О защитниках Сибирских линий XVIII века

Хотел бы обратить ваше внимание на защитников Сибирских линий XVIII века.

Кто защищал Сибирские линии? Известно кто – сибирские казаки. Вот и ошибаетесь. Для XIX века ответ в принципе верный, если не забывать ещё и о солдатах, входивших в гарнизоны крепостей, редутов, а позже станиц, укреплений и пикетов. А то, что было до того, в XVIII веке вы узнаете прочитав эту очень полезную статью. Драгуны (по сути – конная пехота), солдаты пехотных полков и сибирские казаки (думаю, составлявшие первоначально1/3 - ?, а то и 1/5 от состава гарнизона) – вот герои данной статьи. Тому у кого не хватит сил изучить этот текст, объясню всё «на пальцах». Вспомните (а лучше перечитайте) «Капитанскую дочку» Александра Сергеевича. Речь там идет об Оренбургских линиях 1773-1774 гг., времени бунта Емельяна Пугачёва. Так вот, на Сибирских линиях было всё тоже самое. Думаю, что повесть Пушкина самая лучшая иллюстрация жизни всех этих оборонительных линий в последней трети XVIII века (да, других собственно и не было).

История Сибирского корпуса в XVIII в.
Д.Малашкин
Бийский Лицей, 10 класс
Научный руководитель Исупов С.Ю.

Введение.
Для определения главного содержания хозяйственного освоения и присоединения Сибири к России на различных исторических этапах необходимо детальное изучение всех его форм и роли разных социальных группировок в этом длительном и сложном процессе. В этой связи несомненный интерес представляет проблема значения деятельности командования Отдельного Сибирского корпуса для хозяйственного освоения южных, пограничных районов Западной Сибири в XVIII веке. Комплекс мероприятий военных властей был чрезвычайно многообразен и включал в себя целый ряд мер как чисто военного, так и хозяйственно-колонизационного характера: формирование и пополнение регулярных воинских контингентов, создание линейного казачьего войска, строительство пограничных укрепленных линий и заселение прилежащих к ним территорий различными по социальному составу группами поселенцев с целью обеспечения гарнизонов продовольствием и фуражом. Все эти методы и в том числе, казалось бы, сугубо военно-организационные, направленные на усиление обороноспособности границ, объективно способствовали ускорению темпов земледельческой, мирной по характеру колонизации.
Темой нашей работы является история создания и дальнейшего формирования в регионе регулярных воинских контингентов - как гарнизонных, так и полевых пехотных и драгунских полков, некоторые другие моменты летописи Сибирского корпуса. Сделана попытка проследить процесс изменения численного состава его регулярных полков и в меньшей степени - линейного казачества в XVIII в. Хронологические рамки исследования включают в себя период с начала XVIII в. до момента окончательного организационного оформления Сибирского корпуса в 60-х гг. XVIII в. Основная часть исследования состоит из трех глав, посвященных различным этапам истории регулярных военных сил Сибири. Первая глава посвящена начальному периоду создания регулярных полков в регионе в царствование Петра I и их дальнейшему усилению в 20е-30е гг. XVIII в. Во второй главе исследуются причины и особенности процесса формирования гарнизонов и полевых контингентов Сибири в 40е-50е гг. XVIII в., когда начинается их организационное оформление в особый территориальный корпус. В третьей главе освещаются проблемы истории Сибирского корпуса в начале царствования Екатерины II, когда в результате целого ряда реформ была завершена штатная и структурная организация регулярных и казачьих контингентов Сибири.
В работе использовались данные широкого круга исторических исследований как русских, так и советских авторов, посвященных проблемам хозяйственного освоения Сибири в XVIII в. и содержащих сведения по различным вопросам истории регулярных сил Сибири. К их числу относятся труды русских историков И.Завалишина /1/, П.А.Словцова /2/, В.К.Андриевича /3/, Г.Н.Потанина /4/. Ряд сведений об истории создания некоторых сибирских полков имеется в изданных до революции энциклопедических словарях /5,6/.
Из использованных нами исследований советских историков необходимо отметить фундаментальные монографии Н.Г.Аполловой /7/, Ю.С.Булыгина /8/, Г.Ф.Быкони /9/, М.М.Громыко /10/, А.Д.Колесникова /11/, где, в частности, рассматриваются некоторые проблемы интересующей нас темы, дается оценка мероприятиям военных властей по укреплению обороноспособности региона. Однако при разработке темы основной упор делался на использование опубликованных и содержащихся в архивах источников. К первой группе относятся различные документы по истории формирования регулярных воинских контингентов Сибири, опубликованные в сборнике " Столетие Военного министерства " /12/ и в " Каталоге Московского отделения общего архива Генерального штаба " /13/. Некоторые сведения о мероприятиях русского правительства, направленных на усиление обороноспособности южных пограничных линий Западной Сибири в середине XVIII в., извлечены из Полного Собрания Законов Российской Империи /14/.
Основу источниковой базы работы составляют фотокопии архивных документов Российского государственного военно-исторического архива, хранящиеся ныне в фондах Бийского краеведческого музея имени В.В.Бианки. Это документы фондов 19 (Рекрутская экспедиция канцелярии Военной коллегии), 23 (Воинская комиссия при Военной коллегии) и фонда Военно-ученого Архива /15/. Дела этих фондов содержат сведения о формировании, пополнении и реорганизации регулярных и казачьих частей, расквартированных в Сибири, на протяжении всего XVIII в. В небольшом объеме привлечены хранящиеся в Бийском музее фотокопии документов фондов Российского государственного архива древних актов: ф.214 (Сибирский приказ), ф.415 (Сибирская губернская канцелярия) и ф.517 (Кузнецкая воеводская канцелярия) /16/. Ряд ценных сведений о численности и дислокации гарнизонов Колывано-Кузнецкой линии извлечены из фонда Колывано-Воскресенского горного начальства Центра хранения архивного фонда Алтайского края /17/.

Глава 1.
Формирование первых регулярных полков в Сибири. Укрепление воинского контингента в 20е-30е гг. XVIII в.
Вплоть до начала второго десятилетия XVIII века по существу единственной опорой русского правительства за Уралом оставались иррегулярные сибирского служилого казачества сотни. Служилые люди выполняли многочисленные функции: обороняли порубежные волости от набегов кочевников, охраняли перевозимые казенные грузы, сооружали остроги и несли в них гарнизонную службу.
В конце XVII в. начинается период реформ Петра I, направленных на дальнейшее упрочение абсолютистской феодальной монархии. Старая армия, основу которой составляли стрелецкие полки, служилое казачество и дворянское ополчение, продемонстрировала явную оппозиционность по отношению к новой политике царя. Ликвидировав стрелецкий корпус как самостоятельный род войск, Петр I приступает к созданию регулярной армии, комплектуемой на основе рекрутских наборов, хорошо обученной и вооруженной, спаяной железной дисциплиной и единоначалием. Одной из провинций государства, требовавших неотложных мер по усилению позиций монархии была Сибирь, где классовая борьба против петровских нововведений была не менее острой, чем в европейских губерниях. Активное участие в выступлениях народных масс принимали и военно-служилые люди, а нередко инициаторами восстания являлись именно они. В 1695-1700 гг. здесь произошли многочисленные выступления служилых людей, требовавших восстановления ряда их исконных льгот и привилегий, улучшения снабжения продовольствием и фуражом, против злоупотреблений администрации /18/. Эти события и явились своеобразным прологом к возникновению регулярных полков Сибири и постепенному переходу к ним решающей роли главных военных сил края. Созрела необходимость размещения в Сибири регулярных воинских контингентов-- пехотных и драгунских полков нового типа. Для этого нужно было либо ввести их из России, либо сформировать непосредственно в Сибирской губернии. Поводом для создания регулярных частей явилась организация военной экспедиции в Яркенд, где предполагалось наличие богатых месторождений золота, так необходимого государству для покрытия огромных расходов на войну и проведение реформ. 22 мая 1714 года выходит царский указ, положивший начало формированию полевых регулярных воинских частей за Уралом /19/. Во главе экспедиции был поставлен капитан лейб-гвардии Преображенского полка И.Д.Бухолц. Он был одним из сподвижников Петра I и начал военную службу еще в 1689 году в "потешных" войсках. Бухолц получил чин армейского подполковника и приказ сформировать в Тобольске два пехотных полка и полк драгун. Костяк командного состава состоял из 20 офицеров Преображенского гвардейского и Московского драгунского полков, а унтер-офицеров и рядовых Бухолцу предстояло набрать непосредственно в Сибири. 13 ноября 1714 года подполковник прибыл в Тобольск и приступил к формированию полков, которое было закончено к весне следующего года. Пехотные полки получили названия Санкт-петербургского и Московского, а позднее были переименованы в Тобольский и Енисейский. /20/ Это были первые регулярные пехотные полки Сибири. А первые гарнизонные драгунские полки были созданы в губернии в 1711 году. Один из них - Сибирский драгунский под командованием полковника Леонтия Перфильева - в этом же году был расквартирован в Кургане. /21/. Благодаря действиям сибирских регулярных частей, с начала 20х гг. XVIII в. начинает складываться Верхне-Иртышский колонизационный район, в дальнейшем сыгравший значительную роль в земледельческом освоении юга Западной Сибири. После окончания строительства Усть-Каменогорской крепости Санкт- Петербургский и Московский полки под командованием майора Агбера были передислоцированы в Тобольск в распоряжение сибирского губернатора. В пяти Верхне-Иртышских крепостях было оставлено около 1600 человек - первый батальон Московского полка, который распределялся в среднем по полуроте на крепость и тысяча городовых казаков из Тары, Тобольска, Тюмени, Томска и Кузнецка. Позднее, с созданием Сибирских укрепленных линий, именно из казачьих сотен начинают складываться команды линейного казачества. В 1724 году первый отряд регулярной пехоты появился и в Восточной Сибири. Из Тобольска в Енисейск были переведены две роты Московского полка, предназначенные для гарнизонной службы. Вскоре этот полубатальон был доукомплектован до штата полка по мирному времени (684 человека) и получил название Енисейского. /22/ В 1727 году из состава Санкт-Петербургского и Московского полков было выделено еще по две роты и сформирован сводный батальон численностью в 600-650 человек, переброшенный в Восточную Сибирь на русско-китайскую границу. Примерно через полгода и это формирование было пополнено новобранцами и получило название Якутского гарнизонного пехотного полка. В то же время батальон, оставшийся от Санкт- Петербургского полка, так же получил пополнение реорганизован в Тобольский пехотный полк. Таким образом, к началу 30х гг. XVIII в. на Тобольскую, Енисейскую и Иркутскую провинцию огромной Сибирской губернии приходилось всего около 4,5-5 тысяч солдат и драгун в Тобольском (бывшем С.-Петербургском), Енисейском (бывшем Московском), Якутском пехотных и Сибирском драгунском полках. Мы исходили из штатного расписания пехотных и драгунских полков середины 30х гг. XVIII в., выявленного нами в ЦГВИА, но учитывали и тот факт, что большинство сибирских полков и к середине века имели значительный некомплект личного состава. /23/
Кроме того, значительная часть регулярных сил постоянно дислоцировалась в Тобольске в распоряжении сибирского губернатора, а две роты были откомандированы на Урал для несения гарнизонной службы в Кунгуре и Екатеринбурге. /24/ За вычетом этих подразделений на всю Сибирь приходилось только 18 рот (эскадронов) пехоты и кавалерии. Из этого количества на границе находилось лишь 6 отдельных рот и 1 отдельный батальон, большинство же формирований несли гарнизонную службу в сибирских городах. Но необходимо учитывать все еще сохранявшие свое значение иррегулярные команды городового казачества и сотни служилых "инородцев". По штатному расписанию 1725 года в сибирских городах было положено иметь 3415 казаков и дворянских детей, но из этого количества на Верхне-Иртышские крепости приходилось только 782 казака. /25/
По мнению Военной коллегии прежде всего в Сибири необходимо было формирование новых драгунских полков. В силу своей специфики драгунские эскадроны как нельзя лучше подходили для линейной службы в южно-сибирском порубежье. Именно по этому в 1736 году было принято решение о создании в Сибири нового драгунского полка. Рядовой состав для него рекрутировался из государственных крестьян, горожан-разночинцев, казачьих детей и служилых дворян. Офицерские кадры были выделены из Сибирского драгунского полка. Позднее этот полк получил название Колыванского и в основном нес линейную службу на границе. В этом же году для усиления регулярных пехотных частей был сформирован отдельный пехотный батальон. /26/ В конце 30х - начала 40х гг. XVIII в. опять осложняется обстановка на русско- джунгарской и русско-казахской границах. На южно-сибирских рубежах в этот период по- прежнему не хватало регулярных войск, во многих стратегически важных порубежных районах вообще не было оборонительных сооружений или не хватало их. Например, от р. Тобола до верховьев Иртыша, на границе протяженностью свыше 1000, верст имелось всего 20 укрепленных пунктов, многие из которых были построены еще в XVII- начале XVIII вв. и совершенно обветшали. Местные регулярные силы насчитывали всего 2025 солдат и драгун при 64 орудиях, то есть на каждые 100 верст приходилось в среднем по 2 укрепления, 200 солдат и 5-6 пушек. Фактически неприкрытыми оставались и горные заводы, русские поселения на территории Алтая. Очень примечателен следующий факт. В конце 30х годов XVIII в. сибирской губернской администрации не было даже известно состояние некоторых расположенных здесь укрепленных пунктов и количество их гарнизонов. /27/

Глава 2.
Усиление регулярных воинских контингентов Сибирской губернии к середине XVIII в. Начало создания Сибирского корпуса. Для обеспечения безопасности порубежья на юге Западной Сибири, в 1741 г. Сенат и Военная коллегия рядом указов потребовали от губернской канцелярии передислоцировать из внутренних уездов губернии в пограничные области как можно больше войск. В первую очередь это касалось пехотных и драгунских частей, входящих в гарнизоны удаленных от границ городов. При малейшей возможности они заменялись сотнями сибирских казаков, служилыми "инородцами" и перебрасывались на юг. В 1741 году из Красноярска вывели эскадрон Сибирского драгунского полка, оставив в городе и узде 495 казаков. /28/ В 1740 году из Енисейска передислоцировали 200 солдат Енисейского пехотного полка. Высвободившиеся силы направляли прежде всего в районы Верхнего Прииртышья и Алтая. Именно в этот период появились первые регулярные формирования в составе гарнизона Бийской крепости, построенной летом 1718 года. /29/
По нашим приблизительным подсчетам, основанным на штатных расписаниях, к началу 1744 года численность всех регулярных и иррегулярных сил, расквартированных в Сибири, не превышала 11-12 тысяч человек. /30/ Из этого числа в Тобольском, Енисейском, Якутском пехотных, Сибирском, Колыванском драгунских полках и Новоучрежденном пехотном батальоне было 6,5-7 тысяч человек. Таким образом, доля регулярных частей в количестве войск края постепенно увеличивается. Несмотря на переброску некоторого количества сил в южные районы Западной Сибири, здесь удалось сконцентрировать не более 4 тысяч солдат, драгун и казаков. Распределялись эти силы неравномерно. В тарских форпостах и самой Таре несли службу рота Тобольского полка, численностью 101 человек, пять сотен служилых казаков и татар. В пяти Верхне-Иртышских крепостях находилось 995 солдат и драгун Сибирского, Колыванского,Енисейского полков и 465 казаков. В Томском и Кузнецком ведомствах насчитывалось не более 1300 солдат, драгун и казаков. Кроме того, в Ялуторском и Ишимском дистриктах было сосредоточено 1100 выписных казаков. /31/ Границы прикрывала лишь редкая линия подчас совершенно устаревших в военно-инженерном отношении фортификационных сооружений, многие из которых были расположены стратегически или тактически (а иногда и все вместе) невыгодно. В этой критической обстановке перед Сенатом и Военной коллегией встала острейшая необходимость разрешения проблем, связанных с усилением обороноспособности южно-сибирских рубежей в самые сжатые сроки.
Весь круг задач, к решению которых приступила сибирская администрация, Военная коллегия и Сенат, можно условно разделить на четыре группы. Во-первых: проведение реформы управления всеми регулярными и иррегулярными силами с целью централизации командования ими в руках местного военного ведомства. Последнее должно было подчиняться непосредственно Военной коллегии, минуя громоздкий бюрократический аппарат Сибирского приказа. Эта мера значительно повысила бы мобильность войск, то есть возможность оперировать ими для быстрой переброски резервов в нужные районы, улучшила бы связь между всеми звеньями командования. В конечном итоге это вело к повышению боевых возможностей войск. Во-вторых: качественные и количественные изменения в составе воинских сил, в их размещении на территории Сибири. Особое внимание должно было обращаться на количественный рост регулярных контингентов. Их увеличение планировалось проводить двумя методами: переводом частей из европейской части России и, в большей степени, формирование новых в самой губернии. Кроме того, очень многое зависело от законченности и продуманности военно- организационной структуры частей и подразделений, дисциплины, качественной подготовки новобранцев, профессионального уровня офицерских кадров. Предусматривалось увеличение и иррегулярных соединений, и прежде всего- сотен сибирского линейного казачества. В вопросе принятия мер для более рационального размещения войск во главу угла ставилось создание постоянных сильных гарнизонов на южных границах. Новые регулярные полки должны были существенно дополнить немногочисленные отряды служилого казачества и "инородцев". Кроме введения на границы новых формирований, нужно было передислоцировать сюда и часть солдатских, драгунских и казачьих контингентов, все еще продолжавших оставаться "не у дел" в гарнизонах отдаленных от рубежей городов. Пока же по данным ревизии 1744 года основная часть сил Сибири все еще сосредотачивалась именно в таких районах. Если на границах находилось не более 4 тысяч солдат, драгун и казаков, то в составе городских гарнизонов их насчитывалось 8844 человека (это составляло 18,5 процентов всего городского населения) /32/, то есть из общего количества войск на границах находилось не более одной трети. В-третьих: создание на всем протяжении южно- сибирской границы мощных укрепленных линий с достаточным количеством артиллерии, опираясь на которые, новые гарнизоны могли бы гарантировать безопасность русских рубежей от набегов воинственных соседей-кочевников. И, наконец, в-четвертых: всемерное улучшение снабжения сил Сибири всем необходимым: полковой и крепостной артиллерией, огнестрельным и холодным оружием, порохом и боеприпасами, снаряжением и обмундированием, но в первую очередь- провиантом и фуражом.
11 сентября 1744 года на совместном заседании Сената, Военной коллегии и Коллегии иностранных дел было принято решение о значительном усилении регулярных и иррегулярных сил Сибири. /33/ Началось формирование двух новых регулярных полков, из европейских губерний России было передислоцировано еще пять: Олонецкий, Луцкий, Вологодский драгунские, Ширванский и Нотенбургский пехотные полки под командованием генерала-майора К.К.Киндермана. /34/ Тогда же по предложению Военной коллегии Сенат назначил его командующим всеми войсками Сибири. А с 1748 года военные контингенты края были изъяты из ведения Сибирского приказа и переданы в ведение Военной коллегии. Это явилось началом оформления организационной структуры местных воинских сил, сведения их в Отдельный Сибирский корпус, командование которого подчинялось непосредственно высшему звену военного ведомства России. Приведенные генералом-майором Киндерманом полки были рассредоточены в крепостях и укреплениях от Омской крепости до Кузнецка. Продолжалась передислокация частей из внутренних уездов Сибири на границы. В 1745 году на Колывано-Кузнецкую линию переводится оставшаяся часть Енисейского пехотного полка, а вскоре на юг перебрасываются Сибирский и Колыванский драгунские полки. /35/ Именно в этот период завершается демидовский период в истории создания Колывано- Кузнецкой линии. После передачи Алтайских горных заводов в собственность Елизаветы I , управляющей царской вотчиной Кабинет особую заботу начинает проявлять к укреплению границы от Усть-Каменогорской крепости до Кузнецка. Стремясь обезопасить свои владения от набегов кочевников, императрица предпочла достичь этой цели за счет государственных средств. 1 мая 1747 г. выходит указ с повелением " для оберегания заводов серебряных от набегов и разорений неприятельских сделать крепости ... на реках Убе, Алее, на Чагырском руднике ... на реках же Ануе, на Катуне, на Бие, на Шульбе, на Змеиной горе ..." /36/ Сенатским указом от 10 апреля 1759 г. на Сибирские линии направляются военные инженеры во главе с генералом-майором Людвигом для руководства всеми фортификационными работами по модернизации старых и строительству новых укрепленных пунктов. Все эти меры привели к тому, что к началу 60х гг. XVIII в. укрепленные линии простирались на расстояние более 1600 верст и имели в своем составе 24 крепости и 107 укрепленных пунктов.
В этот период обстановка на русских границах юга Западной Сибири была крайне не благоприятной. Особенно кризисная ситуация сложилась в этом районе в 1755-1757 гг. и была вызвана джунгаро-китайской войной. Обстановка еще более накалилась после выхода указа императрицы Елизаветы от 1 июня 1756г., юридически оформившего добровольное вступление алтайцев в российское подданство. /37/ Армия вторжения Китайской империи , сосредоточенная на территории Джунгарского ханства, по сведениям различных источников насчитывала от 90 до 200 тысяч хорошо обученных и вооруженных огнестрельным оружием воинов. По сведениям Г.Н.Потанина, в середине XVIII в. в Западной Сибири дислоцировалось 5 драгунских (Олонецкий, Луцкий, Вологодский, Сибирский и Колыванский) и 5 пехотных (Тобольский, Енисейский, Ширванский, Нотенбургский и Новоучрежденный) полков. Потанин приводит численность пяти полков: в Сибирском- 1169 человек, в Колыванском1184, в Тобольском- 1330, в Енисейском- 1335, в еще недоукомплектованном Новоучрежденном- 616. /38/ По данным РГВИА нам удалось , исходя из штатных расписаний 1755 года, установить приблизительный численный состав пяти оставшихся полков. В Луцком, Олонецком, Вологодском, Нотенбургском и Ширванском было около 6500 рядовых и офицеров. Кроме того, поблизости от русско-китайской границы в Восточной Сибири размещались еще два пехотных полка- Якутский (1350 человек) и Селенгинский, в котором насчитывалось 1385 человек личного состава. Суммируя эти данные, мы установили, что в середине XVIII в. военное ведомство располагало в Сибири двенадцатью регулярными пехотными и драгунскими полками общей численностью не более 13,5 тысяч человек. В 1755 году командующий корпусом бригадир Крафт вынужден был признать, что "в крепостях команды столь малолюдны, что инде в случае воровских и неприятельских нападений ... едва себя охранить могут. " /39/ Поэтому правительство России, наряду с дипломатическими усилиями, было вынуждено значительно расширить военно- оборонительные мероприятия на границах Казахстана и Южной Сибири. И опять - таки прежде всего это касалось увеличения контингентов регулярных войск и модернизации укрепленных линий. Указами от 19 ноября 1756 г., 19 марта 1758 г. и рядом других указов Сенат предписал командованию Отдельного Сибирского корпуса принять ряд мер по укомплектованию полков полным составом и приведению войск в боевую готовность. В частности, указом от 16 мая 1756 года запрещалось расформировывать Луцкий и Олонецкий драгунские полки, оказавшиеся вне штатного расписания 1755 года. Военная коллегия сочла необходимым " ... что при нынешних обстоятельствах тамошнюю сторону совсем войсками обнажать не надлежит." /40/ В 1756 году бригадира Крафта сменил генерал- майор Риддер, которому Военная коллегия также предписала главные усилия направить на укрепление регулярных контингентов Сибирского корпуса. Несмотря на то, что к концу 50х гг. XVIII в. военным властям Сибири не удалось решить все задачи, поcтавленные Сенатом и Военной коллегией, мы можем утверждать, что с этого периода начинается новый этап в истории сибирских регулярных полков - собственно первый этап летописи Сибирского корпуса.

Глава 3.
Формирование сибирских пехотных и драгунских полков в 60е гг. XVIII в. Окончательное организационное оформление Отдельного Сибирского корпуса. В начале 60х гг. XVIII в. угроза вторжения армии Цинов оставалась реальной и военное ведомство продолжало увеличивать контингенты корпуса. Вступившая на престол в 1762 году Екатерина II в числе своих первых нововведений, направленных на упрочение монархии, сформировала третью по счету со времен Анны Иоанновны Воинскую комиссию при канцелярии Военной коллегии. Целью ее деятельности являлось составление законодательных проектов по важнейшим из строевых и военно- административных реформ. 5 ноября 1762 года императрицей была составлена " Инструкция учреждающейся от Нас Воинской комиссии ", в которой определены ее задачи и в частности - проведение мероприятий по усилению расквартированных в Сибири войск. /41/ Главной своей задачей Военная коллегия по-прежнему считала увеличение армейских и гарнизонных регулярных формирований. В апреле 1763 г. генерала-майора К.Л. Фрауендорфа, назначенного Иркутским губернатором, на посту командующего Отдельным Сибирским корпусом сменил генерал-поручик И.И. Шпрингер. При назначении Шпрингера ему Военной коллегией было указано, что его главная задача состоит в том, чтобы "тамошния линии привесть в безопасное состояние ко обороне от неприятеля, а ныне утвержденныя там регулярные войска как возможно лутчей пользою и в добром порядке содержать." /42/
Согласно новому штатному расписанию 1762 г. указом от 29 ноября 1763 г. в Сибири началось создание новых полков: Якутского карабинерского, Томского и Селенгинского пехотных. В качестве рекрутов при формировании этих частей были использованы старообрядцы - беглые русские крестьяне и посадские, переведенные сюда из Польши. В феврале 1765 г. в докладной записке Военной коллегии Шпрингер жаловался на значительный некомплект в драгунских полках, где не хватало не менее тысячи рядовых. В ответ на это 21 апреля 1765 года губернатору Д.И. Чичерину был послан указ с предписанием доукомплектовать эти полки все теми же раскольниками, которые остались от формирования трех пехотных полков, а непригодных к военной службе отправить на поселение. /43/ В 1763 году началось и комплектование гарнизонных батальонов в городах Сибири. Как правило, в них определяли тех рекрутов, которые были забракованы из-за различных физических недостатков и малорослости при формировании армейских полков. Было сформировано три Тобольских батальона общей численностью в 2119 человек /44/: Томский, Кузнецкий, Иркутский, Енисейский, Бийский и другие.
Продолжалось комплектование линейного казачества. Основной задачей правительства в этом направлении было укрепление его военно-служебных обязанностей и постепенное превращение в особое военное сословие, всецело преданное самодержавию. Как уже отмечалось, увеличение численности линейных сотен проходило двумя путями - зачислением в казаки "людей разного звания" и переводом на линии городовых казаков. В 1754 г. по всем сибирским городам в составе гарнизонов было 3415 городовых казаков, но к 1765 г. их оставалось лишь 2387, так как 1028 человек было переведено на Иртышскую и Колывано-Кузнецкую линии. /45/ Генерал-поручик Шпрингер предлагал вообще ликвидировать городовое казачество, так как по его мнению надобность в них отпадала в связи с организацией регулярных гарнизонов. Командующий предлагал сформировать из городовых казаков три тысячных полка, перевести на линии и тем самым увеличить численность линейных казачьих частей до 5 тысяч человек. Пока же на линиях их было 2 тысячи, кроме того, сюда с 1759 г. командировались команды уральских и донских казаков. А указом от 3 июля 1760 г. Сенат предписал Военной коллегии направлять на линии ежегодно сменяемые команды башкир и мещеряков. /46/ На основании хранящихся в РГВИА ведомостей, представленных И.И.Шпрингером в Военную коллегию, представляется возможным установить более - менее точную цифру, характеризующую общую численность войск Отдельного Сибирского корпуса к 1765 г. Наиболее многочисленными были драгунские полки: Луцкий, Олонецкий, Вологодский, Сибирский, Колыванский, Троицкий, Азовский, Ревельский, общей численностью около 11 тысяч человек. /47/ В Тобольском, Томском, Енисейском, Якутском, Селенгинском, Ширванском, Нотенбургском пехотных полках было приблизительно 9500 человек. Необходимо учесть и пехотные гарнизонные батальоны: Первый, Второй и Третий Тобольские, Иркутский, Енисейский, Томский, Омский, Бийский, Тарский, Семипалатинский, Петровский, Колывано-Воскресенский. По штатному расписанию они должны были быть четырехротного состава, каждый по 630-650 человек. Но к 1765 г. их комплектование еще не закончилось и реальная численность была намного меньшей, в среднем по 400-500 человек. Так что в двенадцати батальонах насчитывалось не более 5400 солдат и офицеров. К сожалению мы не имеем данных о численном составе иррегулярных полков, расположенных на южных границах Восточной Сибири, но и без этого подсчитанный нами результат оказывается довольно внушительным. Итак, на территории Сибири в 15 полках и 12 гарнизонных батальонах насчитывалось не менее 25900 солдат и драгун, а в двух полках линейных и 15 командах городовых казаков было 4387 человек. /48/

Заключение
Таким образом, мы видим, что на протяжении всей первой половины XVIII века главной задачей военной политики Российской империи в Сибири являлось укрепление обороноспособности границ региона и колонизация его новых территорий. Для достижения этих целей Сенат, Военная коллегия и воинское командование Сибирской губернии последовательно проводили мероприятия, направленные в первую очередь на увеличение численности регулярных воинских контингентов (полевых пехотных и драгунских полков), на их рациональное размещение по южно-сибирским укрепленным линиям. Увеличение линейных гарнизонов происходило тремя путями: переброской регулярных частей из России, формированием новых полков непосредственно в Сибири, переводом на линии гарнизонных полков и городовых казачьих сотен из внутренних сибирских городов. Все эти меры привели к созданию Сибирского корпуса, численный состав и организационная структура которого оформляются в 60-х гг. XVIII в. Таким образом, за полвека, прошедшие с момента организации первых регулярных полков в Сибири, численность пехотных и драгунских формирований увеличилась здесь более чем в 8 раз. Они прошли путь от наспех сформированных, плохо обученных и вооруженных частей до крупного армейского корпуса, состоящего из частей всех родов войск: пехоты, драгунской и казачьей кавалерии, артиллерийских и военно-инженерных команд. Во второй половине XVIII века регулярные части Сибирского корпуса становятся основной военной силой самодержавия в регионе.

Т.е. как видим, Сибирские линии в XVIII веке защищали регулярные (драгуны, солдаты) и иррегулярные (казаки, присылаемые сотни башкир и мещеряков) войска. Причем регулярные подразделения были либо сформированы в Сибири, либо введены сюда с территории Европейской части России. Причем, например, введённые в 1745 г. драгунские полки (Луцкий, Вологодский, Олонецкий) обладали реальным боевым опытом, участвовали ещё в русско-турецкой войте 1735-1739 гг., брали Азов и Очаков.

В 1752 -1755 гг. была построена Ново-Ишимская (Горькая) линия. Её, как и другие линии, защищали как регулярные, так и иррегулярные подразделения. Со временем бойцы уходили в резерв и отставку. Их места в регулярных частях занимали рекруты, набираемые, как в Европейской части России, так и в Сибири (крестьяне, ссыльные, дети отставных, казаки). По мере того как драгунские полки после событий 1771 г. (невозможности остановить бегство калмыков в китайские пределы) были расформированы по легким полевым командам, сибирское казачество стало постепенно приобретать всё больший вес на Горькой линии. Со временем в линейные казаки в целях увеличения их числа так же стали приписывать крестьян, ссыльных, детей отставных драгун и солдат. Ещё больший вес сибирские казаки приобрели, когда из Сибири были выведены в начале XIX века драгуны. Далее (в декабре 1831 г.) сибирских казаков даже изъяли из состава 27-й пехотной дивизии (правоприемницы Сибирского корпуса). Они вместе с солдатами пехотных полков, и даже уже в большей степени стали нести основные тяготы линейной службы.

Так вот, очень кратко и весьма приблизительно можно изложить процесс формирования защитников Горькой и других Сибирских линий.


В продолжение темы:
С интересом узнал, что и у нас в Сибири на рубеже XVIII-XIX веков тоже были мушкетёры. Ширванский мушкетёрский полк тому пример. Вне всяких сомнений потомки отставных мушкетёров так же стали сибирскими линейными казаками. Интересная преемственность.

Кстати, сибирские мушкетёры пили, вполне, в духе Александра Дюма: В мае 1797 г. поручик Ширванского мушкетерского полка Гусев «упал без чувств» и был обворован казаками на 385 рублей ассигнациями (ГИАОО. Ф. 67. Оп. 1. Д. 10. Л. 476, 493).


Андрейчук С.В.

Источники комплектования и личный состав регулярных полков Сибирского корпуса (вторая половина XVIII – начало XIX вв.)

Вопросы комплектования и снабжения войск являются ключевыми для обеспечения их боеспособности. На протяжении почти всего XVIII столетия из-за неустойчивого финансового положения государства и плохого управления российская армия испытывала огромные трудности с комплектованием полков военными чинами, лошадьми, со снабжением провиантом, вооружением и финансированием. Эти проблемы отражались и на деятельности Сибирского корпуса – особого органа военного управления на юге Сибири, учрежденного в 1745 г. и просуществовавшего под разными названиями (Сибирская дивизия, Сибирская инспекция) до 1808 г.
Основой системы комплектования российской армии, в том числе и полков Сибирского корпуса, была рекрутская повинность, введенная указом Петра I от 20 февраля 1705 г. Основная тяжесть по укомплектованию легла на крепостных и государственных крестьян1. В рекруты зачастую отдавались люди негодные к другим работам либо провинившиеся перед хозяевами или общиной. В XVIII в. у общины было право сдавать вне очереди в рекруты тех, «которые к хлебопашеству и крестьянской работе не рачат». В целом ряде случаев общины пользовались этой возможностью2.
Система комплектования сибирских войск на протяжении большей части рассматриваемого периода имела свои специфические черты. Эта специфика была обусловлена особенностями региона: его отдаленностью, размерами, слабой заселенностью и недостаточной экономической освоенностью. Кроме того, в общественном сознании того времени Сибирь не являлась частью собственно России. Поэтому по именному указу от 29 октября 1720 г. записанные в рекруты для службы в Сибирской губернии (кроме шляхетства) могли отдать вместо себя купленного или нанятого ими человека. Однако если он бежал со службы, то они должны были поставить нового рекрута, либо идти служить сами3.
В Сибири из-за малочисленности губернии было невозможно укомплектовывать войска местными жителями. Более того, из-за недостатка пахотного населения в регионе сибирское население на протяжении долгого времени было освобождено от рекрутской повинности. Так, в 1756 г. был объявлен рекрутский набор со всей империи. Исключением стали лишь Колывано-Воскресенские и Нерчинские заводы4. В 1757 г. европейская часть России – Великороссия – была поделена на пять полос. Рекрутские наборы производились каждый год в одной из них по очереди. С окраинных губерний, в том числе с Сибири, рекрут не брали5. В 1763 г. императорским указом вновь было предписано укомплектовывать сибирские полки рекрутами исключительно с европейской части России6.
Препровождение новобранцев в отдаленные губернии представляло большую проблему. Рекрут приходилось конвоировать к местам их службы с такими же мерами предосторожности, как и преступников. Смертность и дезертирство при этом были огромными. Например, в 1756 г. к отдаче в рекруты было приговорено 43 088 человек, а прибыло в состав Российской армии – только 23 571 человек7.
В 1768 г. по инициативе генерал-фельдмаршала П.А. Румянцева, который являлся сторонником соблюдения соразмерности военных расходов с другими потребностями, система комплектования сибирских полков изменяется. На основании того, что на поселение в Сибирь ежегодно посылалось большое число людей (только в 1767 г. 402 чел. мужского пола), П.А. Румянцев предложил провести новый рекрутский набор в том числе и в Сибири, что и было сделано8.
Эта система просуществовала вплоть до того момента, когда в 1808 г. сибирские полки были выведены в европейскую часть Российской империи. Так, в 1806 г. в соответствии с указанием Сената полки Сибирской инспекции: Иркутский, Сибирский драгунские и Селенгинский, Томский, Ширванский мушкетерские, выделившие значительную часть своего состава на укомплектование формируемых полков армии, были также пополнены за счет рекрут из Сибири. В частности, Томский мушкетерский полк, дислоцированный на Алтае, был укомплектован рекрутами Колыванской и Чарышской волостей9.
Следует сказать, что под рекрутский набор в Сибири попадало далеко не все население региона – рекрутскую повинность не несло автохтонное население и ясачные крестьяне10. Согласно грамоте Сибирского приказа 1701 г. рекрут в Сибири не брали также с бухарцев и служилых татар11. В результате, ожидаемое число рекрут, которые должны были дать Тобольская и Иркутская губернии, а также Енисейская провинция в 1806 г., равнялось 890 человекам12.
Увеличение армии при постоянных кровопролитных войнах требовало постоянного пополнения рекрутами. За период с 1805 по 1815 гг. было призвано не менее 800 тысяч рекрут13. Сибирские губернии дали повышенную норму рекрут – 3852 человека, по 7 человек с 500 ревизских душ. Правда, качество рекрут на протяжении всего исследуемого периода было не очень высоким. Об этом свидетельствует высокая смертность среди нижних чинов в сибирских полках14.
В связи с постоянным недостатком солдат в сибирских полках российское правительство изыскивало дополнительные источники комплектования армии. Одним из важных источников пополнения сибирских войск являлись военнопленные. Еще во время Ливонской войны (1558 – 1583 гг.) часть пленных была «зачислена в строй» и отправлена в восточные гарнизоны15.
В 1764 г. из Великого княжества Литовского в Сибирь насильно переселили множество мелкой шляхты и крестьян. Их включали в состав сибирского войска16. Следующий поток пленных иностранцев пришел на пополнение сибирских войск после разгрома Барской конфедерации (1768 – 1772 гг.)17. С 1769 по 1774 гг. в Тобольск из разных губерний было отправлено 268 пленных польских конфедератов18. Командиру корпуса генерал-поручику И.И. Шпрингеру было предписано вновь набранных из Сибири рекрут в полки не включать, а если уже включили – исключить. Их место должны были занять пленные поляки19.
В 1773 г. по указанию Екатерины II пленные барские конфедераты освобождались. Это решение не затронуло тех, кто был повинен не только в мятеже, но и в других преступлениях, был зачислен в военную службу, принял православие или задолжал деньги в период пребывания в плену вплоть до выплаты долга20. Только в 1781 г. записанные в службу поляки вернулись в Польшу. Однако те, кто принял православие или женился на сибирячках, так и остались в Сибири21.
По указу от 20 июня 1795 г. значительное число поляков, живших в России, было отправлено в Сибирь, и хотя Павел I впоследствии разрешил им вернуться, многие остались. В начале XIX в. тысячи плененных в войне с Наполеоном были также отправлены в Сибирь и записаны в военные чины22. Свидетельством большой значимости этого источника комплектования сибирских войск является тот факт, что к 1813 г. в Тобольской губернии на военной службе находилось 800 католиков, среди которых доминировали поляки – политические, уголовные ссыльные, добровольные переселенцы23.
Другим важным дополнительным источником комплектования полков Сибирского корпуса стали ссыльные и пойманные беглые крестьяне. С 1754 г. на формирование сибирских полков стали отдавать выводимых из Польши беглых крестьян. Помещикам Смоленской и Новгородской губерний, которым они принадлежали, они зачитывались за рекрут: крестьяне в возрасте от 14 до 18 лет и от 40 до 50 – за половину рекрута, а возрасте от 18 до 40 – за полного. Кроме того, в тех же целях использовались и укрывающиеся в самой Сибири беглые24. В 1764 г. вновь было предписано комплектовать сибирские полки из беглых, скрывающихся как в Сибири, так и в других районах империи в зачет за рекрут25.
В 1766 г. был издан указ об определении присылаемых в Сибирь на поселение «за предерзости» помещичьих людей в военную службу26. В том же году в Томский пехотный полк прибыло 39 военных арестантов и 1 посельщик27. За этот же период в Усть-Каменогорске в службу было определено 16 душ мужского полу – выведенных из Польши беглых. В Тобольске – 10 чел.28 В докладной записке об организации армии от 1777 г., адресованной Екатерине II, П.А. Румянцев также предлагал направлять в военную службу в Сибирь пойманных беглых, а также вербовать в войска «свободных и ненадлежащих людей»29.
Еще одним важным источником комплектования сибирских войск являлись дети военных чинов, рожденные в службе, которые по достижению установленного возраста зачислялись в военную службу30. Преимущество солдатских детей как одного из источников комплектования в сравнении с другими заключалось в их включенности в военную корпорацию с самого рождения.
Политика правительства в отношении солдатских детей предусматривала функционирование системы подготовки к военной службе. Ведущее место в ней отводилось гарнизонной школе. В указе от 10 января 1701 г. Петр I требовал: «…Построить деревянные школы и в тех школах учить… словесной и письменной грамоте и цифири и иной инженерной наукам». В этом же году в Москве открылись школы математических и навигационных наук, а также артиллерийская школа, в которых обучались дворянские дети31. Позднее для подготовки офицеров в столице был открыт Шляхетский корпус. Указом Императрицы Анны Иоанновны от 21 сентября 1732 г. все солдатские дети, рожденные в службе, по достижению ими установленного возраста подлежали зачислению в службу32. Указом Сената от 21 августа 1784 г. зачислению в службу подлежали только те дети отставных солдат, которые уже достигли 12 лет и обучались в казенных школах. Они подлежали направлению в «тамошние» воинские команды33. В 1797 г. в Западной Сибири при каждом гарнизонном батальоне Тобольска, Омска, Петропавловска штатная численность школ была установлена в 100 человек, в Бийске, Томске и Семипалатинске – 50 человек34.
Наличие гарнизонных школ положительно сказывалось на характеристиках личного состава Сибирского корпуса. В отличие от основной массы военных чинов, выходцы из солдатских детей были не просто грамотными – они могли обладать знаниями по фортификации, баллистике, другими специальными знаниями, необходимыми на войне. Например, драгун Луцкого полка Степан Гладков в 1752 г. обучался арифметике: сложению, вычитанию, таблице умножения. Более сложная учебная программа была у драгун Вологодского полка Андрея Шапошникова и Гаврилы Бобровского и драгун Олонецкого полка Семена Шимова и Федора Менщикова, которые изучали арифметику, геометрию, тригонометрию, фортификацию и другие дисциплины35.
Образование давало солдатским детям возможность получить офицерский чин и дворянство. Формулярный список офицеров и штаб-офицеров Томского пехотного (с 1811 г.) полка 1813 года свидетельствует, что в ходе Отечественной войны 1812 г. с неприятелем сражались подпоручик Кондрашин А.Н., капитан Пихтин С.Ф., подпоручик Пихтин П.Ф., поступившие на военную службу в полк из солдатских детей36.
С вопросом военного обучения солдатских детей тесно связана проблема оценки качества офицерского состава военных команд Сибирского корпуса. П.А. Румянцев в конце 1770-х гг. указывал, что в войсках чувствуется упадок воинской дисциплины37. Свидетельством остроты проблемы стала произведенная Павлом I после его вступления на престол отставка из армии 333 генералов и 2261 офицеров38.
Многие офицеры были наказаны абсолютно заслуженно. Именным указом от 27 октября 1797 г. из Томского мушкетерского полка за «дурное поведение» были выключены из службы подполковник Шлефохт, капитан Коробовский, поручики Юнгер и Руднев, прапорщик Косолапов. А указом от 2 ноября 1797 г. за «дурное поведение и пьянство» отставлены со службы чины Ширванского мушкетерского полка: подпоручики Никулин, Шишкин, Стерлегов, Зубков, прапорщики Голицын и Подревский39. В мае 1797 г. поручик Ширванского мушкетерского полка Гусев «упал без чувств» и был обворован казаками на 385 рублей ассигнациями40.
Проблема дефицита хороших офицеров обострилась после издания в 1762 г. указа о вольности дворян, которые составляли подавляющее большинство офицерского корпуса. После 1762 г. некоторая часть русских офицеров оставила военную службу, и российскому правительству пришлось принять дополнительные меры для привлечения иностранцев в офицерский корпус41. С 1763 г. определяющимся в Сибирский и Оренбургский корпуса штаб- и обер-офицерам из числа иностранных подданных выдавались по 2 – 3 подводы и прогонные деньги (до Сибири на одну подводу выдавалось 22 руб. 75 ? коп.). Это должно было позволить «офицеров и в тамошних корпусах завести хороших». С 30 января 1764 г. деньги стали выдавать и российским офицерам42.
Следует отметить, что на протяжении всего рассматриваемого периода доля офицеров-иностранцев в Сибирском корпусе оставалась высокой. В 1767 г. из 7 полковников Сибирского корпуса лишь 2 принадлежали к российской нации, из 8 секунд-майоров – 343. Одна из ведомостей по личному составу Сибирского корпуса за 1752 г. содержит имена и данные 465 чинов офицеров и тех, кто произошел из шляхетства. Обращает на себя внимание большая доля чинов не российского происхождения – 39 чел., т.е. около 8%. Эта доля могла бы показаться не большой, но практически все они (37 чел.) – офицеры либо занимали должности, требующие специальных навыков (лекари, цирюльники и т.п.). В этих категориях личного состава доля иностранцев достигала 16,5%. Среди нижних чинов иностранцев в этой ведомости почти нет: все 86 рядовых, указанных в ведомости принадлежали к российской нации, из 155 вахмистров, квартирмейстеров, каптенармусов, подпрапорщиков, капралов и сержантов – только двое иностранцев44.
Чтобы убедиться в важности наличия офицеров нероссийского происхождения достаточно упомянуть, что в разное время сибирскими войсками командовали: генералы Г.Х. Киндерман, И.И. фон Веймарн, И.И. Шпрингер, И.А. Деколонг, А.Д. Скалон, Г.Г. Штрандман, бригадиры Крофт, Ридер и фон Фрауендорф. Фактически с момента образования корпуса в 1745 г. до 1777 г. не было ни одного командующего корпусом, российского происхождения. За 63 года существования Сибирского корпуса, Сибирской инспекции и Сибирской дивизии иностранцы стояли во главе сибирских войск почти 40 лет.
Анализ офицерских сказок показал, что многие офицеры корпуса обладали реальным боевым опытом. Согласно офицерским сказкам в 1753 г. из 4 полковников и 1 бригадира Сибирского корпуса как минимум трое участвовали в походах и боевых действиях. По оставшимся двум просто нет информации. Все 5 подполковников и 3 премьер-майора обладали боевым опытом. То же самое можно сказать о 6 из 7 секунд-майоров Сибирского корпуса45. В 1767 г. в Сибирском корпусе боевой опыт имели: 6 из 7 полковников, как минимум 5 из 8 премьер-майоров, 4 из 8 секунд-майоров, 10 из 46 капитанов46.
В 1761 г. в составе Новоучрежденного драгунского полка реальным боевым опытом обладали: подполковник, 3 из 6 капитанов, 6 из 13 поручиков и 3 из 10 прапорщиков47. В Томском пехотном полку двое из числившихся в 1766 г. 4 штаб-офицеров, а также 6 капитанов из 11 имели опыт участия в боевых действиях48.
Таким образом, основными источниками комплектования полков Сибирского корпуса являлись: рекруты, набираемые значительную часть рассматриваемого периода исключительно в европейской части страны; дети нижних чинов Сибирского корпуса; ссыльные, среди которых были пойманные беглые крестьяне, колодники и пленные польские конфедераты. Для Сибирского корпуса была характерна высокая доля иностранцев, особенно на высших командных должностях. Многие офицеры при этом обладали реальным боевым опытом, что должно было позитивно сказываться на боеспособности войск.

Список литературы:
1 Во имя России: Российское государство, армия и воинское воспитание. – М.: Изд-во «Русь – РКБ», 1999. – С. 81.
2 Миненко Н.А. Роль крестьянской общины в организации сельскохозяйственного производства (по материалам Западной Сибири XVIII – первой половины XIX в.) // Земледельческое освоение Сибири в конце XVII – начале XX в. (Трудовые традиции крестьянства). – Новосибирск: Наука, 1985. – С. 49.
3 Полное собрание законов Российской империи (1-е издание) (ПСЗРИ). Т. 6. № 3669.
4 Государственный исторический архив Омской области (ГИАОО). Ф. 1. Оп. 1. Д. 48. Л. 289.
5 Керсновский А.А. История русской армии: 1700 – 1881. - Смоленск: Русич, 2004. - С. 75.
6 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 23. Оп. 1/121. Д . 317. Л. 17.
7 Керсновский А.А. История русской армии: 1700 – 1881. - Смоленск: Русич, 2004. - С. 75.
8 ПСЗРИ. Т. 18. № 13190.
9 Ростов Н.Д. Земли Алтайской верные сыны. Из истории доблести и чести воинской сибирских полков. Изд. 2-е, доп. и перераб. – Барнаул: Изд-во АлтГТУ, 2005. – С. 22, 23.
10 Крих А.А. Этносоциальные группы сибиряков в имперской практике XVIII – XIX веков // Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII – начала XX века: Сб. мат. рег. науч. конф. – Новосибирск: РИПЭЛ плюс, 2007. – С. 152.
11 ПСЗРИ. Т. 7. № 4486.
12 Там же. Т. 18. № 13190.
13 Керсновский А.А. История русской армии: 1700 – 1881. - Смоленск: Русич, 2004. - С. 168.
14 Ростов Н. Д. Земли Алтайской верные сыны. Из истории доблести и чести воинской сибирских полков. Изд. 2-е, доп. и перераб. - Барнаул: Изд-во АлтГТУ, 2005. - С. 10, 23.
15 Шилов А.И. Привлечение иностранных граждан на военную службу в России // Воен.-истор. журнал. – 2010. – № 4. – С. 31.
16 Пилсудский Б. Поляки в Сибири // Сибирь в истории и культуре польского народа. – М.: Ладомир, 2002. – С. 14.
17 Вуйцик З., Кучинский А. Ожидания и свершения. Цивилизаторская деятельность поляков в Сибири (XVII – XIX вв.) // Сибирь в истории и культуре польского народа. – М.: Ладомир, 2002. – С. 44.
18 Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 6. Оп. 1. Д. 530. Л. 11, 11 об.
19 Там же. Л. 14.
20 ПСЗРИ. Т. 19. № 14038.
21 Пилсудский Б. Поляки в Сибири // Сибирь в истории и культуре польского народа. – М.: Ладомир, 2002. – С. 15.
22 Там же.
23 Речкина И.А. Католическое население Степного края в конце XVIII – 60-х гг. XIX вв. // Актуальные проблемы отечественной истории XVI – начала XX вв.: Межвуз. сб. науч. тр. – Вып. 3. – Омск: Изд-во ОмГУ, 2006. – С. 97, 98.
24 РГВИА. Ф. 23. Оп. 1/121. Д. 509. Л. 4, 4 об.; РГАДА. Ф. 20. Оп. 1. Д. 193. Л. 2, 2 об.
25 РГАДА. Ф. 20. Оп. 1. Д. 193. Л. 2, 2 об.
26 Петров В.И. Социально-экономическое положение сибирского казачества в XVIII – первой половине XIX вв.: дисс. к.и.н. – М., 1963. – Л. 54.
27 РГВИА. Ф. 490. Оп. 3/214. Д. 83. Л. 132 об., 133.
28 Там же. Л. 134.
29 Русская военная мысль, XVIII век: Сб. – М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. – С. 102, 104.
30 ПСЗРИ. Т. 22. № 16046.
31 На службе Отечеству: об истории Российского государства и его армии, традициях, правовых и морально-психологических основах военной службы. – М.: Воениздат, 1997. – С. 139.
32 ПСЗРИ. Т. 9. № 6188.
33 Там же. Т. 22. № 16046.
34 Там же. Т. 24. № 18159.
35 РГВИА. Ф. 490. Оп. 3/214. Д. 46. Л. 124 об., 125.
36 Там же. Ф. 489. Оп. 1. Д. 981. Л. 5, 9, 19 об., 204 об.
37 Русская военная мысль, XVIII век: Сб. – М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. – С. 102, 104.
38 Гончар А.Е. Традиции русской армии в XVIII – I половине XIX вв.: (сущность, история, уроки): дисс. к.и.н. – М., 1994. – Л. 74.
39 ГИАОО. Ф. 67. Оп. 1. Д. 10. Л. 812, 859.
40 Там же. Л. 476, 493.
41 Шилов А.И. Привлечение иностранных граждан на военную службу в России // Воен.-истор. журнал. – 2010. – № 4. – С. 33.
42 ПСЗРИ. Т. 16. № 11899; Там же. № 12028.
43 РГВИА. Ф. 490. Оп. 3/214. Д. 83. Л. 155 об. – 161; 171 об. - 176.
44 Там же. Д. 46. Л. 126 – 137 об.
45 Там же. Л. 111 - 123.
46 Там же. Д. 83. Л. 155 об. - 195.
47 ГИАОО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 96. Л. 296 об. - 329 об.
48 Там же. Л. 137 - 141.

Среди дел в Тюменском архиве фонда "Тюменская воеводская канцелярия" обратила внимание на название "....списки солдат годных к службе и отставных"
фонд И47 опись 1 дело 5037
дело 1748 года (по дате на обложке дела)
Сами списки идут со 2 по 60 файл (кадр) электронной копии.
Не поняла, какой это полк?
Возраст указан у большинства в двух колоночках - вероятно по последней переписи (какого года 1743-47? была такая?) и по данному смотру (1748?). Напротив каждой фамилии (или почти каждой) в примечаниях написано годен или не годен и почему. И приписано (по-немецки?) Johann, или Adam, или нечто похожее. Может быть это немцы-лекари подписывали свой вердикт "годен - не годен"
Там не только скоропись, но еще и небрежный почерк, так что кланяюсь в ножки тому (тем), кто разберет...
(вроде бы это дело еще не "переводили" и не выкладывали, на сайте открывается нормально)

(если не в той теме пишу, подскажите куда перенести)

Lyubchinova пишет: фонд И47 опись 1 дело 5037
дело 1748 года (по дате на обложке дела)
Сами списки идут со 2 по 60 файл (кадр) электронной копии.
Не поняла, какой это полк?

Ольга Владимировна!
Похоже, тут несколько разных документов.
Постараюсь разобраться.

Наталья Алексеевна, там, в деле, действительно подборка указов, доношений и пр. документов. Я поэтому и указываю файлы, где есть списки. Но фамилии повторяются, т.ч. возможно списки составлялись в разное время и для разных нужд.
Спасибо за содействие, я продублировала в другой теме, там вроде бы более подходяще будет.

Статья Виниченко о строительстве крепостей на горькой линии

pkzsk.info/istoriya-stroitelstva-krepostejj-zvezd-v-severnom-kazakhstane-v-seredine-xviii-veka/

Пугачевщина. К 250 летию .
pkzsk.info/kak-pugachjov-do-omska-ne-doshjol/