив войну, испытав много ужасов, пробыв в Остовском лагере, я не могла вообразить, насколько человек может быть жестоким и бессердечным по отношению к другому человеку.Как завороженная смотрела: передо мной стоящего юношу солдат с огромной силой ударил дубинкой по вытянутой руке. Раздался стон. И рука, перебитая между локтем и кистью, повисла, заливая кровью рукав.Неподалеку стоял мальчик лет двенадцати. Удар дубинкой попал ему на большой палец, и он смотрел, как кровь капельками стекает на пыль с отбитого и висящего на тоненьком кусочке коже пальчика. Лицо его не выражало никакой боли, а только удивление...
Но никакую физическую боль нельзя сравнить с болью душевной, глумлением над старостью и достоинством человека. Наискосок, недалеко от меня, я увидела стоящего на коленях перед двумя солдатами старика. Голова его была совершенно лысая. Обхватив руками запыленные ботинки солдата, он тихим голосом жалобно просил не отправлять его в Сов. Союз. Не веря своим глазам, я смотрела, как солдаты методически начали наносить удары дубинками по голове несчастного. Старичок тихо плакал. Слезы, смешавшись с кровью, струились по его лицу.
Меня поразило, что лица солдат не выражали никаких эмоций: не было ни злости, ни ненависти, а только исполнение данного приказа — во что бы то ни стало намеченную жертву бросить в грузовик.Вскоре старичок потерял сознание, был схвачен за руки, за ноги и как мешок с зерном брошен в грузовик.В толпе обезумевшие от ужаса люди теснее прижимались друг к другу. Раздавались истерические крики, стоны, детский плач. Стоял неимоверный гул. Толпа колыхалась из стороны в сторону.Чтобы избежать солдатских дубинок, люди начали пятиться назад, давя друг друга. Чувство самосохранения побороло все другие чувства, каждый думал, как бы спастись, избегнуть участи быть брошенным в стоящий грузовик.Судорожно схватив маму за руку, я старалась как-то вырваться из толпы, чтобы не быть раздавленной.Вдруг раздался душераздирающий крик молодой женщины, стоящей за моей спиной с младенцем. Приложив все усилия, я старалась повернуться к ней лицом и увидеть, что случилось... Прелестный младенец с розовыми щечками и небесно-голубыми глазками, которого я несколько минут назад видела смеющимся, радостно смотрящим в чистое, синее небо, лежал в руках несчастной матери бездыханным, с поникшей головкой, выдавленными глазками и язычком, как раздавленный полевой цветочек.Почти теряя сознание, все еще не веря, что это действительность, а не кошмарный сон, я услышала треск ломающегося деревянного забора. Держа маму за руку, с толпой побежала к пролому. Казалось, нас несла толпа, а не сами мы двигались.Последнее, что врезалось в памяти: бегущие по всем направлениям люди... сломанный помост с алтарем... разбросанные хоругви, иконы... И самое ужасное: солдат, бьющий крестом по голове стоявшего перед ним священника.Все еще крепко держа маму за руку, вместе с толпой я побежала через рухнувший забор на поляну за пределами лагеря.Произошло нечто странное: обезумевшие люди как по команде попадали на колени, а потом просто сели на траву. Было что-то неестественное: страшный гул тысячной толпы, шум моторов, выстрелы из винтовок и крики команды англичан вдруг сменились смертельной тишиной.Слышались только тихие слова молитвы... Издалека доносился звон колоколов из католических церквей Лиенца...
Немного придя в себя, я посмотрела по сторонам и увидела несколько неподвижных тел на площади. Женщина в сером платье с огромным животом и неестественно раздвинутыми ногами... как это ни странно, пара аккуратно поставленных сапог...Прямо перед нами проходила железная дорога, и можно было видеть подогнанные товарные вагоны, к которым грузовики подвозили казаков для погрузки. Присмотревшись, я увидела за поляной в кустарниках несколько танков и возле них группу английских солдат с пулеметами. Пронзила мысль: когда эшелон отойдет, грузовики вернутся, и мы все будем отправлены со следующим транспортом.Наклонившись к маме, я прошептала: нам нужно немедленно уйти с этого места. Медленно, ползком мы начали передвигаться по направлению железной дороги. На полпути мама и я встали, немного прошли, а потом быстро побежали.Раздались крики, прозвучало несколько выстрелов, но, успев, добежать до оврага, мы скатились вниз и притаились в высокой траве. Пролежали некоторое время. Выстрелов не было слышно. Мы переползли рельсы, скатились снова в овраг с другой стороны и, скрываясь в траве, добрались до ближайших кустарников. За все это время мама не произнесла ни одного слова и теперь, глядя на меня, сказала, что живой она не дастся англичанам, чтобы быть отправленной в руки НКВД.Просидев год в тюрьме в 1933 году, она знает, что ее там ожидает. Мой отец, офицер белой армии, в это же время был расстрелян. Бабушка, отсидев 11 месяцев, была, как и мама, каким-то чудом освобождена. Умирающими...В изнеможении, все еще полностью не осознав случившегося, твердо решили мы: живыми в руки англичан не даться, а принять таблетки морфия, которые мы всегда имели при себе, и безболезненно отойти в другой мир.
Скрываясь в кустах, прислушиваясь к каждому шороху, добрались до небольшой рощи, опустились у дерева. С замирающим от страха сердцем, прикрывшись наломанными ветками, прижавшись друг к другу, в каком-то забытьи провели мы ночь.Наступил рассвет. Светлые лучи солнца пробежали по роще. Природа оживилась. Ожила и тревога: что же делать?
Вдруг послышались шаги. Из соседних кустов вышел человек и направился к нам. В его широко раскрытых голубых глазах застыл ужас затравленного зверя. Рубашка изорвана в клочья, залита засохшей превратившейся в коричневую кору кровью. Грудь также была покрыта засохшей кровью. Волосы сбились, превратились в окровавленную шапку. На лбу, возле виска, зияла пульсирующая рана.Присмотревшись, я вдруг узнала в нем молодого — с кудрявыми, золотистыми волосами — весельчака и балагура Женю Флорова, он всех нас в лагере развлекал по вечерам своим прекрасным пением. Прерывающимся голосом рассказал: несколько английских солдат вытащили его из толпы, начали толкать к грузовику. Отчаянно отбиваясь, он старался убежать. Его снова хватали. Рвали рубашку, били дубинками. Подтащив к грузовику, озверевший солдат с силой ударил его прикладом по голове.Обессиленного, избитого, теряющего сознание, его вбросили в грузовик. Упал он возле самого борта машины. Грузовики, наполненные несчастными людьми, охраняемые солдатами, помчались к эшелонам. Немного придя в себя, Женя ухватился за борт и, напрягая силы при повороте, когда ход машины замедлился, рывком выбросился на дорогу. Покатился в высокую траву. Замер. Прозвучало несколько пулеметных очередей, но машины не остановились, помчались дальше.Пролежал в траве до самого вечера. Добрался до рощи, спрятался в кустарнике. На рассвете, услышав наши голоса, подошел к нам. Женя сказал, что недалеко у подножия гор должен быть медицинский казачий пункт, но что он боится туда идти, а скорее уйдет в горы, будет прятаться в лесу. Попрощавшись, он скрылся в кустах.
Выйдя из рощи на открытую поляну, мы увидели у подножия гор большой фермерский дом. Он был отдан английским командованием казакам и превращен во временный госпиталь. Никого не встретив, мы подошли к нему. Осмотревшись и услышав голоса, доносившиеся из дома, я вошла внутрь. Английский солдат охранял комнату. Дверь была полуоткрыта, заглянув, я увидела двух пожилых врачей (В.П. Косинову и М.Ю. Шульца) и двух медицинских сестер, которые должны были сопровождать отходящие эшелоны с казаками для передачи Сов. властям.
Жутко вспоминать плачущее лицо доктора Шульца, окаменелые лица др. Косиновой и сестер... С тяжелым чувством неминуемой опасности пошла я в госпиталь.В прихожей первое, что увидела: на кровати в агонии умирающая молодая женщина. Увидев в одной из комнат врача, я начал просить его помочь умирающей. Он, взглянув на меня, устало махнул рукой и сказал: он пообещал женщине не спасать ее, так как у нее осталось только одно желание — умереть. Муж ее был увезен с офицерами. Мать, сестра и она с двумя малолетними детьми вырвались из толпы, бросились бежать к лесу через мост реки Дравы. Добежав до средины, увидели английских солдат, бежавших к ним с двух сторон моста. Спасения не было. Мать и сестра прыгнули в воду. Она, бросив в воду детей, прыгнула вслед...
В мгновение горная река поглотила свои жертвы.
Течение бросило ее в сторону берега. Она зацепилась одеждой за вывороченный корень. Увидев это, солдаты вытащили ее — полумертвую, захлебнувшуюся, и отнесли в госпиталь. Придя в себя и осознав случившееся, она приняла яд и умоляла не пытаться ее спасать, а дать возможность уйти из этого мира...С окаменелым сердцем я вышла из госпиталя и пошла к маме. Она сидела на траве у изгороди.Вдруг я услышала истерический крик пожилой женщины: она бежала за английским офицером и, хватая его за рукава, умоляла освободить ее мужа, доктора Шульца.
Увидев меня, она остановилась и, показывая на меня, начала быстро объяснять, что я тоже доктор, молодая и, конечно, более подходящая для сопровождения казаков с эшелоном, а ее муж — старый и более нужен в госпитале. С безразличным лицом англичанин окинул меня взглядом. Вероятно, из всего, что он слышал, понял одно слово “доктор”. Вместе с ней он вошел в дом .в котором под охраной находился ее муж.Я застыла, не успев осознать случившееся. Из дома вышло два английских солдата с немецкой овчаркой. С удивлением и каким-то недоумением посмотрев на меня, стали рядом со мной, спросили: правда ли, что я доктор? Я только и смогла ответить: “Нет, нет! Студентка! Не доктор!” Воцарилась гнетущая тишина. При малейшем моем движении собака вскакивала и начинала рычать. Мысли путались. Появилось безразличие. Возникли острая боль и обида: меня, женщину, окружили два вооруженных солдата, да еще с собакой, и следят за каждым моим движением...Я старалась объяснить, что я очень боюсь собаки, бежать никуда не собираюсь, а если и побегу, то им будет очень легко пристрелить меня, так как перед нами открытая поляна.С ужасом смотря на меня, один из них побледнел, а другой, покраснев, закричал: “Нет! Британский солдат никогда не будет стрелять в женщину!” Круто повернувшись, они ушли, уведя с собой собаку.Как в тумане я подошла к маме. Она лежала на траве в полудремотном состоянии. Заплетающимся языком мама сказала, что хочет со мной попрощаться. Пронзила мысль: свое обещание живой не даться в руки англичан она исполнила, приняла морфий. В отчаянии, схватив ее за плечи, я начала ее трясти и старалась вызвать у нее рвоту. С рвотой на траву выпало несколько не совсем растворившихся таблеток, и я побежала в госпиталь за помощью.Через несколько минут подошла молоденькая женщина-врач. Это была Анна Афанасьевна Братякина. Исследовав маму, сделала инъекцию, приказала ее водить и ни в коем случае не давать заснуть.Тормоша, стараясь поднять маму на ноги и, наконец, выбившись из сил, я села на траву и горько расплакалась.Вдруг я почувствовала, что кто-то стоит за моей спиной. Обернулась. Перед нами стояли двое солдат с озабоченными лицами. Они старались узнать, что случилось. Это были английские солдаты из батальона, ничего общего не имеющего с репатриацией казаков. Поняв, в чем дело, взяли маму под руки и начали водить по дороге.Как долго мы ходили, я не помню. Мне казалось, прошла вечность.Мама пришла в себя, и я почувствовала, что опасность миновала. Имена солдат помню до сих пор: Джонни и Тони. Если бы не они, вряд ли мы бы остались живы.Спрятав нас в своей палатке, сказали, что знают тропинку и мостик, который не охраняется английским патрулем, и когда стемнеет, они проведут нас в Лиенц, где находится сборный пункт для всех желающих вернуться на Родину людей, забранных немцами на работу из различных стран.Наступил вечер. Прислушиваясь к каждому звуку, солдаты по узенькой тропинке довели нас до Лиенца. Привели к дому, о котором говорили. С глубокой благодарностью за их доброту и сострадание к нам мы попрощались. Никогда их больше не встречали, но всегда вспоминали в своих молитвах.Во дворе никого не было. Дверь в дом была открыта, но там тоже никого не было.Зашли в комнату. Она была пуста. Мы сели в угол на пол и предались тяжелым думам. Мысли путались. Я старалась разобраться в случившемся рационально — понять и объяснить необъяснимое.Как могло случиться, что те самые английские солдаты, которые приходили к нам в лагерь, улыбались, обещали нам помочь, с удовольствием слушали пение, восторгались джигитовкой казаков, — те солдаты с которыми мы подружились, — вдруг оказались такими жестокими, с такой яростью набросились на толпу беззащитных людей?
Во времена Александра Невского тевтонские рыцари, вторгнувшиеся в Россию, накалывали на пики младенцев, бросали в костры малолетних детей, вырванных из рук матерей, стариков и женщин... Но ведь это же было средневековье!..Была я и в Остовском лагере. Много видела человеческих страданий и горя, столкнулась с ужасами войны... Но никогда не видела, чтобы солдаты, вооруженные дубинками, с примкнутыми к винтовкам штыками, по приказу офицера, выстроившись в шеренгу, двинулись на беззащитную толпу стариков, женщин, детей и безоружных казаков.Как могло случиться, что англичане, которые день тому назад были так дружелюбно настроены, с такой яростью набросились на нас, начали избивать дубинками, вырывать детей из рук несчастных матерей, грубо бросать их в грузовики? Чем провинились? Что заставило англичан применить такую жестокость к казакам?Ответа я не могла найти. И только подумала, что их, возможно, чем-то опоили и они просто потеряли разум...Ночь была бесконечной, тревожной. Задремав к утру, мы услышали вдруг шум подъехавшей машины. Распахнулась дверь. В комнату вошли два английских офицера с переводчицей. Строго посмотрев на нас, спросили: кто мы, не казачки ли? Мама была в полусознательном состоянии, а мне все стало безразлично, и я только смотрела на них и молчала. С нетерпением они еще раз спросили, не казачки ли мы. Не услышав ответа, через переводчицу потребовали показать документы, из которых было бы видно, что мы не казачки.По выражению их лиц видела: они теряют терпение. Ничего не оставалось, как показать им какое-либо удостоверение. Открыв портфель, подала первое, что лежало сверху всех документов. По воле судьбы это оказались остовские карточки с фотографиями. Они взяли в руки карточки. Посмотрели на нас... Лица офицеров смягчились, в них появилось сострадание. Сказали, что теперь наши мучения в немецких лагерях кончились, и нам скоро будет дана возможность вернуться на Родину. Но нам нужно будет подождать: в первую очередь английское командование должно отправить казаков, а затем будут поданы транспорты для всех желающих вернуться домой.Улыбнулись. Пожелали нам всего хорошего...Они вышли, и скоро мы услышали шум отъезжающей машины.Здесь нам оставаться было нельзя, и мы пошли в центр Лиенца. Начали бесцельно бродить по улицам, не зная, на что решиться. Уйти в горы и спрятаться в лесу — страшно. Просить приюта у австрийцев — опасно.Измученные, голодные, к вечеру набрели мы на католическую церковь с церковным домом. Они были повреждены бомбежкой и стояли заброшенными. Решили зайти, чтобы переночевать.В здании услышали доносящиеся из темноты голоса. Пошли на них. Радости не было конца: это были наши друзья из лагеря. Им тоже посчастливилось убежать из толпы во время побоища. Были это: Оля Липова с бабушкой и невестка доктора Косиновой Зоя, с матерью и 12-летней дочерью Инной.Стало легче на душе: мы не одни. Переговорив о пережитом, в первый раз более-менее спокойно заснули.
Прожили, скрываясь, несколько недель. Оля и я выходили, чтобы узнать новости, попросить у австрийцев еды...Через некоторое время узнали: насильственная отправка в Сов. Союз приостановлена. Но, уже не веря англичанам, постарались достать удостоверения, что мы не советско-подданные, а старые эмигранты.Попали под опеку УНРА и прожили в Австрии до 1948 года. В 1948 году мама и я эмигрировали в Канаду.
М. ПЛАТОНОВА (ФЕТИСОВА).
Монреаль. Канада. 1995 г.
P.S. На закате моей жизни, до самой смерти я никогда не смогу понять: как Англия — страна, давшая миру Шекспира, Байрона, Диккенса и многих других великих людей, могла совершить такое предательство, проявить такую беспримерную подлость и жестокость?
Видно, даже с приходом цивилизации сущность человека не изменилась: он остается таким же, как в начале сотворения мира. И делится на людей с добрым сердцем — и людей с сердцем жестоким и злым. И место, где он появляется на свет, не играет никакой роли...
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Каранин
Может кому пригодится.
В первый раз о трагедии ушедших к союзникам в плен казаков, прочел в 80-х, в книге о немецком асе Эрихе Харманне. Он в итоге тоже был выдан нам англичанами. Проблема для него заключалась именно в пленении в Советском секторе, хоть и занятом союзниками. С его частью шли хиви. Описание передачи пленных русским, честно говоря, счел в 80-х, описанием в стиле *холодной войны*. Позже понял, что имело место быть.
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Нечай
- Не в сети
- Сообщений: 5940
- Репутация: 146
- Спасибо получено: 14953
Широкобородов Э.А."Несть числа казачьим могилам по белу свету"
E-mail: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
Читать книгу здесь:
www.shirokoborodov.ru/prose/nest-chisla-kazachim-mogilam-po-belu-svetu
Здесь не о Сибиряках,о Кубанцах и Донцах, но по теме.
"В заключение приведем перечень мест заключения, так или иначе упоминавшихся в эмигрантской прессе вернувшимися из советской неволи казаками. Назвать все лагеря нет никакой возможности — это заняло бы слишком много места и времени. Назовем лишь лагеря в Казахстане. Это — пересылочная тюрьма в Петропавловске на реке Ишиме; лагерь Кингир на 7-8 тысяч заключенных; лагерь Спасск, вмещавший в себе до 16 тысяч заключенных при норме 8-10 тысяч; особый лагерь в Караганде, организованный из лагерного отделения номер один; лагерь Балхаш; лагерь Джезказган; лагерь Чурбай-Нурав 45 километрах от Караганды; Песчаный лагерь в Караганде.
...Любой, кто едет по автомобильной дороге из Караганды в Алма-Ату (я привожу географические названия по прежней их транскрипции), отъехав от Караганды на сорок с небольшим километров, наверняка увидит по левую сторону от дороги возвышающиеся в выгоревшей от жары степи, посреди однообразных холмов и сопок, загадочные кресты и камни. Мой сын, журналист Вадим Широкобородов, в своей статье в республиканской газете «Око» назвал это место казахстанским «Стоунхенджем». Очень похоже, с тем лишь только, пожалуй, различием, что камни легендарного Стоунхенджа впечатляют, а камни Спасска вызывают печаль и тревогу.
Кому из нас не доводилось слышать в небе над своей головой крики вдовьей птицы чибиса: «Чьи вы? Чьи вы? Чьи вы?» Чьи же мы будем дети, родная до слез земля?"
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Каранин
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Нечай
- Не в сети
- Сообщений: 5940
- Репутация: 146
- Спасибо получено: 14953
Может быть найдете о спецлагере для казаков, поделитесь?
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Нечай
- Не в сети
- Сообщений: 5940
- Репутация: 146
- Спасибо получено: 14953
Красная Армия
и
Вторая Мировая война
***
Долгий русский плен
Общепринято считать, что по окончании Второй Мировой войны немецкие и японские военнослужащие и военнослужащие других стран, воевавших на стороне Германии, оказавшиеся в советском плену, удерживались Сталиным долгие годы и только после его смерти оказалось возможным добиться их освобождения. Что выдающуюся роль в деле освобождения военнопленных сыграл канцлер послевоенной Германии Конрад Аденауэр. Вроде бы только ему удалось в 1955 году разжалобить тогдашнего первого Секретаря ЦК КПСС Никиту Хрущева и вернуть многострадальных солдат и офицеров Вермахта домой.
Как же обстояло дело в действительности? Пусть говорят документы...
army.armor.kiev.ua/hist/dolgplen.shtml
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Каранин
Перечисленные национальности , в том числе и, удивляющий автора англичанин, служили на 99% в войсках СС, т.е добровольцы, на отсутствие коих, в 41-ом грех жаловаться было. Поэтому домой мало кто поехал. Удивленный вопрос автора , к перечисляемым *невыездным* испанцам (даже больным ) поясню. Франко лично ,после долгого оправданного, виляния между Англией и Германией и заключенного ,под конец ,договора с союзниками, отдает приказание о категорическом возвращении Испанского легиона добровольцев домой. Испанцы ответили таким же категоричным отказом, заявив , что остануться с братьями по-оружию до конца. Ну и.. остались. Последующая судьба ,выпущенных ,все-таки ,из плена ,бойцов -испанцев ,также не завидна. Франко ,вернувшихся, пересажал всех. Однако, дрались храбро. Один из немногих иностранцев, добившихся рыцарского креста, был испанец. У нас ,под Питером.
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Каранин
reibert.info/
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- bgleo
- Не в сети
- Сообщений: 2123
- Репутация: 106
- Спасибо получено: 5426
С уважением, Борис Леонтьев
Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Нечай
- Не в сети
- Сообщений: 5940
- Репутация: 146
- Спасибо получено: 14953
"Великое предательство" Казаки во Второй Мировой Войне
books.google.co.ma/books?id=dduRhDXjxhgC&pg=PA43&lpg=PA43&dq=%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F+%D0%92%D0%BE%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0+%22%D0%9E%D1%82%D1%85%D0%BE%D0%B4%22&source=bl&ots=A8vMVvQmsX&sig=mhTjWESnxpXsMnJI2tEDDA9id74&hl=en&sa=X&ei=6V5rU8fwDeWx0QXK6YHoCQ&ved=0CCQQ6AEwAA#v=onepage&q=%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F%20%D0%92%D0%BE%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0%20%22%D0%9E%D1%82%D1%85%D0%BE%D0%B4%22&f=false
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Калдаманец
Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Калдаманец
Каранин пишет: Достаточно дельный сайт. Если уж.. заинтересует..
reibert.info/
когдато был дельным
сейчас рассадник бандеровской заразы!
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Нечай
- Не в сети
- Сообщений: 5940
- Репутация: 146
- Спасибо получено: 14953
Как я понимаю, Сибирские полки не участвовали в акциях на территории СССР?
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- денис
- Не в сети
- Сообщений: 1183
- Репутация: 36
- Спасибо получено: 2690
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Каранин
Да ,наплевать, Сергей Николаевич. На всех сайтах сейчас искрометательства хватает. Историка мало должно интересовать настоящее, хотя бы по Рязанову.. Подборка фотографий по национальным формированиям СС на этом сайте , наверное, лучшая.Калдаманец пишет:
Каранин пишет: Достаточно дельный сайт. Если уж.. заинтересует..
reibert.info/
когдато был дельным
сейчас рассадник бандеровской заразы!
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Нечай
- Не в сети
- Сообщений: 5940
- Репутация: 146
- Спасибо получено: 14953
Здесь - по эту сторону "Русско-Финляндская война". Фамилии по Омской области. Может быть кто найдет своих?
Это сообщение содержит прикрепленные файлы.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.
- Витязь
Вложение Samaja_zapretnaja_kniga_o_Vtoroj_mirovoj.pdf не найдено
Веревкин С. И.
Самая запретная книга о Второй мировой
Это сообщение содержит прикрепленные файлы.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.
Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.