Городовое казачество Сибири

Евграф Савельев
Племенной и общественный состав казачества.
(исторические наброски)
Донские областные ведомости № 205/21.09.1913 г. стр. 3-4-5
ХХVІІІ.
Городовые Сибирские казаки.
Городовые Сибирские казаки, разбросанные по всей необозримой территории Сибири от Уральских гор до Чукотского носа на Камчатке, издавна считались первыми насельниками края и первыми завоевателями его.
Впоследствии, когда волею правительства на границах с киргизами и калмыками образовалось Сибирское казачье Войско, значительная часть городовых казаков вошла в его состав, в виде основного воинственного ядра. Остальные городовые казаки были соединены в особые команды, отбывавшие службу полицейскую и военную по различным городам Сибирского края, причем и самые казачьи общины получили названия от мест своего поселения.
Таким образом, по сведениям военного министерства, казаки Тобольской губернии пополняли собой команды: Тарскую, Пелымскую, Туринскую, Томскую, Нарымскую, Березовскую, Енисейскую, Тобольскую, Красноярскую, Кузнецкую, Сургутскую и Туруханскую; кроме того из казаков инородческого происхождения магометанской религии существовали две команды: Тюменская татарская и Тобольская магометанская.
Казаки Иркутской губернии составляли следующие команды: Нерчинскую, Оленскую, Якутскую, Охотскую, Нижне-Камчатскую, Петропавловской гавани, Большерецкого острога, Верхне-Камчатского острога и Тагильской крепости.
Следовательно, всех казачьих команд Тобольской губернии – 13, Иркутской губернии – 9 и инородческих – 2; в итоге – 24 команды с наличным числом служилых казаков в 2 400. (Тобольской губернии – 1 878 и Иркутской – 523) казаков.
В царствование Императора Александра І на судьбу городовых казаков было обращено серьезное внимание и не раз делались попытки со стороны военной власти выделить их из ведения гражданского начальства в особое Войско. Все эти попытки, впрочем, вследствие энергичного протеста гражданских властей перед центральным правительством не удались, и казаки остались на прежнем положении, составляя необходимый штат каждого Сибирского губернатора, который без казаков очутился бы, действительно, в весьма затруднительном положении, так как мало было кроме них русских людей, знающих тайгу и беззаветно идущих навстречу опасностям и приключениям из-за одной лишь славы.
Но все же, несмотря на оставление городового казачества в руках гражданских губернаторов, правительство решило дать казачьим командам правильное военное устройство и для этой цели в 1812 году провело реформу воинской повинности городовых казаков.
По этой реформе все городовые казаки были разделены на станичных и полковых, сообразно имущественному положению и порядку службы.
В разряд полковых казаков попали все, не устроившиеся плотно и оседло на местах жительства, а также и обязанные отбывать службу в дальних командировках по Сибирскому краю.
В разряд станичных попали казаки, основательно поселившиеся при тех городах, где отбывали службу в командах.
Сообразно приведенным условиям, из полковых казаков было сформировано 7 конных полков, а станичными казаками пополнялись команды, несшие полицейскую службу при данном городе.
Конные полки управлялись полковыми атаманами и полковыми сотниками, то есть, сотенными командирами, на общих военных основаниях, но непосредственно подчинялись гражданским губернаторам. Офицеры получали жалованье, а казаки – солдатский паек продовольствия и фураж на лошадей, но при особенно дальних командировках жалованье получали и казаки.
Станичные казаки подчинялись земским исправникам и не получали никакого жалованья, но за службу имели некоторые привилегии: 1) не командировались от своих жилищ далее 150 верст; 2) не платили никаких податей и земских сборов; 3) получали право беспошлинной меновой торговли с инородцами.
Все городовые казаки, имея главным своим назначением охрану порядка и спокойствия в крае, а также поддержание уважения к закону со стороны инородцев и преступных элементов Сибири, выполняли все поручения губернатора и в общем несли функции земской полиции.
Как станичные, так и полковые казаки служили на свой счет – в смысле обмундирования, вооружения и снаряжения, а также и покупки лошадей. За это они получали по 15 десятин каждый в казачий надел, причем землю эту не имели права продавать кому-либо в собственность.
Казаки, расположенные на Камчатке, также были соединены в две команды: конную Камчатскую в 50 казаков и пешую Гижигинскую в 100 казаков: кроме того была небольшая команда из Верхотуровских казаков.
Строго установленной формы одежды станичные казаки не имели, равно как и однообразного вооружения и снаряжения.
Из числа конных полков Тобольский комплектовался из казаков и имел шесть сотен. Енисейский, Томский, Иркутский и Забайкальский полки при том же служилом составе состояли всего из пяти сотен каждый. Сибирский конный полк пополнялся татарами и другими инородцами и разделялся на пять сотен. Якутский конный полк состоял преимущественно из казаков и частью якутов, – охотничьего, кочевого народа, населявшего Якутский и Охотский край. Полк этот состоял также из пяти сотен.
Во всех полках и отдельных командах к 1825 года числилось служилых казаков свыше 4 000 человек.
Городовые казаки не пользовались впрочем при новом устройстве особенным благополучием, так как беспрерывная тяжелая служба вдали от жилищ, лишенная правильного военного порядка, вследствии неумения гражданской власти управлять вооруженной силой, да еще такой живой, как казачья, нищенское содержание, выдаваемое казакам, пренебрежение земских властей к казачьему оригинальному быту и к основным условиям существования казаков – все это привело их к полной нищете, разорению, и вдобавок к значительной утрате воинских способностей. Тяжелую картину городового казачества довершали совершенно невежественные и неразвитые офицеры, которые жадно перенимая показную сторону европейской цивилизации у ссыльных и приезжих из Петербурга чинов, презрительно относились ко всему казачьему и часто бессознательно потворствовали его упадку.
Несмотря на такое тяжелое положение высшее начальство всегда отмечало особенную природную черту в казаках на смотрах и в деле – это страстное желание их показать себя в лучшем свете и скрыть все недостатки и обиды и явиться перед начальством никем иным, как воинами, – потомками Ермаковских героев.
Петербургское правительство после ряда докладных записок

Донские областные ведомости № 205/21.09.1913 г. стр. 4

со стороны Сибирского военного начальства и обсуждений дела, наконец, в 1837 году решилось обратить внимание на неустройства городовых казаков и реформировать их службу.
К этому времени всех служащих городовых казаков в полках и командах числилось около 8 000 человек, причем по полкам они разделялись следующим образом:
Тобольский полк 1 169 каз.
Сибирский полк 1 445 тат.
Енисейский полк 1 063 каз.
Томский полк 733 каз.
Иркутский полк 884 каз.
Забайкальский полк 923 каз.
Якутский полк 773 каз. и якут.
Итого 6 991 казаков

В 1849 году реформа постигла впервые конные полки, – Тобольский и Сибирский татарский, из которых были образованы две воинские части: Тобольский конный казачий полк и Тобольский пеший казачий батальон – с полным военным устройством и передачей власти в военное ведомство.
Конный полк составился исключительно из татар бывшего Сибирского полка и управлялся непосредственно своим полковым командиром, которому были подчинены сотенные командиры шести сотен полка, а также станичные начальники, назначавшиеся командиром полка для управления станицами.
Тобольский пеший казачий батальон составился из следующих элементов:
1) Городовые казаки бывшего Тобольского конного полка; 2) Станичные казаки Пелымской станицы; 3) Солдаты 1-го Сибирского линейного батальона; 4) Тобольская, Тюменская и Туринская инвалидные команды; 5) Бессрочно отпускные солдаты Туринского, Тюменского и Тобольского округов и 6) все отставные солдаты, проживающие в городах: Тюмени, Тобольске и Туринске. Все эти лица были при сформировании обращены в потомственное казачье звание вместе с детьми.
Пешим казачьим батальоном командовал батальонный командир, которому подчинялись ротные командиры и назначаемые им для заведования станицами станичные начальники.
В 1851 году таким же образом были сформированы конные полки шестисотенного состава: Иркутский и Енисейский.
Иркутский казачий полк составился из следующих казачьих общин и частей.
1) Казаков Иркутского бывшего городового полка, 2) Казаков Тункинского отделения китайской пограничной линии и 3) Казаков станичников, проживавших в Иркутском, Нижнеудинском округах и в Тунке.
Енисейский казачий полк сформировался из 1) Казаков бывшего городового Енисейского полка, 2) Казаков станиц Абакинской и Саянской и 3) Казенных крестьян и отставных солдат, проживавших в 30 селениях около города Енисейска.
Казачьим населением этих полков управлял бригадный командир, которому подчинялись в порядке службы полковые командиры, сотенные командиры и станичные начальники, назначаемые им для заведования станицами.
Забайкальский конный полк вместе с некоторыми станичными казаками вошел в состав Забайкальского войска, а Якутский и Томский полки оставлены в ведении гражданских властей по-прежнему.
Служба городовых казаков продолжалась бессрочно вплоть до полной неспособности к исполнению воинских и полицейских обязанностей, после чего им давалась отставка и возможность доживать короткий век мирно в кругу своей уже возмужалой семьи. Впрочем, многим не удавалось добраться до такого благополучия, как вследствии смерти от сурового климата, цинги и простудных заболеваний, так и от частых увечий – трагического исхода стычек с пограничными разбойниками, ссыльными и борьбы в тайге с дикими зверями.
Ко времени начала царствования Императора Александра Второго в населении городовых казаков разных состояний, пола и возраста числилось:
1) В Тобольском конном полку 2 515
2) В Енисейском конном полку 7 914
3) В Иркутском конном полку 8 264
4) В Тобольском пешем батальоне 3 791
Итого душ 22 484
5) В Якутском городовом полку 2 065
6) В Томском городовом полку 1 944
7) На Камчатке в командах 427
8. В различных командах 730
Итого душ 5 166
Из них в частях военного ведомства состояло в служилом разряде 3 885 казаков и на действительной службе – 1 465 казаков, а в частях гражданского ведомства постоянно состояло свыше 1 500 казаков на действительной службе.
В 1861 году, после устройства Сибирского Линейного Войска, было признано бесцельным существование в Томской и Тобольской губерниях отдельных казачьих полков, не плативших в казну податей, и, самое главное, утративших уже с устройством регулярных солдатских местных команд по Сибирским городам то необходимое значение, какое они занимали ранее.
Поэтому правительство пришло к заключению о своевременности упразднения этих полков и перечисления казаков в податное состояние. Такому решению много содействовала и эпоха, в которую с какой-то лихорадочностью упразднялось Войско за Войском и разрушались созданные Императором Николаем Павловичем казачьи общины.
В 1868 году было приведено в исполнение положение об упразднении Томского и Тобольского полков и пешего Тобольского полу-батальона. Согласно этому положению из природных казаков этих частей были образованы три отдельные команды: Березовская, Сургутская и Нарымская, а все прочие казаки были обращены в крестьянское сословие с правом, впрочем, перевода в Сибирское казачье Войско, чем некоторые и воспользовались. Долги казакам были прощены, земли отданы в собственность, а полковые капиталы частью отданы казакам, частью обращены в казну.
В 1868 году также были обращены в гражданское состояние Калтайские станичные казаки, а в 1870 году – Верхотурские городовые казаки.
В 1871 году на тех же основаниях и по тем же причинам были упразднены Иркутский и Енисейский конные полки, причем, в силу некоторых особенных условий, в казачьем сословии были оставлены все казаки, происходившие от природных старых казаков бывших городовых полков и Тункинского пограничного отделения. Эти казаки стали называться казаками Иркутской и Енисейской губерний и выставляли в мирное время 2 отдельных конных сотни, а в военное время – 6 сотен. Службу свою эти казаки несут и до настоящего времени, и я лично слышал отзыв о них от их сотенного командира, нашего Донского казака, есаула N, как о хороших служаках, дорожащих в высшей степени казачьим званием и весьма преданных службе. Во время Китайской и Японской кампаний казаки эти перенесли две мобилизации, а во время разразившегося в тяжелую военную годину для многострадального отечества революционного движения, дружно, как один, с готовностью сами приехали к своему сотенному командиру без различия возраста, составили

Донские областные ведомости № 205/21.09.1913 г. стр. 5

команду и были главными виновниками локализации смуты в Иркутской и Енисейской губерниях. Могучий дух предков, несмотря на разбросанность и жизнь среди крестьян, крепко держится в их душах.
Офицерство Иркутского и Енисейского полков уволилось из казачьего звания и получило в потомственное владение землю по 200 десятин каждый, а урядники и казаки – по 15 десятин земли в собственность.
Капиталы переданы казакам Иркутской и Енисейской губерний, которые кроме того наделены по 30 десятин земли каждый в паевой казачий надел. Служба казаков определена в 22 года, из которых 15 лет полевой службы и 7 лет внутренней. Казаки состояли на действительной службе 1 год и потом два года на льготе; и, таким образом, до тех пор, пока не выслужат установленных сроков. Во всем прочем служба была сравнена с обще-казачьей.
Сотни несли преимущественно конвойную и пограничную в Забайкалье службу, а также исполняли все поручения окружных штабов.
Управление принадлежало сотенным командирам, подчинявшимся непосредственно губернаторам. К 1881 году остатки городовых казаков представлялись в следующем виде.
Березовская, Сургутская и Нарымская казачьи команды 3 офицера 114 казаков
Красноярская и Иркутская конные сотни 12 офицеров 242 казака
Якутский городовой полк 6 офицеров 750 казаков
Камчатские казаки 2 офицера 214 казаков
Итого 23 офицера и 1323 казака
Из этого числа, кроме Якутских и Камчатских казаков, на действительной службе состояло постоянно в Иркутской и Красноярской казачьих сотнях 12 офицеров и 221 казаков и в командах – 1 офицер и 64 казаков. В этом же году последовало Высочайшее распоряжение об упразднении Сургутской, Березовской и Нарымской казачьих команд за полной ненадобностью их при наличности регулярных войск, причем большая часть казаков перечислилась в сословие Сибирского казачьего Войска, а незначительное количество – в мещане Сибирских городов.
В 1889 году последовало подчинение казачьего населения Иркутской и Енисейской губерний начальнику штаба Иркутского военного округа.
В 1895 году в Красноярской казачьей сотне числилось 7 офицеров и 93 казаков, а в Иркутской – 6 офицеров и 139 казаков.
Недавно была упразднена Камчатская казачья команда, замененная солдатским и матросским отрядами.
Что же касается Якутского городового полка, то он существует и по сие время, находясь в ведении гражданских властей, как и сто лет тому назад, управляясь архаическим уставом и отбывая довольно тяжелую службу в пустынях Якутского и Охотского края...

Полностью статья на сайте Старые донские дороги Евграфа Савельева

Рапорт в Сенат, ноябрь 1750г.
В 1757 году на Тобольскую и Ишимскую Линию выслано городовых Казаков Тюменских 7, Верхотурских 10, Туринских 8, выписных Ишимских 139, Ялуторовских 150.
Журнал «Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском университете». Материалы для истории Сибири. 1866 год.

pictor пишет: Уважаемый Patriot! Ищу какие-либо данные о Верхотурской городовой казачьей команде, мои предки служили в ней в 18 и 19 веке до её расформирования в 1870 г. Можете ли Вы подсказать, в каких фондах может быть этот материал - списки, история создания, расформирования, подробности службы. Буду благодарен за ответ, с уважением, Г.Толстов

Добрый день Георгий, что то я пропустил это сообщение.
К сожалению по Вашему вопросу у меня нет данных.

ЛИЧНЫЙ СОСТАВ СИБИРСКИХ ПОЛКОВ «НОВОГО СТРОЯ» во второй половине XVII в. Дмитриев А. В.
Статья первая.

О существовании на территории Сибири во второй половине XVII в. полков «нового строя», аналогичных частям, расквартированным в Европейской России, есть упоминания в ряде работ С. В. Бахрушина, Н.И. Никитина, В.Д. Пузанова 1. Названными авторами исследованы основные вехи в истории этих соединений и происходившие с ними организационные изменения. Однако до сих пор остается не изученным вопрос о происхождении и социальной принадлежности основного числа людей, несших службу в сибирских войсках «нового строя». В особенности это касается личного состава рядовых рейтар, солдат и драгун, поскольку офицерский корпус этих войск уже становился предметом исторического исследования 2. А между тем вопрос этот имеет первостепенное значение для выяснения причин той эволюции, которую войска «нового строя» в Сибири претерпели на протяжении нескольких десятилетий своего существования, равно как и для анализа того влияния, которое служба в них оказывала на карьеру представителей различных групп сибирского служилого сословия. Не менее важным представляется и сравнение качественных показателей интересующих нас частей с полками «нового строя», формировавшимися в европейской части страны, выявление специфических особенностей, присущих именно сибирским полкам. Попытке восполнить этот пробел и посвящена данная статья.

В 1659 г. новый тобольский воевода кн. И. А. Хилков, отправляясь в «сибирскую столицу», получил царский наказ, в котором наряду с набором стандартных наставлений содержалось указание сформировать из служилых людей городов Тобольского разряда два полка — рейтарский и солдатский. В докладе 1677 г. дьяка Сибирского приказа Л. Ермолаева, посвященного истории служб «регулярных» войск, об этом событии упоминалось следующим образом: «Велено в Тоболску и Тоболского розряду в городех... устроить из детей боярских и из литвы полк рейтар тысячю человек, да ис казачьих детей и из вольных гулящих людей прибрать полк салдат тысячю ж человек»3. Однако сделать это вновь назначенному тобольскому воеводе удалось далеко не сразу. В результате предпринятых Хилковым усилий к весне 1660 г. в войсках насчитывалось 600 рейтар и 615 солдат 4, т. е. менее двух третей от штатной численности обоих полков. Планы оказались невыполненными. В чем заключалась причина этого?

В наказе воеводе было четко обозначено, кого именно следует брать на службу: «Устроить из детей боярских и из литвы полк рейтар... да ис казачьих детей и из вольных гулящих людей прибрать полк салдат...»5. Таким образом, отсюда следует, что значительной части служилого населения Тобольска набор вообще не должен был коснуться. Прежде всего, это относилось к казакам, как конным, так и пешим (брать собирались только их детей), стрельцам и служилым татарам. Однако результаты первого набора сразу же показали, что указанные ограничения слишком сузили его возможности, поскольку отмеченные в наказе категории тобольских служилых людей не были настолько многочисленны.

Ограничения эти имели, конечно, свои причины. Рейтары XVII в. были кавалеристами, что в России того времени автоматически придавало им статус привилегированных частей армии. В условиях Сибири, а особенно на ее южных границах, где постоянно приходилось вести борьбу с соседствующими кочевыми племенами, именно кавалерия приобретала первостепенное значение. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в рейтары набирали лишь из детей боярских и из «литвы», так как представители именно этих категорий сибирских служилых людей занимали высшие позиции в иерархии местных гарнизонов как по своему социальному статусу, так и по размерам окладов жалования6. Правительство пошло здесь на применение старого способа, действовавшего еще в отношении поместной дворянской конницы, а именно: кавалеристы [20] обеспечивают себя лошадями, боевыми доспехами и оружием сами, на те деньги, которые они получают из государственной казны. Поэтому в кавалерию могли попасть только те из служилых людей, которые были вполне обеспечены деньгами. В Сибири, соответственно, претендовать на это могли только представители двух вышеупомянутых категорий.

Правда, эффективным такой подход оказался лишь теоретически. Такого количества детей боярских и «литвы», чтобы составить из них целый полк рейтар, просто не было даже во всех городах на территории Тобольского разряда. Общая численность гарнизона служилых людей Тобольска, скажем, в 1650 г., составляла 1199 человек7, и вряд ли могла значительно возрасти за истекшие 8 — 10 лет. Конечно, можно возразить, что набор должен был охватить и другие города на территории Тобольского разряда (Тюмень, Тару, Туринск), но даже при этом пришлось бы переводить в рейтары из тамошних служилых людей практически всех представителей этих, кстати сказать, довольно немногочисленных групп населения. Да и численность казаков, как конных, так и пеших, не позволяла набрать целый солдатский полк из одних лишь казачьих детей, даже с привлечением «вольных гулящих людей». Здесь, видимо, сыграла свою роль неосведомленность правительства о реальном положении дел в Тобольске, что и привело к преувеличенной оценке им людских ресурсов местного служилого населения.

Впрочем, и на территории Европейской России установленные правительством рамки для процесса комплектования войск «нового строя» соблюдались далеко не всегда. Скажем, рейтарские полки изначально комплектовались из дворян и детей боярских, получавших за свою службу в этих войсках поместное и денежное жалование. Для исправного несения службы к ним приписывались так называемые «подъемщики». Подъемщик «обязан был обрабатывать землю, оставшуюся за рейтаром, и поднимать его на службу, т. е. оказывать помощь деньгами, продовольствием, снаряжением и т. п.»8, позволяя, таким образом, рейтару нести постоянную службу как в военное, так и в мирное время. Однако военные потребности заставляли отступать от этих правил. Как раз в годы русско-польской войны в рейтары стали верстать также и казаков, даточных людей и др. По данным А.В. Чернова, например, «в северо-западных городах три четверти рейтар было укомплектовано из тяглых и приборных служилых людей»9. Кроме того, именно в эти годы перевод из состава конных сотен полковой службы в рейтары, особенно на южной границе европейской части страны, приобрел массовый характер. Так, в 1659 — 1660 гг. были записаны в рейтары более 2 тыс. дворян и детей боярских из городов, расположенных по Белгородской черте укреплений10. Процедура записи в полк сибирских рейтар, таким образом, не имела никаких принципиальных отличий от аналогичных мероприятий, осуществлявшихся в то же время и в других регионах страны.

Несколько иную картину мы наблюдаем в отношении комплектования солдатских полков. Прежде всего, необходимо отметить, что в ходе этого процесса применялись как минимум два способа. На северо-западных границах России наборы в эти войска производились с определенного числа крестьянских дворов или количества тяглого населения. В мирное время часть солдат распускалась по домам, а часть оставалась на пограничной службе. Солдатам, находившимся на службе постоянно, правительство выдавало денежное (так называемые «кормовые деньги», по 6 — 7 денег на день) и хлебное жалование или же поселяло их на землю11. Здесь мы наблюдаем прообраз наборов «даточных людей» в солдатскую службу, проводившихся в общегосударственном масштабе на протяжении 1658 — 1660 гг.

Однако в южных пограничных городах дело обстояло иначе. Там солдатские полки комплектовались представителями местного служилого населения, но не теми из них, кто уже находился на военной службе, а их детьми, братьями и другими родственниками мужского пола, годными «к службе и к солдатскому учению». Первый подобный набор был проведен еще в 1653 г., причем нормы для него были установлены высокие — 50 % от общего количества не находящихся на службе мужчин. По его итогам в Белгороде и окрестностях были сформированы четыре солдатских полка общей численностью чуть менее 7 тыс. человек. Эти солдаты не наделялись землей, а вместо жалования получали лишь «кормовые деньги». Никаких ограничений срока службы для них установлено не было12. В последующие годы эти полки в составе армии В.Б. Шереметева были отправлены на Украину и участвовали в сражениях с польской армией. Впрочем, этот случай представлял собой скорее исключение, нежели правило, поэтому нельзя не согласиться с выводом о том, что «наборы в солдатскую службу... были местным мероприятием, связанным, прежде всего, с обороной границ»13. Именно этот второй способ, как видим, правительство было [21] намерено использовать и для комплектования солдатского полка в Тобольске.

Как уже отмечалось, у тобольских властей в принципе не было возможности с самого начала выдержать «социальный» принцип при комплектовании полков, очень быстро от него отказалось и правительство. В результате социальный состав обоих полков неизбежно должен был получиться гораздо более пестрым, чем предполагалось. Под термином «социальный состав» мы в данном случае подразумеваем прежде всего то, представители каких категорий сибирских служилых людей преимущественно входили в состав рейтарского и солдатского полка. Правда, сделать обстоятельные статистические выкладки на этот счет источники не дают особой возможности. В нашем распоряжении имеется, впрочем, составленный в 1678 г. именной список тобольских рейтар, набранных в 1660 г., с указанием их происхождения, данные которого способны до некоторой степени прояснить картину набора14.

Список этот включает в себя имена 163 человек. На момент его составления все они еще продолжали службу в рейтарах. Большинство из них (126 человек) — это дети «литвы», конных и «новокрещеных» казаков. Кроме того, в нем присутствуют 14 отпрысков тобольских детей боярских, 11 детей пеших казаков и даже 9 детей пашенных крестьян. Из людей, уже несших службу до поступления в рейтары, здесь названы лишь трое казаков «литовского списка». Разумеется, следует учитывать, что данный список представляет собой только часть, а отнюдь не все целое, и по нему одному нельзя составить полной картины наборов. Однако сведения, содержащиеся в нем, на наш взгляд, достаточно показательны и свидетельствуют о заметных отступлениях от первоначальных планов, на которые вынуждены были пойти в процессе формирования новых войск сибирские власти. Впрочем, было бы ошибочно утверждать и то, что в ходе этого процесса вообще не придерживались каких-либо критериев. В частности, это подтверждают данные другого списка, в котором перечислены служилые люди Тюмени, в 1660 г. поверстанные на службу в оба тобольских полка15. Здесь мы находим троих детей боярских, а также 76 конных и 15 пеших казаков. Распределены они были также в соответствии со своей прежней службой: дети боярские и конные казаки оказались записанными в рейтары, а пешие казаки — в солдаты. Таким образом, утверждать, что от первоначальных ограничений в процессе наборов отказались совершенно, было бы неправомерным.

К сожалению, значительно меньшим объемом сведений мы располагаем применительно к составу солдатского полка. Тем не менее можно утверждать, что и там, помимо казачьих детей, присутствовали дети и других служилых людей, а также стрельцов, крестьян и посадских. Еще с 1630-х гг., когда численность служилого населения Сибири достигла нескольких тысяч человек, во всех царских указах и грамотах строго подчеркивалась недопустимость верстания на службу выходцев «из тягла», а от воевод требовалось неослабное внимание к тому, чтобы этот принцип строго соблюдался. Однако вплоть до 1680-х гг. сибирские воеводы не слишком заботились об этом, поскольку потребности сибирских городов в военной силе постоянно оставались выше, чем возможность их удовлетворения без помощи «тяглых людей». Вот почему достаточно обычной практикой была запись «в службу» детей пашенных и оброчных крестьян, ямских охотников, посадских людей. Проводившиеся время от времени разборы и розыски ситуации не меняли. Только с 80-х гг. XVIIв. положение меняется, и состав служилого населения Сибири действительно начинают очищать от выходцев «из тягла»16.

В целом на основании всех известных данных мы можем констатировать, что набор в рейтары охватил детей боярских, «литву» и конных казаков, а также их детей и родственников. В солдаты же попала часть пеших казаков и их детей, дети стрельцов (их отцы продолжали службу в своем прежнем статусе), крестьян и посадских, а также «вольные гулящие люди». Результаты дополнительных усилий тобольских воевод Хилкова и его «товарища» Д. Яковлева по комплектованию полков отражены в их отписке от 25 сентября 1661 г. Согласно ей, за истекший год численность рейтар удалось довести до 786 человек, солдат — до 900 человек17. Это был тот максимум, который в последующие годы так и не удалось превзойти. Правда, в той же отписке воеводы обнадеживали, что «досталных рейтар и салдат прибирают», но на самом деле после 1661 г. наборы были, видимо, прекращены по причине истощения людских ресурсов. По крайней мере, к 1667 г. численность войск даже несколько сократилась: рейтар до 696, а солдат до 844 человек18. В принципе соединения обоих тобольских полков по своему составу почти не отличались от аналогичных формирований на границах европейской части страны. Впрочем, это не вызывает удивления, с учетом того, что для подобных соединений на всей территории Русского государства применялись в те годы одни и те же [22] способы их организации, справедливо охарактеризованные Ф.И. Калинычевым как «местные периодические наборы, проводившиеся на своеобразных началах. Это была территориальная система комплектования»19.

Реформа тобольского воеводы стольника П.И. Годунова в 1667 — 1669 гг. открыла собой следующий этап истории сибирских войск «нового строя». Он упразднил весь солдатский и большую часть рейтарского полка, организовав вместо них полк драгун20. Однако уже после его отъезда из Тобольска в 1670 г. была произведена ревизия, которая продемонстрировала состояние дел по итогам годуновской военной реформы. Результаты ревизии показали, что большинство заявленных планов были выполнены лишь отчасти, а некоторые и вовсе полностью провалились21.

В штатное число 1 200 драгун удалось набрать всего 730 человек, да сохранились три роты рейтар общей численностью 398 человек (в том числе 14 офицеров и 24 музыканта ротных оркестров). Более того, выяснились довольно интересные вещи. Оказалось, что рядовых рейтар и солдат среди попавших в драгуны, вопреки заявленным планам Годунова, было ничтожно мало. Например, из 696 рейтар свой статус сохранили только 360 человек, которые составили три роты; 171 человека исключили из рейтарской службы, в том числе 52 человека попали в дети боярские, 38 — в «литовский список», 23 — в конные казаки,

16 — в «кречатьи помыкальщики», а 18 человек были посланы в Красноярск и Илимск22. Можно предположить, что все эти рейтары просто вернулись в состав соответствующих групп служилых людей, из которых в свое время они были взяты в рейтарский полк. Впрочем, нами был выявлен также ряд случаев, когда это правило не соблюдалось. Так, в состав детей боярских Годуновым было зачислено более десятка людей, до своей службы в рейтарском полку числившихся по другим категориям («литва», конные казаки) или же вообще нигде не служивших (сыновья тобольских детей боярских)23. О судьбе еще 93 рейтар в материалах ревизии вообще ничего не говорилось, но совершенно точно известно, что в драгуны они не попали. Из солдатского же полка в драгуны было зачислено всего 44 человека. Остальные опять-таки вернулись в прежние чины или были поверстаны в служилые люди («в отцово место»). Из них одна часть (144 человека) оказалась в тобольских пеших казаках, другие же были разосланы по разным сибирским городам (например, в Красноярск было послано 169 человек)24.

Драгунский же полк, как показала ревизия, комплектовался преимущественно людьми, не имевшими до этого никакого отношения к войскам «нового строя»: беломестными казаками (250 человек — из тобольских слобод, 72 — из слобод Верхотурского уезда), крестьянскими «детьми, братьями и племянниками» (193 человека), «гулящими людьми» (91 человек) и даже ссыльными (80 человек)25. Из 730 человек, набранных при Годунове, теперь на службе осталось лишь чуть более 400, остальные сбежали26. И хотя новый тобольский воевода кн. И.Б. Репнин предпринял некоторые меры для восстановления нужной численности драгунского контингента, их результаты были малоуспешны27. Летом 1670 г. тобольский письменный голова С. Блудов был послан в объезд «для переписки всяких чинов охочих людей в драгуны», которых набралось 579 человек, но поверстать их в драгуны своей властью воевода не решился, поскольку среди отобранных кандидатов в подавляющем большинстве преобладали посадские люди и их дети, а также дети крестьян, что, естественно, не укладывалось в уже взятый правительством курс на очистку сибирского служилого сословия от выходцев «из тягла». Что касается бывших солдат, попавших в стрельцы и пешие казаки, как еще одного возможного источника пополнения, то и здесь кн. Репнин не стал ничего менять в принятых ранее решениях, «чтоб стрельцов и казаков не умалить». В тобольском перечневом списке 1672 г. численность драгун определена в 524 человека, т. е. пополнение, как видим, оказалось весьма незначительным28.

Таким образом, произошло практически полное обновление личного состава основного контингента сибирских войск «нового строя». Но пошло ли это на пользу «регулярному полку»? Ответ, конечно же, будет отрицательным. Во-первых, вновь набранные драгуны явно не были знакомы с принципами регулярного строя, да и вообще с военным делом (даже беломестные казаки были более крестьянами, чем служилыми людьми)29. Во-вторых, обучать их военным «экзерцициям» явно не собирались. Почти всех офицеров-иностранцев, несших здесь службу в прежние годы, Годунов сразу же после своего прибытия в Тобольск отправил в Москву. Оставшийся здесь полковник У. Сниттер, который должен был выполнять роль инструктора как для рядовых, так и для офицеров, в одиночку справиться с такой задачей, разумеется, не мог. Наконец, в-третьих, бывших рейтар и солдат, обладавших хоть каким-то боевым опытом и военными навыками, в полку оказалось со-[23]всем немного. Все это не позволяет относить сибирских драгун к соединениям регулярных войск. Конечно, и в Европейской России драгунские полки комплектовались, главным образом, из крестьян, но к ним все-таки посылали для обучения русских начальных людей и оружие (карабины и шпаги)30. В Сибири же ничего подобного мы не наблюдаем. Приступая к формированию полка драгун, Годунов совершенно не озаботился вопросами надлежащей организации его внутренней структуры, а также возможности повседневного выполнения им функций, свойственных армейским частям. Это обстоятельство сыграет важную роль в его дальнейшей судьбе.

ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Бахрушин С. В. Воеводы Тобольского разряда в XVII в. // Науч. тр.: В 4 т. М., 1955. Т. 3. Ч. 1. С. 277-279; Никитин Н. И. Служилые люди в Западной Сибири XVII века. Новосибирск, 1988. С. 38-39; Пузанов В. Д. Строительство вооруженных сил на юге Зауралья (50-е гг. XVII - 20-е гг. XVIII вв.) // Зауралье в панораме веков: Межвуз. сб. науч. тр. Курган, 2000. С. 50-75.
2 Зуев А. С. Дело о полке Эгерата (к вопросу об организации в Сибири в 1660-х гг. полков «нового строя») // Социокультурное развитие Сибири XVII — XX века. Бахрушинские чтения 1996 г.: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1998. С. 11-20; Дмитриев А. В. «Посланы с Москвы в Сибирь начальные люди для ученья...»: Офицерский корпус сибирских войск «нового строя» во второй половине XVII в. // Вестн. НГУ. Сер.: История, филология. Новосибирск, 2003. Т. 2. Вып. 2: История. С. 93-100.
3 РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 100. Л. 1. На этом известии основаны и все упоминания о формировании в Сибири войск «нового строя». См., напр.: Полное собрание русских летописей. М., 1987. Т. 36: Сибирские летописи. С. 100, 161, 205, 270-271, 326, 349, 373; Древняя Российская Вивлиофика. СПб., 1895. Т. 3. Ч. 5-6: Записки, к сибирской истории служащие. С. 136-137; Шишонко В.Н. Пермская летопись, 1263-1881. Пермь, 1884. Т. 3. С. 488; Щеглов И. В. Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири, 1032-1882 гг. (Иркутск, 1883). Сургут, 1993. С. 83; Андриевич В. К. Исторический очерк Сибири. СПб., 1889. Ч. 1. С. 159.
4 РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 100. Л. 2.
5 Там же. Л. 1.
6 См.: Никитин Н.И. Служилые люди в Западной Сибири... С. 110-113.
7 Там же. С. 29.
8 Чернов А.В. Вооруженные силы Русского государства в XV — XVII вв. М., 1954. С. 147.
9 Там же. С. 146.
10 Об этом см.: Загоровский В.П. Белгородская черта. Воронеж, 1969. С. 153-157.
11 См.: Чернов А.В. Вооруженные силы Русского государства. С. 143-144.
12 Загоровский В.П. Белгородская черта.
С. 145-147.
13 Чернов А.В. Вооруженные силы Русского государства... С. 144.
14 РГАДА. Ф. 199. Оп. 2. № 480. Ч. 1. Д. 1. Л. 137-142.
15 Там же. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 794. Л. 77-79.
16 См.: Никитин Н.И. Служилые люди в Западной Сибири... С. 75-76.
17 РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 100. Л. 8.
18 Белокуров С.А. Юрий Крижанич в России (по новым документам). М., 1901. С. 109.
19 Калинычев Ф.И. Правовые вопросы военной организации Русского государства второй половины XVII века. М., 1954. С. 69. Далее он отмечал, что «полки нового строя... примерно на той же основе начали формироваться в это время также в Сибири». Одна особенность все же заслуживает внимания: если в других регионах страны какую-то часть среди рейтар и солдат составляли дворяне, то в Сибири «единственной социальной группой служилого населения становилось приборное войско ... Приборным служилым людям с их социальной организацией местная администрация не могла противопоставить никакой иной вооруженной силы» (Александров В. А., Покровский Н.Н. Власть и общество. Сибирь в XVII в. Новосибирск, 1991. С. 19-20).
20 См. об этом: Бахрушин С.В. Воеводы Тобольского разряда. С. 273-296.
21 См.: Дмитриев А.В. Формирование регулярных полков и изменения в структуре служилого населения Сибири в 60-х гг. XVII в. (по материалам Тобольска) // Тр. XXXVIII Междунар. науч. студ. конф. «Студент и научно-технический прогресс», посв. 100-летию со дня рождения основателя Сиб. отд-ния РАН акад. М. А. Лаврентьева. Новосибирск, 2000. С. 93-94.
22 РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 100. Л. 34.
23 Там же. Ф. 199. Оп. 2. № 480. Ч. 1. Д. 1. Л. 12-71.
24 Там же. Ф. 214. Оп. 3. Стб. 100. Л. 40, 129-130.
25 Там же. Л. 39-40, 128-129.
26 Там же. Л. 119-144.
27 См.: Дмитриев А. В. Материальное положение и служебный статус полков «нового строя» в Сибири во второй половине XVII в. // Сибирь в XVII — XX веках: Проблемы политической и социальной истории. Бахрушинские чтения 1999-2000 гг.: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 2002. С. 37-38.
28 РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 568. Л. 3; Оп. 3. Стб. 100. Л. 84-85.
29 О беломестных казаках см., напр.: Вершинин Е.В. Беломестные казаки Зауралья в XVII в. // Казаки Урала и Сибири в XVII — XX вв.: Сб. науч. тр. Екатеринбург, 1993. С. 52-58; Пузанов В. Д. Военно-административная система России в Южном Зауралье (конец XVI - начало XIX в.): Дис. ... канд. ист. наук. Курган, 1999. С. 157-159.
30 Чернов А.В. Вооруженные силы Русского государства. С. 139-140; Загоровский В. П. Белгородская черта. С. 132-133.

ИСТОЧНИК:
Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2006. Том 5, выпуск 1

1619 г. позднее ноября 101. — Выписка в доклад, составленная в Посольском, приказе, о награждении томских казаков И. Петлина и А. Мадова за сопровождение послов Алтын-хана и за поездку в Китай.

/л. 276/ Бьют челом государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии Томского города казаки Ивашко Петлин да Ондрюшка Мадов.

В прошлом де во 126 году посылал их на государеву службу из Сибири боярин и воевода князь Иван Семенович Куракин да дьяк Иван Булыгин провожать к Алтыну-царю ево алтыновых послов, а от Олтына-царя велено им итить и проведать про Китайское государство. И они де Алтына-царя послов до Алтына-царя допровадили, и у Алтына-царя были, а от Алтына-царя шли они до Китайского государства степью 5 недель, и, идучи, голод и всякую нужу терпели, и души свои осквернили, в говейно мясо от нужи ели. И в Китайском де государстве они были, и про все проведали, и роспись и чертеж Китайскому государству ко государю к Москве с собою вместе2 /л. 277/ привезли3. И от тоей де службы одолжали и платьишко поободрали, а государевым де они жалованьем ничем за тое службу не пожалованы. А которые деи наперед сего посыланы были к одному Алтыну-царю Василей Тюменец с товарыщи, и те деи за тое службу государевым жалованьем пожалованы4. И государь бы царь и великий князь Михаиле Федорович всеа Русии их, Ивашка и Ондрюшку, за тое их службу пожаловал своим государевым жалованьем и денежною и хлебною прибавкою, как государю бог известит./л. 278/

А в памяти ис Казанского дворца за приписью дьяка Федора Опраксина написано:
Государева жалованья томским казаком Ивашку Петлину денежной оклад 7 рублев с четью, хлеба 6 чети с осьминою муки ржаные, четь круп, четь толокна; Ондрюшке Мадову денежной оклад 7 ж рублев с четью, 5 чети с осьминою муки рженые, осьмина круп, осьмина толокна./л. 279/

А в отписке из Сибири, из Томского города, боярина и воеводы князя Ивана Семеновича Куракина да дьяка Ивана Булыгина нынешнего 128 году ноября в 10 день написано:

В прошлом во 126 году посылали они, боярин и воевода князь Иван Семенович Куракин да дьяк Иван Булыгин, ис Томского города провожать к Алтыну-царю послов ево казаков Ивашка Петлина да Ондрюшку Мадова и велели им, быв у Алтына-царя, проведать про Китайское государство. И они деи, Ивашко и Ондрюшка, государю служили и к Алтыну-царю алтыновых послов проводили, и в Китайском государстве были, и Китайскому и Лабинскому /л. 280/ и иным государствам, жилым и кочевным, и великой реки Оби и иным рекам и дорогам росписи и чертежи5 с собою привезли. Да с ними ж пришли в Сибирь от Алтына-царя и из Лабинского государства и из Киргизские земли послы. И они того Ивашка Петлина ко государю к Москве с розписьми и с чертежом послали наперед, а послов, которые с ними пришли, после пошлют ко государю вскоре.

И только государь царь и великий князь Михаило Федорович всеа Русии казаков Ивашка Петлина да Ондрюшку Мадова за тое их службу своим государевым жалованьем пожалует, / л. 281/ и выписано на премер:

В прошлом во 124 году посыланы были на государеву службу к Олтыну-царю Тарского города атаман Васька Тюменец да литовского списку десятник Ивашко Петров, и им дано государева жалованья в приказ: Ваське Тюменцу 15 рублев, Ивашке Петрову 13 рублев; да им же по чарки, по 2 рубли чарка, да по камке, да по тафте, да по 2 сукна добрых лундышных, да им же прибавлено к старым их окладом к денежному окладу по рублю, к хлебному, ко ржи, х крупам, к толокну по чети. Да им же дано за изрон и что они давали Алтыну-царю сабли и самапалы: Василью Тюменцу 19 рублев, Ивашке Петрову 15 рублев.



На л. 281 под текстом помета: Государь пожаловал Ивашку за службу и за изрон 25 рублев, другому 20 рублев, да по камке, да по сукну человеку, да и в оклад по рублю, да по чети муки, да по осьмине круп и толокна четь.

Ф. Монгольские дела, 1637 г., д. № 2, лл. 276—281. Подлинник.

Опубл.: В. С. Мясников, Новые документы о поездке в Китай Ивана Петлина («Советское китаеведение», 1958, № 1), стр. 150—151.

1620 г. не ранее декабря 7*. — Отписка томского воеводы И. Ф. Шаховского в Приказ Казанского дворца об отпуске монгольских послов из Томска к Алтын-хану, о предполагавшемся нападении калмыков на Томск и Кузнецк и о недостатке служилых людей и запасов в Томске.

/л. 92 об/ Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии холопи твои Ивашко Шеховской, Максимко Радилов челом бьют.

В нынешнем, государь, во 129 году писал к нам, холопем твоим, ис Тобольска в Томской город твой государев боярин и воевода Матвей Михайлович Годунов, что отпущены ис Тобольска в Томской город Алтына-царя и Мугальские земли и киргиские послы Тархан-лоба с товарыщи с тем же приставом, с которым они с Москвы в Тоболеск присланы, /л. 93/ с томским конным казаком з Бурнашком Никоновым. И октября, государь, в 5 день Алтына-царя и Мугальские земли и киргиские послы Тархан-лоба с товарыщи в Томской город приехали без пристава, а Бурнашка Никонова в Томской город с послами не было. И мы, холопи твои, по твоему государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу, каков, государь, к нам, холопем твоим, твой государев указ прислан ис Посольского приказу за приписью твоего государева диока Савы Раманчюкова, отпустили Алтына-царя и Мугальские земли и киргйских послов ис Томского города в их земли, дав им твой государев корм и подводы и служивых людей конных, десятника Ондрюшку Губу, да с ним казаков 20 человек в провожатых до киргисково рубежа, послали октября** в 8 день. И Ондрюшка Губа с таварыщи, приехав, государь, в Томской город /л. 93 об./ октября в 22 день нам, холопем твоим, сказали, что де они Алтына-царя и Мугальские земли и киргйских послов Тархан-лобу с товарыщи до киргисково рубежа проводили здорово. Да нам же, холопем твоим, Ондрюшка Губа с товарыщи сказали, что де, государь, приказывал к нам, холопем твоим, киргиского рубежа князек Курчейко по своей шерти, как он, Курчейко, тебе, государю, шертовал, что де, государь, говорят: киргиские и басагарские, и кизыльские, и кучюгутцкие, и братцкие, и матцкие, и саянские, и арийские, и иных многих земель люди, и чорные колмаки и Каракула-тайша збираютца войском, а однолично де хотят на весну, собрався, приходить под Томской город и под Кузнецкой острог войною.

Да декабря, государь, в 7 день из Белых Колмаков Абак к нам, холопем твоим, в Томской город присылал нарочно, прямячи тебе, государю, что де, государь, однолично черных колмаков Каракула-тайша /л. 94/ збираетца на весну под Томской город и под Кузнецкой острог войною для того, что де с Москвы люди его, которых он, Каракула, послал к тебе, государю, к Москве в посольстве, к нему, Каракуле, не бывали. А кочевать де ему около Томского города по Томи реки и до Оби. А в Томском, государь, городе служивых людей по имянным спискам, каковы нам, холопем твоим, списки дал твой государев воевода Федор Бабарыкин, и по нашему, холопей твоих, смотру налицо голов и детей боярских, и сотник[ов], и атаманов, и литвы и казаков конных 139 человек да пеших 144 человека. Ис того числа послано в Кузнецкой острог на твою государеву годовую службу пеших же казаков 50 человек. И всего, государь, в Томском городе служивых людей, голов и детей боярских, и атаманов, и литвы, и казаков конных и пеших /л. 94 об./ и с теми, которые в Кузнецком остроге 283 человека. И те, государь, служивые люди бедны и одолжали великими долги, и посланы на твои государевы службы в разные посылки, и Томсково, государь, города и Кузнецкого острогу теми служивыми людьми держати некем, потому что, государь, тех служивых людей в Томском городе мало. А к Томскому, государь городу и х Кузнецкому острогу прилегли орды многие и кочюют, государь, белые и чорные колмаки, и киргиские люди, и кучюгуты, и браты, и маты, и саяны, и аринцы, и иных многих земель и орд люди от Томского города и от Кузнецкого острогу неподалеку, днищах в 5-ти и во шти, а летом, государь, в днище и в дву.

А служивых, государь, людей нам, холопем твоим, против тех колмацких и иных земель и орд людей и в Кузнецкой острог на твою государеву службу годовую посылати, государь, неково и не счем, твоего государева жалованья, /л. 95/ денежного и хлебного, на нынешней на 129 год дать нечево: в Томском государь, городе никаких твоих государев[ых] доходов нет. А что, государь, было в Томском городе твоих государевых денежных доходов и хлебных запасов, и те твои государевы денежные доходы и томская похота, хлебные запасы, розданы томским служивым людем твоего государева жалованья к московской и к тобольской присылке на прошлой на 128 год.

А в Кузнецкой, государь, острог на твою государеву службу на годовую 50 человек послати мало и дати, государь, им твоего го¬сударева жалованья, денежного и хлебного, на нынешней на 129 год нечево. А которые, государь, посланы томские служивые люди на твою государеву службу на годовую в Кузнецкой острог в прошлом во 128 году, и тем, государь, служивым людем твое государево жалованье, денежное и хлебное, для твоей государевы службы Федор Бабарыкин дал своих денег 292 рубли да хлеба 225 чети муки, 98 четь овса. И те, государь, деньги Федору, что он давал служивым людем, в Томском городе, не отданы для того что, государь, в Томском городе дати нечево, в твоей государеве казне денежных /л. 95 об./ доходов нет и без твоего государева указу дати не смеем.

А в прошлых, государь, годех збиралась твоя государева десятая пошлина с торговых с приезжих людей в Томском городе, и ныне, государь, с торговых людей, которые приехали в Томской город, твоя государева десятая пошлина взята вся в Тобольске. И о том, государь, нам, холопем своим, как укажешь.

АДН, ф. 21, on. 4, кн. 17, док. 78, лл. 92 об.—95 об. Копия XVIII в.

Опубл.: Г. Ф. Миллер, История Сибири, т II, М.—Л., 1941, док. 156, стр. 257-258.

Евграф Савельев.
ПЛЕМЕННОЙ И ОБЩЕСТВЕННЫЙ СОСТАВ КАЗАЧЕСТВА (исторические наброски).
Донские областные ведомости № 205/21.09.1913 г. стр. 3-4-5 ХХVІІІ.
Городовые Сибирские казаки.
passion-don.org/tribes/tribes_28.html

Да, если память не изменяет, благодаря Галине.

Штатная реформа Сибирского казачества 1737 года. А. Зуев.
statehistory.ru/3249/SHtatnaya-reforma-Sibirskogo-kazachestva-1737-goda/

Попалась книга "Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления Московскаго Государства 17 столетия".
Выбрал по сибирским городам. Как думаете выкладывать или нет?