Этнический состав сибирских казаков

До середины 1840-х гг. сибирское линейное казачество было почти исключительно русским: немногочисленные казахи, калмыки, поляки, входившие в войсковое сословие отдельными семьями или небольшими группами, достаточно быстро ассимилировались в русской этнокультурной среде. Этническая структура казачьего населения войска стала более сложной в результате массовых зачислений крестьян (1846-1851 гг.). К концу 1870-х гг. русские составляли более 84 % сибирских казаков (78871 чел.). В Омском, Атбасарском, Акмолинском, Усть-Каменогорском, Каркаралинском уездах, Зайсанском приставстве, на Бийской линии казачье население было исключительно русским. В других уездах русские среди казаков составляли абсолютное большинство (Петропавловский – 94,5 %, Павлодарский – 99,8 %, Семипалатинский – 99,5 %). Лишь в Кокчетавском уезде это большинство было относительным – 1/3. Украинцы составляли 7,54 % войскового сословия (7055 чел.). Более 80 % из них приходилось на Кокчетавский уезд. Казаки-украинцы Петропавловского уезда (1389 чел.) составляли население ст. Вознесенской. Удельный вес татар среди казаков был невелик – 0,9 % (838 чел.). Казаки-татары Петропавловского уезда проживали в ст. Становой, Петропавловской и в пос. Архангельском. В Кокчетавском и Семипалатинском уездах они жили компактно – в пос. Имантавском и ст. Семипалатинской. Белорусы – 3 % (2793 чел.), мордва – 4 % (3802 чел.), чуваши – 0,16 % (145 чел.) проживали только в Кокчетавском уезде. В целом 94,86 % сибирских казаков было представлено восточнославянским элементом.
В этническом отношении особое место среди всех частей войсковой территории занимал Кокчетавский уезд. Его казачье население представляло собой достаточно сложную полиэтническую общность: ее треть составляли русские, украинцы – 29 %, белорусы – 14,3 %, мордва – 19,4 %, татары – 3,4 %, чуваши – 0,7 %. В здешних казачьих поселениях русские не доминировали. Поэтому темпы естественных ассимиляционных процессов, протекавших в рамках иноэтнических групп, не были высокими и зависели от ряда факторов: отсутствия насильственной русификации, численности этнических групп, компактности проживания, возможности заключать моноэтнические браки. Более высокими темпами происходила ассимиляция чувашей и белорусов. Относительно многочисленные по сравнению с ними украинцы и мордва, воспринимая элементы материальной и духовной культуры русских, сохраняли свою этническую идентичность. Этническая обособленность казаков-татар подкреплялась их иноконфессиональностью.

Андреев С. М. Мордва в этническом составе сибирского казачества (по материалам Г. Е. Катанаева 1890-1891 гг.) // Архивный вестник. Ежегодник архивного управления администрации Омской области. – Омск: [б. и.], 1994. – № 5. – С. 26-29.

СМ. Андреев
МОРДВА В ЭТНИЧЕСКОМ СОСТАВЕ СИБИРСКОГО КАЗАЧЕСТВА (ПО МАТЕРИАЛАМ Г.Е.КАТАНАЕВА 1889-1890 ГГ.)

Демографические процессы, протекавшие в Сибирском казачьем войске во второй половине XIX в., характеризовались значительными изменениями этни¬ческого состава казачества. Изначально образовавшееся как конгломерат мно¬гих этносов, сибирское казачество до начала XX в. сохраняло этническую пест¬роту, хотя к этому времени уже выделились основные, наиболее многочислен¬ные, этнические группы, одной из которых была мордва.
Первоначальную основу этой группы составили около 2900 человек обоего пола (1), переселившихся в 1849 и 1851 гг. по указу Николая I в Киргизскую степь для начала колонизации этого края в составе зачисленных в войсковое со¬словие крестьян. Мордвины-переселенцы были выходцами из поселений Мезелинского, Бугульминского округов Оренбургской губернии и Хвалынского, Новоузенского, Балашевского, Кузнецкого уездов Саратовской губернии (2). Они были расселены в поселениях, вошедших позже в состав 1-го военного от¬дела войска, составляя подавляющее большинство их населения (ст. Щученская) или же заметную его часть ст. Нижне-Бурлукская, пос.Аиртавский и др.). Под началом офицеров и инструкторов – «природных» казаков, переселившихся вместе с семьями с Иртышской и Пресногорьковской линий, начался «период учения - обиходу, постройкам, метению улиц и т.п.» (3), период ломки прежнего крестьянского хозяйственного уклада, быта, психологии и проч. Некоторые ре¬зультаты этнических, хозяйственных, культурных процессов, протекавших в этой группе сибирского казачества во второй половине XIX в. и не завершив¬шихся к 90-м гг., были зафиксированы Г.Е. Катанаевым во время одной из ин¬спекторских поездок по станицам войска в качестве представителя войскового хозяйственного правления.
«По наружному виду - складу лица, цвету кожи, волос и глаз, по росту и до-родству - мордва-казаки, можно сказать, почти ничем в настоящее время не от¬личаются от большинства великороссов; особого какого-либо типа мордвина не выделяется... В характере также не замечается выдающихся особенностей: срав¬нительно с хохлами их можно считать подвижнее, восприимчивее и не так упрямыми, хотя упрямство, по-видимому, им более прирождено, чем велико¬россу...» (4) - отмечал Г.Е. Катанаев.
Он обратил внимание, что казаки-мордвины «носят фамилии по христиан¬ским именам своих прадедушек, пришедших из России - Ивановы, Николаевы, Артемьевы и проч. Некоторые в виду чрезвычайной многочисленности членов одной и той же семьи переменили при самом своем поселении свои фамилии -прадедов на другие - по отцам или старшим представителям разделившихся се¬мейств...» (5).
В большинстве своем мордвины исповедали православие, хотя отдельные из них, проживающие в станицах Якши-Янгизставской, Акан-Бурлукской и др., были сторонниками раскола и сектанства. В этой связи интересны заметки
Г.Е. Катанаева, свидетельствовавшие о сохранении в 50-х годах XIX в. в среде пере¬селившихся мордвин элементов анимизма: «... памятны многим из пожилых мордвин первые времена их прихода сюда, когда в праздничные дни они выхо¬дили для моления на открытые места к большим деревьям, где закалывались куры, убивались бараны и другие животные, а шкуры их развешивались на сучья, служили как бы предметом поклонения и жертвоприношения. Памятно время, когда после похорон все участвовавшие в проводах родственники и зна¬комые по приходе домой прыгали через огни, угли, костры, разложенные на дворах... Тогда же которая либо из старух, участвовавшая в процессии, на мо¬гиле покойника скребла с медного пятака стружки и приговаривала: «На тебе золота, на тебе серебра, чтоб на том свете ни в чем не нуждался» и проч. Ничего подобного теперь уже давно нет, и возобновление всего этого возбудило бы общий смех и даже глумление» (6).
Зачисленные в казаки мордвины оказались весьма восприимчивыми к новым условиям ведения хозяйства. Недавние крестьяне быстро переняли местные специфические особенности обработки земли, связанные с многоземельем и климатическими условиями, начали выращивать новые культуры. К 80-90-м го¬дам XIX в. для распашки целинных земель они стали использовать тяжелые ма¬лороссийские плуги и волов в качестве более выносливого рабочего скота, пе¬ренимая это у украинцев. Все это, как и занятия местными промыслами, мено¬вой торговлей с кочевым населением, дало повод Г. Е. Катанаеву отметить сле¬дующее: «Настойчивость в труде замечательная. Хозяйственная и торговая из¬воротливость не уступает вообще великороссу и во всяком случае превосходит как хохлацкую, так и, особенно, староказачью. Мордвин, как говорят; - «на ды¬ре дыру вертит». Он и на пашне, он и в лавке, он и на ярмарке.., он и в извозе на быках и лошадях, он и на железнодорожных работах на 300-400 верст.., он и сапожник, он и портной, и дроворуб и т. д. Честность в обязанностях, верность данному слову, отсутствие обмана в житейских делах, особенно в отношение, мордвина к мордвину же,... не подлежит сомнению» (7).
К концу XIX в. в среде казаков-мордвин сохранялось двуязычие, однако эт¬ноязыковые ассимиляционные процессы неизбежно приводили к вытеснению родного языка русским. В поселках, где мордва составляла лишь часть населе¬ния, по наблюдениям Г.Е. Катанаева, уже к 90-м гг. они «... никогда не говорят по-мордовски даже между собою.., и все-таки сердце радуется, как хоть на время услышат родную речь» (. Усиление влияния русского языка проявлялось и в своеобразном центре этой этнической группы - Щученском станичном поселе¬нии: «... Почти все щученские мордвины благодаря тому, что поселились все со¬вокупно большим поселением почти без всякой примеси других народностей... язык свой не забыли; мало того: почти все без исключения семьи первоначально начинали учить ребят говорить и думать по-мордовски; затем, когда ребята ... подрастают, они мало-помалу начинали изучать русский язык; в некоторых се¬мьях изучение русского языка идет параллельно мордовскому; окончательное усвоение русского языка до исчезновения всякого акцента в выговоре происхо¬дит в школе и на службе в полку... Даже те из мордвин, которые непременно думают про себя на родном языке, говорят между собой чаще всего на русском языке или мешают тот и другой, с одинаковою почти чистотою в выговоре... Большинство женщин, особенно молодых, также говорят больше по-русски...» (9).
С усилением торгово-хозяйственных контактов с казахами среди мордвин, как и вообще среди сибирских казаков, широко распространилось знание казах¬ского языка: «... большая часть мордвин говорит по-киргизски... Произношение киргизских слов требует, конечно, многого, чтобы его можно было назвать со¬вершенным; тем не менее, объясняются на этом языке довольно бойко... Сравни¬вать их в этом со старыми природными казаками нельзя: одни артисты, а дру¬гие-исполнители поневоле. Необходимость знания киргизского языка признает¬ся всеми мордвинами» (10).
К 90-м гг. XIX в. одежда и «домоустройство» в большей степени выражали стремление недавних переселенцев подчеркнуть свою сословную общность с ка¬заками, нежели этнические особенности. «Идеал, к которому мордва вообще, и в частности, стремится в ношении одежды... это быть как можно больше похо¬жими на русского и русского притом казака или мещанина, вообще горожани¬на, а не мужика...
Как мужчины, так и женщины совершенно оставили свою прежнюю не толь¬ко национальную, но и русско-мужицкую одежду, заменив ее местною городско-казачьею. Мужчины по костюму совершенно казаки: многие подчеркивают свое казачество постоянным ношением... фуражки и бешмета. Самотканная рубашка и порты тоже почти совершенно вывелись из употребления. Некоторые носят пиджаки и частью сюртуки; любимый цвет как и у казаков темно-коричневый; материя так называемая «киргизская». Сапоги высокие с запущенными за них шароварами. Хождение по улице в одной рубахе, хотя бы и цветной, и в под¬штанниках строго осуждается и считается крайне неприличным, это «мужичество»…
Женщины, как старые, так и молодые... носят костюм русский-городской. Верхом порядочности считается ношение платьев городского фасона не особо ярких цветов, хотя яркие цвета... очень нравятся и не модницам... На голове особым образом надвязанные платка, косынки и наколки, на ногах ботинки.
Дома с каждым годом увеличиваются в размерах... Вначале (в 1849 -1851 гг. - С.А.) строились в 1-2 и несколько по принуждению в 3 (комнаты - С.А.). Жи¬ли... вместе с телятами и курами; мебели кроме некрашенных столов и скамеек не было; теперь, можно сказать, в каждом доме есть стулья, диванчики, гол¬ландские печи независимо от русских, половики, самовары, чайная посуда. Са¬мовары, как и у всех сибиряков, сильно привились и к мордве» (11).
Ассимиляционные процессы, протекавшие в Сибирском казачьем войске, выражались не только в явлениях, отмеченных Г.Е. Катаваевым, но и в усили¬вавшейся тенденции к сокращению доли мордвин в составе войскового сосло¬вия. Абсолютное увеличение численности этой этнической группы казачества происходило лишь за счет естественного прироста, в то время как численность русских, украинцев возрастала также за счет механического прироста - перечис¬ления в войско казаков и крестьян из других районов России (12) .
1894 г. 1897 г. 1902 г. 1908 г. 1913 г.
численность войскового
сословия обоего пола 112336 118209 130459 149368 167985

численность мордвин
войскового сословия 6705 6348 7371 8087 8197

% мордвин в составе
войскового сословия 5,9 5,7 5,65 5,41 4,89

В целом, увеличивавшаяся языковая, культурная, психологическая одно¬родность сибирского казачества была одной из характерных черт процессов, протекавших в войске во второй половине XIX - начале XX вв.

ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Подсчитано нами по: ГАОО. Ф. 67. Оп. 1. Д. 536, 591.
2. См.: ГАОО. Ф. 67. Оп. 1. Д. 536, 591.
3. ГАОО. Ф. 366. Оп. 1. Д. 417. Л. 37.
4. Там же, Л. 41-41 об.
5. Там же, Л. 37-37 об.
6. Там же, Л. 42об.- 43.
7. Там же, Л. 41об.- 42.
8. Там же, Л. 68.
9. Там же, Л.37об. - 38об.
10. Там же, Л 38об.
11. Там же, Л. 39об. - 41.
12. Подсчитано по: Отчет о состоянии Сибирского казачьего войска за 1894 г., ч.2. – Омск, 1894 г.; ... за 1897 г.; …за 1902 г.; ... за 1908 г.; ... за 1913 г.

"Прибытие в Омск партии пленных поляков великой армии Наполеона. Зачисление в казаки и распределение по полкам есаулом Набоковым".1891 г.
[url=

Это изображения скрыто для гостей.
Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите, чтобы увидеть его.

А 1891 год - это что?

Кое что вот из этого источника:

Национальный вопрос по Н.Н. Каразину с комментариями из альбома акварелей :



Иноплеменные предки нынешних сибирских казаков. Зачисление в казаки пленных поляков армии Наполеона. 1813 г.
Общий племенной тип современных нам сибирских казаков чисто великорусский. Не рискуя впасть в ошибку, можно ска-зать, что это более чем какие-либо из других казаков великорусы, с совершенно правильным русским языком северо-восточных губерний Европейской России. Между тем, в старину, и даже весьма недавнюю, племенной состав войска был далеко не столь однообразен. Предки нынешних сибирских казаков составляли весьма разнообразную многоязычную смесь всякого звания людей; были тут, в первое время заселения, и так называемые «гулящие люди», пришедшие сюда с Камы и с Волги, и Подолу, и с Москвы, и Архангельска; были «переведенцы» с украинных или порубежных острожков южной России; были пленные «черкасы» (малороссийские казаки) и поляки или «Литва», высылавшиеся в Сибирь и верставшиеся в казачью службу целыми партиями. Установлен был даже особый род служилых казаков, так называемого, «литовского списка» или «новокрещенов». Последнее название происходило, очевидно, оттого, что большинство поляков, прежде чем поверстаться в казаки, меняло свою веру и обращалось, например, из Янов Березуцких – в Иваны Березовские, из Иозефа Кобылинского – в Осипа Кобылина, или даже просто в Оську Полякова или Литвинова и т.д. Малороссы или черкасы сплошь и рядом переименовывались в Черкасовых, Хохловых, Подольских и прочее. Сосланный в 1618 году и повёрстанный в томские казаки, запорожский атаман Михайло Скиба, обратился в Михалку Скибина. В 1619 г. повёрстано в тобольские пешие казаки 40 «выезжих запорожских черкас». Особенно памятно зачисление в сибирские казаки 137 запорожцев, высланных на линии в 1770 году из партии известных по Уманьской резне на польской украйне, атаманов Железняка и Швачки. Большинство их размещено по казачьим поселениям Пресновской и Пресногорьковской станиц, где потомки их и по сие время благополучно здравствуют, совершенно слившись с остальною массою сибирских казаков – великороссов и даже отчасти изменив свои фамилии настолько коренным образом, что теперь трудно даже признать, например, в казаках Найдиных, потомков запорожца Ивана Найды, в Тарановых – потомков Григорья Тарана, в Бородавкиных – потомков Петра Бородавки, в Задиракиных – Саввы Задираки, в Негодиных – Ивана Негоды, в Носовых – Дениса Носа, в Бойковых – Павла Бойко и т.д. Хотя и теперь ещё встречаются запорожские фамилии, сохранившиеся почти в полной неприкосновенности, каковы например: Колесниченко, Чубаренковы, Горковенковы, Косенки, Кравченки, Заднепревцы, Подорожные, Кабаны, Чернецкие и масса других.
Почти одновременно с только что помянутыми запорожцами, гайдамаками, на тех же казачьих линиях поселено было не-сколько пленных польских конфедератов, зачисленных тоже в казаки. Особенно же сильный наплыв поляков в составе си-бирских линейных казаков был в 1812 и 1813 годах, когда в казачью службу было повёрстано несколько сот военнопленных поляков, захваченных в великой армии Наполеона I-го, наводнившей Москву и её окрестности. Благополучно проследовав до г. Ишим, большая партия поляков, наскучившись длинным путешествием по неприветливой пустынной стране, было воспротивилась в дальнейшем следовании; но высланная из Омска казачья команда, под начальством памятного в прошлых судьбах Сибирского войска казацкого ротмистра (по нынешнему есаула) Набокова, быстро усмирила бунтовщиков, и они под казацким конвоем были доставлены в Омск.
Прилагаемый рисунок изображает именно момент прибытия казаков в Омск после того, как они, развёрстанные уже по пол-кам, начинают, под наблюдением Набокова, один по одному переодеваться в казацкие мундиры.
Вскоре после окончания кампаний 1812 – 1814 годов, полякам этим предоставлено было право возвратиться на родину; но многие из них, успевши уже пожениться на русских, не пожелали воспользоваться этим правом и остались в сибирских казаках навсегда, получив чины урядников и даже офицеров, как например сотник Клятковский, долго заправлявший войсковым хором музыкантов. Многие из них, обладая вполне европейским образованием, назначены были преподавателями во вскоре после того открывшееся войсковое казачье училище (ныне кадетский корпус). Живущие теперь потомки этих поляков, совершенно слились уже с прочею массою войска, сделавшись совершенными русскими, как по наружному виду и языку, так и по вере и русскому духу. Только сохранившиеся ещё в неприкосновенности фамилии вроде: Сваровских, Яновских, Костылецких, Ядровских, Березуцких, Легчинских, Дабшинских, Стабровских, Лясковских, Едомских, Жагульских и многих других, показывает, что предки казаков носящих эти фамилии, были когда-то поляками.

(См. архивные дела по перечислению и исключению казаков, хранящихся в Московском архиве Главного Штаба и в Омских Корпусном и Войсковом Правлении).

Андреев С.М.


Исторически сибирское казачество представляло собой достаточно сложную полиэтническую общность, в состав которой входили русские, украинцы, белорусы, поляки, казахи, татары, мордва, чуваши и др.
Ко времени создания нового казачьего войска водворенные на сибирских пограничных линиях казаки были почти исключительно русскими. Включенные в их состав в 1770-1790-е гг. небольшие группы запорожских казаков, крещеных башкир и мещеряков быстро растворились в доминировавшей русской этнокультурной среде90.
Доля казахов и военнопленных поляков, зачисленных в войско в первые Десятилетия его существования, была невелика: в начале 1830-х гг. она не превышала 5,0%91.
Ситуация значительно изменилась во второй половине 1840-х - начале 1850-х гг., когда в войско было записано 20 тыс. государственных крестьян Тобольской, Оренбургской, Саратовской и Харьковской губерний, среди которых были украинцы, белорусы, мордва, чуваши, татары. Почти все они вошли в состав 1-го, 3-го и 4-го полков, расположенных на Пресногорьковской линии, а также созданного в 1850 г. в Киргизской степи 10-го полка, определив тем самым этническую пестроту казачьего населения этой части войсковой территории (будущих Петропавловского и Кокчетавского уездов Акмолинской области).
Среди переселенцев, основавших 12 новых казачьих поселений в Киргизской степи, более двух тысяч человек (2048 чел.) были украинцами. Большая часть из них - 146 семей (1151 чел. об. п.) - были выходцами из Саратовской губернии92. В этнографических материалах, собранных Г. Е. Катанаевым в 1889-1890 гг. во время поездок по этим станицам, отмечается, что все они родились не в Малороссии, а уже в Поволжье93. По всей видимости, эти крестьяне (Шквиря, Ребро, Баргуль, Лимаренко, Порох, Гайворонский, Полиенко, Гонаго, Тертышный, Подольский и др.) были потомками переселенных в 1730-1740 гг. в район Царицынской и Оренбургской линий малороссийских казаков, позже переведенных в «гражданское состояние»94. Другая часть украинцев - 102 семьи (857 чел. об. п.) вышла из Харьковской губернии95.
Поволжские татары, переселившиеся из Саратовской губернии, были компактно поселены в ст. Имантавской96. Эти 39 семей (264 чел. об. п.) несколько увеличили общую численность казаков-татар в Сибирском войске, небольшая группа которых к этому времени уже проживали в ст. Становой. Определить численность белорусов, мордвы, чувашей, вошедших в 1849-1851 гг. в состав сибирского линейного казачества, не удалось.
Состояние источников позволяет привести развернутую характеристику этнического состава сибирских казаков в конце 1870-х гг., когда их размещение на войсковой территории приобрело окончательный характер.
Русские, составляя более 84,0% сибирских казаков (78 871 чел.), численно преобладали во всех частях войсковой территории. В Омском, Атбасарском, Акмолинском уездах Акмолинской области, в Усть-Каменогорском, Каркаралинском уездах, Зайсанском приставстве Семипалатинской области, в поселениях Бийской линии, находившейся на территории Томской губернии, казачье население было исключительно русским. В нескольких уездах Акмолинской и Семипалатинской областей русские составляли абсолютное большинство среди казаков (Петропавловский уезд -94,52%, Павлодарский -99,8%, Семипалатинский - 99,52%). Лишь в Кокчетавском уезде Акмолинской области это большинство было относительным - 1/3 (33,26%).
Второй по численности этнической группой сибирского казачества были украинцы. Проживая только в Петропавловском и Кокчетавском уездах, они составляли 7,54% войскового сословия (7055 чел.). Более 80,0% из них приходилось на Кокчетавский уезд. Казаки-украинцы Петропавловского уезда (1389 чел.) составляли население только одного поселения - ст. Вознесенская (при этом во всех поселках этой станицы сибирские казаки были только русскими).
Удельный вес татар, входивших в состав казачьего населения трех уездов, был невелик - 0,9%. Казаки-татары Петропавловского уезда проживали в ст. Становая - 135 чел., ст. Петропавловская - 7 чел. и в пос. Архангельский - 2 чел. В Кокчетавском и Семипалатинском уездах они жили компактно - в пос. Имантавский (664 чел.) и ст. Семипалатинская (30 чел.).
Белорусы - 2793 чел. (около 3,0% казачьего населения), мордва -3802 чел. (чуть больше 4,0%), чуваши - 145 чел. (0,16%) проживали только в Кокчетавском уезде.
Доля казахов, евреев, поляков среди сибирских казаков была ничтожно мала, так как они были представлены лишь несколькими лицами (пос. Чернорецкий Павлодарского уезда - 14 казахов, ст. Усть-Каменогорская - 1 казах, ст. Петропавловская - 3 еврея, ст. Атбасарская - 1 поляк).
В целом 94,86% сибирских казаков было представлено восточнославянским элементом.
В этническом отношении особое место среди всех частей войсковой территории занимал Кокчетавский уезд. Казачье население, включавшее в основном бывших крестьян-переселенцев 1849-1851 гг., представляло собой достаточно сложную полиэтническую общность: ее треть составляли русские, украинцы - почти 29,0%, белорусы - 14,26, мордва - 19,41, татары - 3,39, чуваши - 0,74%.
Только в трех войсковых поселениях из пятнадцати, находившихся в уезде, все казаки были русскими: в ст. Кокчетавской, Сандыктавской и пос. Айдабульском. Они были потомками выходцев с Пресногорьковской линии. Отцы и деды кокчетавцев во второй половине 1820-х гг. были поселены при Кокчетавском приказе - административном центре одного из внешних округов Омской области. Станица Сандыктавская и пос. Айдабульский были основаны в начале 1860-х гг. казаками упраздненной Улутавской станицы. Ранее она входила в состав 2-го «залинейного» полка, который формировался в середине 1840-х гг. казаками из пресногорьковских поселений.
Население остальных станиц и поселков уезда было полиэтническим. В каждой из них проживали представители не менее трех этнических групп. Самые большие на го время казачьи поселения уезда - поселки Имантавский и Чалкарский - были и самыми «пестрыми» в этническом отношении: их жители принадлежали к пяти этническим группам.
Ни в одном из этих 12 поселений русские не составляли абсолютного большинства. Более того, по данным, собранным уездным начальником в ст. Акан-Бурлукская, Нижне-Бурлукская и пос. Якши-Янгизставский сред казаков русских не было вовсе: в их составе были лишь украинцы, белорусы и мордва. Однако И. Я. Словцов, исследовавший в 1878 г. Кокчетавский уезд отмечал, что в ст. Акан-Бурлукская проживали около 15 семей старых казаков, которые в качестве инструкторов пришли с Пресногорьковской линии Они, по-видимому, все-таки были русскими97.
Можно выделить только 4 поселения с полиэтническим населением, где та или иная этническая группа составляла абсолютное большинство: ст. Котуркульская (украинцы - 53,45% казаков), ст. Акан-Бурлукская (украинцы-59,14%), ст. Нижне-Бурлукская (белорусы -62,55%), пос. Якши-Янгизставский (мордва -51,15%).
Русские, украинцы и мордва проживали в двенадцати казачьих поселениях уезда, белорусы - в девяти, чуваши - в двух, татары в одном - пос. Имантавский. И. Я. Словцов в путевых записках указывал, что татары, проживавшие в этом поселке, были выходцами из Пермской губернии. Однако документы, сохранившиеся в ГАОО, точно указывают место их выхода - несколько деревень Старо-Андреевской волости Хвалынского уезда Кузнецкого округа Саратовской губернии98. И. Я. Словцов отмечал, что имантавские татары «... причисляют себя к роду сибирских татар, населяющих пригорья Урала; производят предками своими род Алаты. Рассказывают, что, отделившись вследствие несогласий от своего юрта, они спустились в степи и подпали под владычество потомков Чингис-хана задолго до образования Киргизкайсацкого ханства»99.
К концу XIX в. в соотношении основных этнических групп в составе сибирского казачества произошли некоторые изменения. В 1897 г. русские по-прежнему составляли абсолютное большинство, но их доля среди казачьего населения уменьшилась на 1,87% (82,46%), доля белорусов сократилась на 0,9% (2,09%), чуваши теперь не составляли даже десятой доли процента (0,09%). Доля татар осталась, практически, без изменений - 0,91 %. Одновременно с этим увеличились и абсолютная, и относительная численность украинцев и мордвы. Доля первых выросла на 1,14% (до 8,68%), вторых - на 1,72% (до 5,79%).
С 1879 г. по 1897 г. численность сибирских казаков выросла более чем на 26,0%. Темпы прироста русских среди них отставали от этих показателей и не превышали 23,5%. Для татар аналогичный показатель составил 28,4%. Самыми большими темпы прироста были у украинцев (45,4%) и мордвы (80%). Численность белорусов за этот период сократилась на 11,7%.
Доля восточнославянского компонента среди войскового сословия в 1897 г. составила 93,19% против 94,86% в 1879 г.100 Проследить динамику дальнейших изменений в его структуре не представляется возможным, так как с 1898 г. в войсковой статистике все данные, касавшиеся русских, украинцев и белорусов, сводились в одну графу - «русские».
На примере двух этнических групп сибирского казачества - украинцев и мордвы - Г. Е. Катанаев описал некоторые механизмы и результаты естественных ассимиляционных процессов, происходивших среди казачьего населения Кокчетавского уезда. Несмотря на сохранявшуюся в начале 1890-х гг. среди казаков Кокчетавского уезда самоидентификацию по этническому признаку, по мнению Катанаева, «...все они, особенно молодое поколение (за исключением татар), в настоящее время благодаря смешанным бракам и другим обстоятельствам могут быть свободно причислены к великороссам»101.
Благодаря единым восточнославянским корням более быстрыми темпами происходила ассимиляция украинцев. Этот процесс ярко проявился даже в тех поселениях, где украинцы составляли абсолютное большинство и, по выражению Катанаева, «...задавали всему толк» - в ст. Котуркульская и Акан-Бурлукская.
По его наблюдениям, тип украинца («хохла») в этих поселениях «.. .сильно поднялся в великорусскую сторону». Все лица моложе 40 лет, т. е. родившиеся уже в Сибири, говорили «чистейшим русским языком». Представители старшего поколения говорили по-русски с сильным украинским акцентом, и лишь некоторые пожилые женщины традиционно пользовались только украинским языком. Украинская «мова» использовалась «...иногда только "для домашнего обихода" и для секретных разговоров». Например, подростки, обыкновенно общаясь между собой по-русски, как заметил Катанаев, «...изредка сильно "балуясь", говорят друг с другом и по-хохлацки свободно». Основываясь на этих наблюдениях, он делал вывод о том, что «...недалеко то время, когда русский язык совершенно вытеснит малороссийский».
Казаки-украинцы и по внешнему виду старались «приблизиться к русским». «Малороссийский костюм - самодельщина - сохраняется также не всеми и то исключительно только для домашних и полевых работ, а не для выхода». «Одежда мужчин, - отмечал Катанаев, - мало чем отличается от одежды коренных казаков (часто бешмет, пиджак и форменная фуражка), только с заметным преобладанием домодельных коротких курточек сверху и частью длинных свиток. Женщины, за весьма редкими исключениями из числа старух, носят обыкновенно распространенные по всем станицам платья и платки на головах и [с] преобладанием при более парадной одежде блуз, а в домашнем обиходе цветных или самотканых рубах с юбкою наверх...»102.
Подобные процессы происходили и среди мордвы. «Теперешний мордвин совсем не то, что мордвин пришедший; хотя первые мордвины [и] пришли... из коренной России, но нынешние мордвины-сибиряки - несравненно более русские люди», - констатировал Г. Е. Катанаев103. Однако темпы естественной ассимиляции мордвы в разных казачьих поселениях существенно отличались. По его наблюдениям, к началу 1890-х гг. в некоторых из них, например, в станице Зерендинской, немногочисленная мордва уже почти слилась с русским казачьим населением, что происходило, в первую очередь, за счет смешанных браков.
В других поселениях, где доля мордвин была более значительной или даже преобладающей, например, в пос. Якши-Янгизставский или Щученский, процесс ассимиляции происходил значительно медленнее.
Хотя все щучинские мордвины - и мужчины, и женщины - свободно говорили по-русски, по замечанию Катанаева, «...язык свой не забыли». «Мало того, почти все без исключения семьи первоначально начинали учить своих ребят говорить и думать по-мордовски; затем, когда ребята... подрастали, они мало-помалу начинали изучать русский язык. В некоторых семьях изучение русского языка идет параллельно мордовскому; окончательное усвоение русского языка до исчезновения всякого акцента в выговоре происходит в школе и на службе в полку». Однако и среди мордвы были семьи, в которых молодое поколение считало русский язык более близким для себя, чем мордовский.
В станицах и поселках, где русских среди казаков практически не было, родной язык использовался более широко. Мордва в этих поселениях, по выражению Катанаева, говорила «характернее»104.
По всей видимости, где это было возможным, мордва отдавала предпочтение моноэтническим бракам. Например, молодые казаки-мордвины из пос. Щученский часто выбирали невест из соседних мордовских деревень Александровки и Дорофеевки.
Вместе с тем в одежде и быту мордвины стремились «...быть как можно больше похожими на русского, и русского притом казака или мещанина, вообще горожанина, а не мужика». «Многие при этом сделали такие успехи во всех отношениях, что их никак и ни в чем нельзя отличить от соседа, старого русского казака». От национальной одежды многие из них отказались еще до переселения в Сибирь. Здесь же они «...совершенно оставили... русско-мужицкую одежду, заменив ее местною городско-казачьею»105. Мужчины подчеркивали свою принадлежность к войсковому сословию постоянным ношением казачьей фуражки с кокардой и бешмета. Так же, как и украинцы, мордвины к этому времени почти полностью отказались от самотканных рубашек, штанов и пр. Женщины, за исключением пожилых, носили русскую одежду городского фасона.
Интересна яркая характеристика этнопсихологических черт казаков-мордвин оставленная Г. Е. Катанаевым: «...Мордвин принимают за чистых русаков и хохлов, как по лицу, так и по манере держать себя. В характере также не замечается выдающихся особенностей: сравнительно с хохлами их можно считать подвижнее, восприимчивее и не [такими] упрямыми, хотя упрямство, по-видимому, им более прирожденно, чем великороссу. Настойчивость в труде замечательная. Хозяйственная и торговая изворотливость не уступает вообще великороссу и, во всяком случае, превосходит как хохлацкую, так и... староказачью. Мордвин, как говорят, - "на дыре дыру вертит". Он и на пашне, он и в лавке, он и на ярмарке..., он и в извозе на быках и лошадях, он и на железнодорожных работах за 300-400 верст..., он и сапожник, он и портной, и дроворуб и т. д. Честность в обязательствах, верность данному слову, отсутствие обмана в житейских делах, особенно в отношении мордвина к мордвину же... не подлежит сомнению. На службе мордвин добросовестен, исполнителен, хоть нельзя сказать, чтобы был воин по призванию»106.
После отмены военно-поселенных порядков, в новых условиях хозяйствования благодаря присущей им активности, предприимчивости, трудолюбию они оттеснили на последние роли своих бывших русских «начальников» -«природных» казаков, присланных в качестве инструкторов с Пресногорьковской линии. В 1878 г., посетив пос. Имантавский, И. Я. Словцов заметил, что «природные» казаки (около 60 семей) даже через несколько десятилетий после прихода мордвы в Сибирь свысока и с пренебрежением относились к бывшим переселенцам. Уязвленные их хозяйственными успехами, коренные казаки при каждом возможном случае напоминали мордвинам, как те были зачислены в казачество и отданы «...под надзор старослужащих, которые должны были обучать их военному делу и "обиходу" (чистоплотности) по отношению к домашней жизни.
- Пришли зверь-зверем; мы их обществом драли и били, чистоплотности учили, а теперь - смотришь, мордва лучше нас живет, - говорят обыкновенно казаки»107.
Наблюдение И. Я. Словцова подтвердил Г. Е. Катанаев. Побывав в начале 1889-1890 гг. в Кокчетавском уезде, он также отметил, что коренные сибирские казаки, поселенные здесь в 1849-1851 гг., почти во всех станицах и поселках «...играют третьестепенную роль и пользуются незначительным влиянием, разве только в станичных и поселковых канцеляриях в качестве писарей и иногда атаманов»108.
Естественная ассимиляция почти не коснулась казаков-татар, проживавших в пос. Имантавский. Возникшее со времени их зачисления в войсковое сословие разделение поселения на «русскую» и «татарскую» части продолжало сохраняться все последующие десятилетия. По-видимому, в основе этой этнической обособленности лежал более важный для традиционного общества конфессиональный фактор, так как казаки-татары в Кокчетавском уезде были представителями мусульман в казачьей христианской среде.
Сложившееся к концу XIX в. соотношение этнических групп в составе сибирского казачества в целом сохранялось в последующие годы, хотя незначительная динамика все-таки происходила. К началу 1915 г. удельный вес восточнославянской части казаков немного вырос - до 93,97%, а доля мордвы и татар сократилась - до 5,23% и 0,8% соответственно. Это объяснялось, в первую очередь, зачислением в Сибирское войско переселенцев из других казачьих войск, являвшихся преимущественно русскими. Чуваши в начале XX в. почти полностью исчезли в этническом составе войскового сословия. С 1902 г. лишь несколько казаков считали себя чувашами. В эти же годы, как и прежде, казахи, поляки и евреи были представлены в казачьей среде лишь отдельными лицами
Сибирское казачество, как и казачество других войск, не было этнически однородным. Кроме восточнославянского компонента (русских, украинцев, белорусов) в его состав входили тюрки (татары, казахи), мордва и др.
До середины 1840-х гг. сибирское линейное казачество было почти исключительно русским: немногочисленные казахи, калмыки, поляки, входившие в войсковое сословие и водворявшиеся в казачьих поселениях отдельными семьями или небольшими группами, достаточно быстро ассимилировались в доминировавшей русской этнокультурной среде.
Этническая структура войска становится более сложной в результате массовых зачислений крестьян, поселенных преимущественно в Кокчетавском округе. В здешних казачьих поселениях русские не доминировали. Поэтому темпы естественных ассимиляционных процессов, протекавших в рамках иноэтнических групп, не были высокими и зависели от ряда факторов: отсутствия насильственной русификации, численности этнических групп, компактности проживания, возможности заключать моноэтнические браки.
Более быстро происходила ассимиляция чувашей и белорусов. Относительно многочисленные по сравнению с ними украинцы и мордва, воспринимая элементы материальной и духовной культуры русских, сохраняли свою этническую идентичность. Этническая обособленность казаков-татар подкреплялась их иноконфессиональностью.
К началу XX в. сибирское казачество представляло собой локальную культурно-территориальную общность достаточно сложного этнического состава, в основе своей - русских. Малый исторический период, прошедший после зачисления в его состав разных по своему происхождению и языку этнических групп, не привел к слиянию их в единую этническую общность.

90 См.: ГАОО. -Ф. 366. - On. 1. - Д. 97. - Л. 49(об)-50.
91 См.: ГАОО. -Ф. 67. - Он. 1. - Д. 252. - Л. 633-640; Успеньев Г И. Указ. соч. - С. 14; // Крих А. А.
92 См.: :ГАОО; -Ф. 67.-Оп. 1.-Д. 536.-Л. 359-365, 378-392, 463-465 (об), 500-501 (об).
93 Там же. - Ф. 366. - Оп. 1. - Д. 417. - Л. 66-67.
94 См.: Казачьи войска: (Краткая хроника). - Б/м, 1992. - С. 115; Андреев С. М. К истории основания станиц Кокчетавского уезда Акмолинской области // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII-XX вв.). - Омск-Кокшетау, 2001. - С. 49-51.
95 См.: ГАОО. -Ф. 67.-Оп. 1.-Д. 591.-Л. 853-884, 935-935(об).
96 Там же. - Л. 1095-1101.
97 См.: Словцов И. Я. Путевые записки, веденные во время поездки в Кокчетавский уезд Акмолинской области в 1878 году // Записки Западно-Сибирского отдела императорского русского географического общества (ЗСОИРГО). - Омск, 1897. Кн. XXI. — С. 37.
98 См.: ГАОО.-Ф 67.-Оп. 1.-Д. 591. - Л. 983, 1003, 1095.
99 Словцов И. Я. Указ. соч. - С. 34.
100 Отчет о состоянии Сибирского казачьего войска за 1897 г. - Ч. II. – Приложения. Ведомость № 6.
101 Примечания к запискам И. Я. Словцова (см.: Словцов И. Я. Указ. соч. - С. 49).
102 ГАОО.-Ф 366.-Оп. 1.-Д. 417. - Л. 51, 66-67.
103 Там же. – С. 42-43.
104 Там же. – С. 21, 37 (об)-38 (об).
105 ГАОО.-Ф 366.-Оп. 1.-Д. 417. - Л. 39.
106 Там же. – Л. 41-42.
107 Словцов И.Я. Указ. Соч. – С. 33.
108 ГАОО. – Ф. 366. – Оп. 1. – Д. 417. – Л. 62-62 (об).

Давайте без излишних эмоций.
(Чтой-то у всех бьет через край... А спокойно слабо? )
Вячеслав, не надо путать национальность и принадлежность к роду.
Ру?сские — восточнославянский этнос, нация; народ Российской Федерации.
А уже ниже: Вя?тичи — восточнославянский племенной союз .... Кривичи? — группа восточнославянских племен, обитавших в VI-XII веках на территориях ....
И совсем не плохо, когда на первом месте стоит значимость высшего порядка. Прежде всего Русские, ну а уж потом вятичи, сибиряки и все остальные.
Это первое.
Второе. Это раньше жили на одном месте, потому и считались. А сейчас? У меня в роду: казаки - "малороссы", нижегородцы, казанцы, сибиряки - почти с начала освоения, возможно еще кто-то обнаружится. К какому же роду мне себя отнести? Так и остальные. Просто РУССКИЕ!
(Как в рекламе. "Люди так не делятся". )
И третье. На мой взгляд, такие вопросы лучше выносить все-таки отдельно. Историю не стоит смешивать с современностью. Хотя это тоже можно пообсуждать. Но в другой теме.

Ну, и еще забыла добавить по данному вопросу.
В каждой местности есть свои святые, которые оберегают, так сказать, именно эту местность. (Во всяком случае в нашей церкви так говорят: молитесь своим святым (Тобольским0, а не другим. Исключения составляют общепризнанные. Разрешать разрешают, но обязательно скажут!)
Так что правильно, в общем-то, мужик ответил.