УПРАВЛЕНИЕ СИБИРСКИМ КАЗАЧЬИМ ВОЙСКОМ

Созданное в 1808 г. правительством по инициативе командования сибирских пограничных линий Сибирское линейное казачье войско было предназначено для охраны южных границ Западной Сибири. Необходимость решения военно-политических задач, стоявших перед краевой властью, обусловила особенности административного устройства войска, крайнюю степень милитаризации его управления, которая проявилась в непосредственном подчинении войска мест-ному военному начальству, концентрации власти в руках полковых командиров, отсутствии войсковых органов гражданского управления, и особый характер ка-зачьей службы. Определив службу сибирских линейных казаков как бессроч-ную, поголовную и бессменную на казенном содержании (но со самоснаряжени-ем), положение 1808 г. закрепляло те черты ее «регулярности», которыми Си-бирское войско отличалось от других казачьих войск.
Участие казаков в начавшейся в 1820-е гг. военной колонизации Киргизской степи резко увеличило напряженность их службы. В этих условиях войско берет на себя все большую часть расходов по их снаряжению, что сопровождается не только дальнейшей милитаризацией его управления, но и всех сторон казачьей жизни.
Военно-административная реформа 1846 г. окончательно оформила военно-поселенную организацию Сибирского линейного казачьего войска. Был оконча-тельно установлен «регулярный» характер казачьей службы. Переход к полному содержанию казаков на государственный и войсковой счет обусловил финансо-вую зависимость Сибирского войска от государственной казны и привел к со-зданию значительного войскового хозяйства. Особая роль для его поддержания и развития отводилась резервным казакам – особой категории нижних чинов, не существовавшей в других казачьих войсках. Войсковые земли в административ-ном отношении были обособлены от прочей территории Западно-Сибирского генерал-губернаторства и выведены из ведения гражданских властей. Власть в Сибирском войске так и не была разделена на военную и гражданскую. Находясь в непосредственном подчинении командира Отдельного Сибирского корпуса, Сибирское войско стало замкнутым, изолированным военно-хозяйственным ор-ганизмом.
Военно-поселенный этап его истории завершился лишь в 1861 г. с принятием «Положения о Сибирском казачьем войске», кардинально изменившего структу-ру войскового управления и порядок военной службы казаков. В условиях, когда сибирские пограничные линии утратили свое военное значение, а степные округа стали внутренней территорией государства, кризисное состояние государ-ственной казны заставило правительство отказаться от дальнейшего содержания на регулярной основе 10 полков войска и от материальной поддержки казачьих семей. Сокращения государственных расходов на содержание Сибирского вой-ска можно было добиться лишь вернувшись к иррегулярной организации казачь-ей службы и, прежде всего, к снаряжению казаков на службу за собственный счет. С этой целью новым «Положением…» в Сибирском войске был введен очередной порядок отбывания воинской повинности. Периодические льготы, а также отмена обязательного труда на войсковых хозяйственных заведениях, подлежащих упразднению, предоставляли казакам возможность заниматься до-машним хозяйством.
Организация войсковой жизни по образцу других казачьих войск требовала коренного реформирования войскового управления. В 1861 г. оно впервые было разделено на военное и гражданское. Это обусловило реорганизацию его струк-туры и введение новых принципов формирования и функционирования войско-вых административных органов: коллегиальности управления, выборности большинства должностных лиц, замещения должностей почти исключительно лицами войскового сословия. Были закреплены и получили дальнейшее развитие введенные в 1859 г. элементы станичного самоуправления.
Однако основы войсковой реформы устарели еще до своего утверждения императором. Они были заимствованы из «казачьего» законодательства 1830-х – 1840-х гг., которое подлежало пересмотру в самом скором времени: в конце 1850-х гг. правительство, начав подготовку преобразований других казачьих войск, заявило о стремлении «…вывести казачье население от настоящего не-нормального положения…, развить эти поселения в гражданском отношении»1.
Поэтому Высочайше утвержденное лишь в главных основаниях «Положе-ние…» 1861 г. было введено в действие временно – сроком на два года – с усло-вием его дальнейшей доработки. Новую редакцию законопроекта необходимо было представить на утверждение императора не позже 1 января 1863 г.2
В течение двух лет, отпущенных на доработку «Положения…» 1861 г., вой-сковой комитет, составленный, по выражению современника, из «старых пол-ковников», почти не функционировал. В его распоряжении оставался лишь 1863 год, так как окончательный срок представления доработанного законопроекта в военное министерство был перенесен на 1 января 1864 г. «Общая программа главных оснований в войсковых положениях», подготовленная в январе 1863 г. Управлением иррегулярных войск для местных войсковых комитетов, в том числе и для комитета Сибирского казачьего войска, определяла направление их законотворческой деятельности3.
Комитеты должны были не только высказать свое мнение по ряду вопросов (например, о «замене поголовной службы казаков охотниками или набором охо-чих людей, любящих это дело», о разрешении выхода из казачьего сословия, о введении в казачьей среде частной земельной собственности и др.), но и учесть при подготовке законопроектов ряд обязательных требований. Во-первых, по хо-зяйственной, полицейской, врачебной и учебной части казачьи войска должны были оставаться в подчинении военного министерства, во-вторых, законопроек-ты должны были учитывать готовящиеся правительством изменения всех сфер государственного и местного управления, в-третьих, подлежали обязательному сохранению все льготы и привилегии, предоставленные казакам ранее.
Завершающий этап работы комитета над «Положением…» о Сибирском вой-ске, пришедшийся на конец 1863 г., был тесно связан с одним из первых опытов общественной деятельности Г.Н.Потанина – будущего идеолога сибирского об-ластничества. Отставного сотника Сибирского войска, приехавшего в Омск в начале 1863 г., «…возмутило отношение сонных сибирских правителей к такому важному предприятию», как подготовка законопроекта. Незадолго до этого он познакомился с опытом подготовки аналогичного документа в Уральском каза-чьем войске, где начальство по предложению военного министерства созвало депутатское собрание для обсуждения проекта положения. Поэтому Потанин решил «…поднять вопрос о том, чтобы и здесь влить живую струю в комитет и выслушать голос народа»4. Собранный Потаниным кружок казачьих офицеров неожиданно для себя нашел поддержку в лице начальника штаба войска полков-ника А.В.Гулькевича.
Депутатское собрание (по выражению Потанина – «попытка первого казачь-его представительства в Омске»), состоявшее из 40 офицеров и казаков, было со-звано осенью 1863 г. Его председателем был избран А.В.Гулькевич, секретарями – Г.Н.Потанин, Ф.Н. Усов и А.П. Нестеров.
С первых дней совместной работы комитета и депутатского собрания наме-тилось их противостояние. Потанин отмечал: «Получалось неожиданное проти-воречие. Гуль¬кевич – службист, который не только с солдатами, но даже и с да-мами обращался по-казарменному, который не держал в руках других книг, кро-ме устава о пикетной службе и т. д., был наш союзник, а атаман, …генерал, чи-тавший социалистов, Луи Блана и Прудона, водивший дружбу с петербургскими профессорами, стоял в рядах наших противников. … Комитет и депутатское со-брание превратились в два враждебных лагеря»5. Подготовка законопроекта за-тянулась. После ряда событий (раскол среди депутатов-офицеров, роспуск депу-татов-казаков и др.) обсуждением проекта положения стали заниматься только секретари депутатского собрания, при этом редакция замечаний и предложений всецело принадлежала Потанину.
В ходе совместной работы комитета и депутатского собрания, часто под дав-лением последнего, были рассмотрены вопросы, касавшиеся различных сторон войсковой жизни. Ряд из них был тесно связан с проблемой экономического раз-вития войска. Серьезными препятствиями для развития в Сибирском войске тор-говли, промыслов и пр. были сохранение жестких сословных рамок и закрытость войсковой территории для разночинцев.
Комитет впервые посчитал возможным предоставить некоторым категориям войсковых жителей право выхода из казачьего сословия. Речь шла, прежде всего, о лицах, отслуживших установленный законом срок. Правда, предполагалось, что такие урядники и казаки смогут перейти в другое сословие только лично, без членов семьи мужского пола, которые с момента рождения числились во всех станичных списках и были «…обязаны службой». Оговаривался также ряд слу-чаев, когда воспользоваться этим правом могли казаки, еще не поступившие на службу или же прослужившие только часть положенного срока. Это могло про-изойти с согласия войскового наказного атамана и станичных обществ в случае появления в Сибирском войске «…излишка служилых нижних чинов против определенной нормы», при получении казаком высшего образования и др.6
Однако предложение комитета не встретило сочувствия депутатов. В этой ситуации частные интересы вступали в противоречие с интересами обществен-ными. Рост численности казачьего населения должен был способствовать посте-пенному увеличению числа служебных очередей, а значит, со временем умень-шил бы тяжесть военной службы. Поэтому право выхода казаков из сословия депутатское собрание ограничило обязательным условием – разрешением вой-скового земского собрания и войскового наказного атамана. Это условие было почти непреодолимым, так как отмечалось, что земское собрание «…скорее бу-дет заботиться об увеличении народонаселения, чем о его уменьшении»7.
По сравнению с «Положением…» 1861 г. комитет пошел дальше, разрешив представителям «торгового, промышленного и ремесленного сословий» с согла-сия станичных обществ и разрешения войскового правления селиться во всех станицах, выселках и казачьих форштадтах городов, строить там дома и хозяй-ственные заведения. За пользование землей под этими постройками, которая оставалась войсковой собственностью, они должны были платить так называе-мую посаженную плату в доходы станиц. Более того, для привлечения на терри-торию войска предпринимателей-разночинцев комитет предлагал разрешить аренду войсковых запасных земель на длительный срок (до 99 лет), а в случае строительства промышленных заведений – их покупку в потомственную соб-ственность.
Высказавшись за сохранение замкнутости сословия, депутатское собрание, тем не менее, поддержало предложение комитета о ликвидации изолированности войсковой территории, хотя и внесло в него некоторые коррективы. Признав не-справедливость ограничения круга переселенцев «…одними торгующими лица-ми и ремесленниками», депутаты выступили за предоставление этого права всем разночинцам без исключения. Продажу войсковых земель разночинцам, по их мнению, следовало заменить долгосрочной арендой: для строительства про-мышленных предприятий – до 60 лет, для сельскохозяйственных нужд – на срок не более 12 лет8.
Но экономическое развитие войска в первую очередь зависело от состояния частного казачьего хозяйства. Поэтому депутатское собрание предложило ряд мер, которые дали бы казаку больше возможности заниматься собственным хо-зяйством, а, значит, и улучшить свое благосостояние. Депутаты поставили во-прос о сокращении круга служебных обязанностей Сибирского войска, вслед-ствие чего должен был уменьшиться ежегодный служебный наряд казаков, и о кардинальном изменении порядка отбывания воинской повинности.
Если обязанности войска, закрепленные «Положением…» 1861 г., комитет оставил без изменений, то депутатское собрание подвергло их серьезному пере-смотру. Депутаты заявили о необходимости отмены командировок казаков для охраны приказов внешних округов и выполнения при них полицейских функций. Охрану приказов, как и округов в целом, осуществляли казачьи отряды, находя-щиеся в Киргизской степи. Исполнение же полицейских обязанностей при при-казах приносило казакам только вред: «…Произвол земских чинов под военным прикрытием делается гораздо бесцеремоннее; киргизы, видя в казаках исполни-телей экзекуций, относятся враждебно к ним; устраняется взаимность интересов тех и других и желаемая связь племен замедляется»9. Депутаты не видели ника-ких причин и для содержания казачьих конных команд при полиции в Омске, Петропавловске, Семипалатинске, которые ничем не отличались от других горо-дов Сибири. Они также считали, что должны быть упразднены другие мелкие, но обременительные для казаков наряды, не связанные с военной службой (например, для охраны соляных озер, для исполнения поручений при Омском, Ишимском и Курганском земских судах и пр.).
Проанализировав обязанности внутренней службы Сибирского войска, депу-татское собрание признало таковой лишь службу в войсковой учебной сотне. Ее чины, обучаясь военному делу, могли нести караульную службу при войсковом казначействе и других войсковых учреждениях. Остальные обязанности по сво-ему содержанию представляли виды земской повинности (перевозка летучих почт, служба прислугой и посыльными при присутственных местах, в лазаретах и пр.). Поэтому депутаты посчитали необходимым наряд казаков, направляемый для их выполнения, заменить свободным наймом, что экономило бы средства войсковой казны10.
Военное министерство предоставило войсковому комитету право, учитывая местные условия, выбрать для Сибирского войска одну из нескольких «систем» отбывания воинской повинности: ландверную, конскрипционную, по найму (по примеру Уральского войска) или очередную (по примеру Донского войска). «Нам неизвестно, – иронично заметил один из войсковых офицеров в 1870 г. – почему комитет отвергнул другие системы и придержался донской, не вдумав-шись в невыгодность ее в нашем войске; вероятно, потому, что она уже [была] готова и изложена в законе, а над другими нужно [было] подумать»11. Возможно, это было недалеко от истины. Во всяком случае, именно порядок отбывания во-инской повинности являлся тем основанием, которое определяло почти все сто-роны военной службы казаков. Поэтому при сохранении комитетом донского порядка, закрепленного в «Положении…» 1861 г., автоматически были сохране-ны разделы, касавшиеся условий прохождения службы, порядка учета казаков и составления очередных нарядов, характера мер по поддержанию боеготовности льготных казаков и пр.
Некоторые изменения, внесенные членами комитета в эти разделы, сводились к следующему: 1) сокращение продолжительности полевой (внешней) службы казаков с 25 до 16 лет и увеличение срока местной (внутренней) с 5 до 15 лет; 2) смена полков и команд в полном составе через 2 года (ранее это проводилось ежегодно в половинном составе); 3) получение казаками, окончившими высшие гражданские учебные заведения, прав на офицерский чин; 4) предоставление войсковым офицерам, прослужившим определенные сроки (25 и 20 лет), пенсий при выходе в отставку12.
Депутатское собрание не поддержало сохранения в войске очередного («донского») порядка отбывания воинской повинности. По мнению депутатов, подготовивших по этому вопросу специальную записку, выполнение ряда условий (небольшое сокращения штата казачьего полка, упразднение 11 и 12 – бывших городовых – полков, отказ от некоторых служебных обязанностей) позволило бы ввести для сибирских казаков «конскрипционную систему»13. Их аргументы в пользу последней были таковы.

Численность ежегодного наряда сибирских казаков на полевую службу в то время составляла около 2400 человек. Поступающие на службу 19-летние казаки составляли в нем примерно треть. При направлении их в полки на 3 года штатный состав последних мог сначала формироваться, а потом пополняться только за счет казаков этого возраста. После единственного 3-летнего выхода на полевую службу казак мог заниматься только ведением своего хозяйства. Если бы правительство, в случае необходимости, призвало в поход все полки Сибирского войска, то для их полного формирования было бы достаточно казаков возрастом до 30 лет включительно. Поэтому переход к этой системе воинской повинности позволил бы сократить срок полевой службы сибирских казаков до 11 лет, а внутренней – до 1014.
При выходе в полки казаки могли воспользоваться правом найма других лиц на весь 3-летний срок службы. Найм должен был осуществляться или лично, или при посредничестве войсковой администрации. Во избежание злоупотреблений стоимость найма должна была контролироваться войсковым начальством и со-ставлять 125 руб. в год или 400 рублей единовременно.
Другим следствием введения конскрипционного порядка отбывания воинской повинности могло стать сокращение численности находящихся на службе войсковых офицеров более чем в 3 раза. Это позволило бы не только сократить расходы войска на их содержание, но и улучшить материальное положение офи-церов: «Чиновный пролетариат уничтожится, положение офицера обеспечится вполне – в войске не будет льготных офицеров без жалованья: офицер или слу-жит по внутреннему управлению, или в полку на полевой службе»15. Излишний офицерский состав после увольнения в отставку должен был обеспечивать себя за счет использования предоставленных ему пожизненных участков.
При введении конскрипции из числа обязанностей окружной и станичной администрации исключались бы военная подготовка малолеток и проведение ежегодных сборов льготных казаков: «Казаки, возвращаясь … после 3-летней постоянной службы, уже не будут обязаны нести какую-либо строевую службу, им не нужно будет уже заниматься фронтовым ученьем до тех пор, пока не по-требуется поголовного ополчения… Казак, прослуживший 3 года на постоянной службе в полку, в остальные 8 лет строевой службы не может забыть ее настоль-ко, чтобы (разучиться) хорошо владеть оружием, если польза отечества того по-требует»16.
Самые значительные, зачастую – диаметрально противоположные, расхож-дения между комитетом и депутатским собранием проявились при редактирова-нии глав, посвященных войсковому управлению.
Начавшийся в 1861 г. процесс разделения военного и гражданского управле-ния в Сибирском казачьем войске комитет предложил закрепить путем создания ряда новых органов. Войсковое дежурство, сохраняя структуру и ключевые должности, переименовывалось в войсковой штаб, который должен был возгла-вить военную часть в Сибирском войске. В рамках среднего звена войсковой ад-министрации предполагалось создать окружные штабы, посредством которых окружные начальники управляли бы полковыми округами в военном отношении. Обязанности всех уровней военного управления – войскового, окружного, станичного – были оставлены без изменений17.
Более масштабной реорганизации были подвергнуты органы гражданского управления войском. Используя рекомендации военного министерства о выде-лении из ведения войскового и окружных правлений войскового хозяйства («имущества»), комитет Сибирского войска предложил создать на основе хозяй-ственной экспедиции и казначейства войскового правления самостоятельный орган войскового управления – войсковую хозяйственную палату, возглавляе-мую ее председателем. Как отмечал Потанин, Управление иррегулярных войск в данном случае имело ввиду большие казачьи войска – Донское, Кубанское, Оренбургское. Для небольших войск, таких как Сибирское или Уральское, эта мера была бы неэффективной – соответствовавшие по численности своего насе-ления уездам российских губерний, они не имели значительного войскового хо-зяйства18.
В ведении войскового правления, которым руководил его старший член, были оставлены полицейские и судебные вопросы.
Окружные полковые правления также должны были стать основой для со-здания двух самостоятельных органов: окружных полицейско-хозяйственных правлений и в ряде округов – окружных судов. В присутствие полицейско-хозяйственного правления входили его председатель – окружной начальник, непременный заседатель из числа офицеров и заседатель от казаков.
Войсковые окружные суды предлагалось создать в тех полковых округах, в которых учреждение общего коронного суда откладывалось на неопределенное время – в Кокчетаве, Усть-Каменогорске и Копале. Казаки остальных полковых округов передавались в ведение общих судов в Петропавловске, Омске и Коря-кове. При этом правом участия в формировании состава судов путем выборов заседателей могли пользоваться только казаки, находившиеся в юрисдикции войсковых окружных судов. В отношении коронных судов этого права для каза-ков комитетом не предусматривалось, и в этом случае, по выражению депутат-ского собрания, они должны были подчиняться лицам, избранным другими со-словиями19.
Комитет внес некоторые коррективы в раздел «Положения…» 1861 г., по-священный станичному звену управления. Во-первых, члены комитета отказа-лись от выборности станичного начальника и оставили эту должность за назна-чаемыми окружными начальниками и утверждаемыми войсковым наказным атаманом офицерами. Во-вторых, был расширен спектр исправительных наказа-ний, налагаемых на казаков общим станичным сходом20.
При введении в Сибирском войске в 1861 г. выборности ряда администра-тивных должностей был использован существовавший в России сословный принцип формирования уездных органов власти. Он был полностью сохранен комитетом в проекте нового положения. Офицеры – войсковые дворяне – участ-вовали в выборах должностных лиц всех звеньев войскового управления, а также войскового депутата – члена общего присутствия Управления иррегулярных войск военного министерства, представлявшего интересы казаков Западной Си-бири. Нижние чины имели право лишь на избрание станичной администрации (кроме станичного начальника) и своих заседателей в окружных полицейско-хозяйственных правлениях.
Придерживаясь порядка выборов должностных лиц войсковой администра-ции, изложенного в «Положении об управлении Донского войска» 1835 г., коми-тет определил представительство офицеров каждого полкового округа в войско-вом депутатском собрании – 5 человек. Кроме того, в состав этого выборного органа входили 5 офицеров от войскового штаба21.
Выборные должности старшего члена войскового правления, председателя войсковой хозяйственной палаты и члена общего присутствия Управления ирре-гулярных войск имели так называемый ранговый ценз: их могли занять только лица, имевшие чин генерала или штаб-офицера. Остальные выборные должности ограничений по чинам не имели.
В основу предложений депутатского собрания, касавшихся войскового управления, легла идея войскового территориального земства. Г.Н.Потанин впервые узнал о принципах земского самоуправления, изучив присланный ему Гулькевичем правительственный проект «Положения о земских учреждениях» 1862 года. «Эта книга, – писал он позже, – была для меня истинным откровением. … Я понял, что положение о казаках следует подогнать к положению о земских учреждениях»22. Ему казалось, что Сибирское войско было даже «…более способно, чем другие области Сибири к усвоению правительственных предпо-ложений об земских учреждениях».
Депутаты предложили заменить существовавшие ранее окружные съезды офицеров, формировавшееся ими войсковое депутатское собрание, выбиравшее из своей среды некоторых чинов войсковой администрации, окружными зем-скими и войсковым земским собраниями, созданными по образцу уездных и гу-бернских земских собраний. При этом они считали необходимым отказаться от закрепленного в правительственном проекте деления выборщиков по куриям, высказавшись за предоставление всем чинам войска равного избирательного права.
Окружные земские собрания должны были формироваться из лиц войскового сословия не моложе 21 года, избираемых на полных станичных сходах офицера-ми, казаками и разночинцами. Из своей среды депутаты каждого округа избирали 6 человек в войсковое земское собрание. Еще трех депутатов направляли чи-новники войскового правления. Срок полномочий всех депутатов составлял 3 года. Главной причиной «дурных» результатов прежних выборов была признана материальная необеспеченность депутатской деятельности: исполнение обще-ственных обязанностей отрывало офицера от своего хозяйства без какого-либо вознаграждения. Поэтому добровольно вызывались исполнять депутатские обя-занности только лица, желавшие навестить обучавшихся в Омске детей, но и те стремились уладить все общественные дела как можно быстрее, чтобы избежать лишних расходов. Для повышения престижа должности депутата и привлечения в земские органы «лиц бедных, но ищущих общественной деятельности», пред-лагалось обеспечивать выборных представителей путевыми и суточными день-гами за счет станичных и войсковых средств23.
Выступив против сохранения «рангового» ценза, ограничивавшего круг кан-дидатов на ключевые административные посты24, депутатское собрание выска-залось за введение образовательного ценза. Выборные и назначаемые должности войсковой и окружной администрации, половину депутатских мест земских со-браний должны были занимать лица, имевшие образование не ниже среднего.
На окружное земское собрание возлагались выборы всех чинов окружной администрации, контроль за их деятельностью, ревизия станичной финансовой отчетности и пр. Однако его полномочия не были подкреплены материально. Если в распоряжении уездных земских собраний были все источники земских доходов, находившиеся на территории уезда, то окружные земские собрания этого права не получали. Депутатское собрание посчитало необходимым сохра-нить целостность войскового хозяйства и право распоряжения им передало вой-сковому земскому собранию.
Объем его прав практически не отличался от полномочий, предоставленных губернскому земскому собранию. Войсковое земское собрание должно было утверждать сметы войсковых доходов и расходов, распоряжаться войсковыми капиталами и землями, с помощью ревизионной комиссии осуществлять кон-троль за хозяйственной деятельностью войскового правления, принимать меры по обеспечению населения продовольствием, по развитию местной промышлен-ности и торговли, по содержанию путей сообщения в пределах войска, создавать войсковые учебные и медицинские заведения и пр. Предполагалось, что почти все чиновники высшей войсковой администрации, а также войсковой депутат – член общего присутствия Управления иррегулярных войск – будут избираться его депутатами25.
Создания земских исполнительных органов не предусматривалось. Депутаты считали, что некоторые их функции смогут выполнять войсковое и окружные правления. В правительственном проекте подчеркивалось: «Земские учрежде-ния, имея характер местный и общественный, не могут входить в ряд правитель-ственных – губернских или уездных – инстанций, или иметь в своем подчинении какие-либо из правительственных мест»26. Тем не менее, по мнению депутатско-го собрания, войсковая администрация должна была исполнять решения соот-ветствующих земских собраний, касавшихся земского хозяйства. Так, войсковое правление, пользовавшееся правами губернского правления, должно было гото-вить к съезду войскового земского собрания годовую смету войсковых доходов и расходов, отчет о состоянии войсковых капиталов и войскового имущества. При решении ряда вопросов земского характера его чиновники должны были вносить их в войсковое земское собрание для предварительного обсуждения и т.д.27
Депутаты не поддержали предложенную комитетом реорганизацию структу-ры войсковой администрации, которая, как они считали, не соответствовала ни численности войскового населения, ни финансовым возможностям войска. Зна-чительное увеличение числа административных должностей они объясняли стремлением комитета «…устроить в войске перевес запроса чиновников над предложением, чтобы этой мерой обеспечить каждому претенденту наиболее ве-роятия на получение места». Это рассматривалось как попытка решить проблему материального обеспечения офицеров, оставшихся на льготе, которые продол-жали получать жалованье только благодаря временному отсутствию у них по-жизненных земельных участков. Реализация предложений комитета привела бы к резкому увеличению расходов войсковой казны на содержание администрации: «Войсковые учреждения превратятся в богадельню чиновников с приписанным к ней населением для доставления ей средств существования»28.
Стремясь к максимальному сокращению штата войсковых административных органов, депутатское собрание предполагало, во-первых, объединить структуру военного и гражданского управления войском в рамках войскового правления, что позволило бы отказаться от ряда наиболее «дорогих» должностей, и, во-вторых, упразднить некоторые учреждения и должности, как «совершенно из-лишние».
Выступив против создания войскового штаба, депутаты не сохраняли и вой-скового дежурства, предлагая по примеру Уральского казачьего войска всю во-енную часть в виде военного отделения включить в структуру войскового прав-ления29.
Хотя многие чиновники войскового правления должны были избираться вой-сковым земским собранием, оно не становилось исполнительным органом, по-добным губернской земской управе. Войсковое правление по-прежнему рас-сматривалось как орган высшего полицейско-хозяйственного управления в вой-ске, который имел права и обязанности губернского правления и казенной пала-ты30. Вместе с тем, роль и значение войскового правления в системе войскового управления существенно возрастали. С включением в ее структуру военного от-деления, заменяющего войсковое дежурство, войсковое правление оставалось единственным высшим органом войсковой администрации.
Депутатское собрание отказалось от разделения войскового правления на два самостоятельных учреждения – войсковое правление и войсковую хозяйствен-ную палату, но предложило выделить в его структуре совещательную и дело-производственную части. Потанин отмечал: «...При настоящем устройстве при-сутствие (общее присутствие войскового правления – С.А.) почти не существует; начальники отделений отвлечены от совещаний работами по своим отделениям, и потому в совещаниях установилось ложное только доверие одного члена при-сутствия к решениям другого; установилось правило невмешательства в дела чужого отделения». Необходимость разделения функций члена общего присут-ствия войскового правления и руководителя отделения объяснялась также тем, что деятельность последнего требовала знания специфики делопроизводства и наличия опыта, чего нельзя было ожидать от лица, избранного лишь на 3 года. Практика это подтверждала: находившиеся во главе отделений выборные чи-новники не занимались делопроизводством, передав его в руки секретарей31. По-этому, по убеждению депутатов, советников войскового правления необходимо было освободить от управления отделениями, а решения, принятые ими колле-гиально на заседании общего присутствия, должны были стать для отделений руководством к действию. Предполагалось, что во главе отделений будут по-ставлены назначаемые чиновники, которые смогут «…специализироваться в своих занятиях».
Председателем войскового правления должен был стать не войсковой наказ-ной атаман как прежде, а начальник штаба. Депутатское собрание считало необ-ходимым предоставить войсковому наказному атаману права военного губерна-тора, повысив его статус до уровня военных губернаторов областей Семипала-тинской и Сибирских киргиз. Так как военный губернатор председательствовал в губернском совете лишь в особых случаях, то и войсковой наказной атаман не должен был являться председателем войскового правления, а занимать его место только при обсуждении некоторых вопросов. В этом случае начальник штаба, являясь помощником войскового наказного атамана по военной и гражданской части, должен был пользоваться правами председателя губернского правления32. При получении этих прав влияние начальника штаба (а, значит, и влияние А.В.Гулькевича!) существенно возрастало.
Войсковое правление должно было состоять из общего присутствия (началь-ник штаба и 3 советника) и 4 отделений – исполнительного, хозяйственного, во-енного и войскового казначейства. На исполнительное отделение возлагались дела, относящиеся к земской полиции, на хозяйственное – вопросы земского хо-зяйства. В связи с этим предлагалось назвать их полицейским и земским хозяй-ственным отделениями.
Делопроизводство войскового правления было сосредоточено в отделениях, которые направляли дела в кратком изложении на рассмотрение общего присут-ствия. Решение им принималось по большинству голосов. Исключение состав-ляли дела военного отделения, которые не обсуждались коллегиально, а испол-нялись от лица войскового наказного атамана или начальника штаба. При отсут-ствии среди членов общего присутствия единого мнения по какому-либо вопро-су окончательное решение принималось войсковым наказным атаманом. При этом дела полицейского характера рассматривались им единолично, а дела зем-ские направлялись ему после обсуждения войсковым земским собранием.

Советники войскового правления избирались на 3 года войсковым земским собранием из лиц войскового сословия и по представлению генерал-губернатора утверждались Правительствующим Сенатом33.
При редактировании глав «Положения…», посвященных окружному звену войскового управления, депутатским собранием была поднята проблема кадро-вого характера. Круг кандидатов на должность окружного начальника был крайне ограничен, так как претендент должен был обладать «…достоинствами гражданского чиновника со знаниями военной строевой службы». Исключение из круга обязанностей начальника округа «строевой» составляющей (военной подготовки малолеток, проведения летних сборов льготных казаков и др.) поз-волило бы существенно расширить возможности подбора кадров. Поэтому, по мнению депутатов, в ведении начальника полкового округа следовало оставить только гражданское управление и «военное хозяйство». Военное управление округом по части «военного хозяйства» (контроль за хранением оружия на ста-ничных складах, наблюдение за исправным снаряжением казаков, выходящих на службу и др.) должно было осуществляться его начальником посредством воен-ного стола при полицейско-окружном правлении. Отказавшись от войскового штаба, депутатское собрание последовательно отказалось и от окружных шта-бов34.
Не менее важным был вопрос о роли общих присутствий в структуре управ-ления полковым округом. В большинстве округов их начальники оставались полноправными хозяевами, какими прежде были полковые командиры. Их про-извол не был ограничен общими присутствиями, которые «…не имели вовсе вида совещательных учреждений». «…Какую же оппозицию мог составить против него один непременный заседатель; заседатель от казаков везде в настоящее время лицо безгласное, в присутствие вовсе не приглашается, и, не будучи обес-печен жалованьем, смотрит на свою обязанность только как на излишнее обре-менение; непременный заседатель, вместо того, чтобы сделаться самостоятель-ным членом присутствия, остается в силе прежних полковых адъютантов»35.
Чтобы присутствие окружного правления функционировало более эффектив-но, было предложено формировать весь его состав – окружного начальника и двух заседателей из числа офицеров – выборным путем. Должность заседателя от казаков упразднялась, «…ибо лица, занимающие эти должности, по своей не-обеспеченности и незнанию канцелярских форм всегда остаются безгласными, никогда не призываются в окружное присутствие и не представляют действи-тельной гарантии прав низшего класса войска»36. В этом случае интересы ниж-них чинов защищались предоставлением им права участия в выборах всех засе-дателей вместе с войсковыми офицерами.
Кроме чинов постоянного присутствия при каждом полицейско-хозяйственном правлении должно было состоять по 4 участковых заседателя, за-ведующих участками, на которые разделялся округ. Места нахождения участко-вых заседателей определялись войсковым правлением, а распределение заседа-телей по участкам зависело от решения окружного земского собрания.
Окружные начальники избирались окружными земскими собраниями из чис-ла войсковых офицеров на 3 года и по представлению генерал-губернатора утверждались Высочайшим приказом и указом Правительствующему Сенату. Заседатели, как непременные, так и участковые, избирались тем же путем из служащих и отставных чиновников и по представлению войскового наказного атамана утверждались генерал-губернатором37.
Депутаты высказались против создания в некоторых полковых округах вой-сковых окружных судов, предлагая распространить на всех казаков юрисдикцию местных окружных коронных судов. При этом казакам в соответствии с принци-пами нового судоустройства следовало предоставить право участия в выборах судейских чиновников наряду с представителями других сословий. Депутатское собрание заявило также о необходимости введения в полковых округах мировых судов. Мировые судьи должны были избираться окружными земскими собрани-ями.
Депутаты выступили за сохранение закрепленного «Положением…» 1861 г. и «уничтоженного» комитетом права казаков на выборы станичных начальников. Потанин отмечал по этому поводу: «…Население успело уже понять его благодетельность. Оно предоставляет ему единственную гарантию против про-извола и эксплуатации мелкого войскового чиновничества … Ревность чиновни-ков, возбуждаемая более репутацией перед начальником, чем общественным мнением, может переходить в злоупотребление, и в крайней степени может быстротой своих действий разрушительно действовать на народное хозяйство; правительство не имеет другого противодействия этому злу, кроме противопо-ставления своим чиновникам выборных сельских властей, мешающих первым выходить из пределов полезной ревности. Без этого народ может превратиться в орудие для повышения и наград чиновничества»38.
Круг лиц, имевших право занять должность станичного начальника, был де-путатами максимально расширен: им могли стать не только отставные, но и служащие офицеры, урядники и даже рядовые казаки. Остальные лица станич-ного управления также избирались на полных станичных сходах. Право участво-вать в этих выборах получали и разночинцы-домохозяева, хотя быть избранными на какие-либо должности они не могли39.
Некоторые чиновники войсковой администрации рассматривали выборы станичных начальников как «…тайную сделку общества с избираемыми лицами с целью совокупного расточения станичной казны»40. Признавая существование проблемы нерационального использования станичных средств – «уклонения от правильной экономики», Потанин в духе философов-просветителей был убеж-ден, что она исчезнет сама собой с развитием народного просвещения.
Депутаты считали, что средства станичной казны должны быть предоставле-ны в полное распоряжение станиц. Только в этом случае казаки «…станут забо-титься об их приращении, сознавая, что все ими вложенное в казну останется всегда их неприкосновенной собственностью». Конечно, некоторая регламента-ция расходования станичных средств должна сохраняться. В частности, должны быть четко определены статьи расходов, обязательные для всех обществ, напри-мер, содержание станичных школ. Поэтому депутатское собрание нашло необ-ходимым разделить станичные расходы на земские обязательные и станичные необязательные. К первым относилось: содержание станичной администрации, школ, хлебозапасных магазинов и пр., т.е. все расходы, возложенные на станицы войсковым земским собранием. Сделав эти расходы, станичные общества могли остальные станичные средства тратить «…сообразно своему усмотрению, без всякого уже ограничения». Необязательные расходы должны были производить-ся по общественным приговорам, записанным в специальную книгу, которая ежегодно ревизовалась окружным земским собранием41.
Результаты работы комитета и депутатского собрания были рассмотрены на совещании у генерал-губернатора Западной Сибири А.О.Дюгамеля. В обсужде-нии проекта «Положения…» приняли участие начальник штаба Отдельного Си-бирского корпуса, войсковой наказной атаман, начальник штаба Сибирского войска и несколько членов комитета. Выработать единую позицию, достичь компромисса между противостоящими сторонами так не удалось.
Доставить в военное министерство подготовленный комитетом проект «По-ложения…» генерал-губернатор поручил А.В.Гулькевичу. В Петербурге началь-ник войскового штаба, умело воспользовавшись ситуацией, представил военно-му министру кроме законопроекта материалы депутатского собрания. Предло-жения депутатов заинтересовали главу военного ведомства, особенно в части, касавшейся введения войскового земства. Он сообщил Гулькевичу, что «…при составлении общего положения для казачьих войск омские замечания будут приняты во внимание»42. «Активность» А.В.Гулькевича была вознаграждена: «за труды по депутатскому собранию» он был награжден орденом и удостоен пред-ставления императору. В 1865 г. он возглавил Сибирское войско.
В ходе спешной разработки «Положения о Сибирском казачьем войске» 1863 г., пожалуй, впервые так ярко проявилось зарождавшееся противоречие между офицерством – «войсковым дворянством» – и рядовым казачеством.
Если основной задачей комитета при составлении «Положения…» 1861 г. являлась ликвидация «регулярного» состояния Сибирского войска, распростра-нение на него общеказачьих норм военной и гражданской жизни, то при работе комитета 1863 г. более явственно проявилось стремление войскового чиновни-чества закрепить и усилить свое влияние в гражданской жизни войска, в новых социально-экономических условиях защитить, пусть даже в ущерб общесослов-ным интересам, интересы войскового дворянства.
Причиной этого были не только персональный состав комитетов, наличие или отсутствие контроля за их работой со стороны военного министерства. Сложные во всех отношениях для сибирских казаков, в том числе и для войсковых офицеров, два с половиной года жизни в новых условиях стали своеобразным моментом истины, ускорившим начавшийся ранее процесс кристаллизации самосознания этого социального слоя.
Выделение «войскового дворянства» из общей казачьей массы, начавшееся с принятием «Положения…» 1846 г. и закрепленное в 1849 г. предоставлением войсковым офицерам прав армейских офицеров, не сопровождалось, однако, ре-ализацией его особенных преимуществ в полной мере. Воспользоваться рядом из них в условиях военно-поселенного состояния войска было просто невозмож-но. После 1861 г. значимость офицерских прав и преимуществ (например, права на получение пожизненного земельного участка, права участия в формировании выборного состава органов войскового управления, и пр.) проявилась более зри-мо. Поэтому, когда войсковому комитету при подготовке положения в 1863 г. было предоставлена возможность проявления большей, чем в 1861 г., инициати-вы, его члены – казачьи штаб-офицеры – проявили ее в основном в деле защиты своих интересов. Это касалось предложения разрешить выкуп пожизненных участков, неоправданного увеличения административных должностей в войске, отказа от введения в войске конскрипционного порядка отбывания воинской по-винности, требовавшего сокращения численности офицеров и др. При этом почти все ключевые основания положения 1861 г. сохранялись ими без изменений.
Интересы большинства войскового населения – рядового казачества – при обсуждении проекта представляли не депутаты из числа нижних чинов, а не-большая группа молодых казачьих офицеров, во главе с отставным сотником Потаниным. Защиту общесословных казачьих интересов они проводили в трех основных направлениях: демократизация внутрисословной жизни (введение войскового земства, предоставление равных прав всем казакам при выборах представителей войсковой администрации и пр.), облегчение бремени военной службы (введение конскрипции, сокращение военных обязанностей войска и пр.) и создание условий для развития благосостояния войскового населения (резкое сокращение войсковых расходов на содержание войсковой администрации, увеличение расходов на образование и пр.).
Вместе с тем некоторые предложения этих депутатов были внутренне проти-воречивы. Например, справедливо критикуя существовавшее ранее объединение в одних руках военной и гражданской власти в казачьих войсках («смешение во-енного управления с гражданским было до сей поры главным недостатком внут-реннего управления казачьих войск»), они, тем не менее, в целях сокращения войсковой администрации предлагали создать органы, обладающие именно этим недостатком (войсковое правление с военным отделением и окружное полицей-ско-хозяйственное правление с военным столом).
Учитывавшая местную специфику модель войскового земства, предложенная депутатами, повторяла недостатки проекта положения о земских учреждениях: отсутствие достаточных материальных средств (например, окружные земские собрания вовсе ими не располагали), отсутствие собственных исполнительных органов – земских управ (войсковое правление и окружные полицейско-хозяйственные правления таковыми не являлись), неточность разграничения сфер земства и войсковой администрации по хозяйственно-распорядительным вопросам, надзор за деятельностью земства со стороны войскового наказного атамана (некоторые вопросы окончательно решались именно им).
Полвека спустя Г.Н.Потанин писал: «…Странно как-то, что мы с таким ни-чтожным юридическим образованием или, вернее сказать, совсем без него взя-лись за такое ответственное дело, как реформа народного быта. Это нахальство, непростительное само¬мнение! Но в тоже время не могу обвинять ни себя, ни своих то¬варищей. Что же было делать молодым, хотя и неопытным, людям, чув-ствовавшим всю необходимость общественной работы, между тем как старшие поколения не имели ни малейшего желания дей¬ствовать, погружаясь с головой в личные интересы».
Доработанный местным войсковым комитетом проект «Положения о Сибир-ском казачьем войске» был представлен в военное министерство к концу 1863 г. Однако подготовка подобных законопроектов в других казачьих войсках «ввиду трудности и обширности возложенной работы» затягивалась. Окончательный срок их подготовки переносился несколько раз и был отложен до 1 января 1865 г.43
Ввиду того, что одни местные комитеты разработали законопроекты, которые «…не соответствовали духу новейшего законодательства», а другие их не представили вовсе, военный министр Д.А.Милютин в октябре 1865 г. решил централизовать законотворческую работу путем создания при Управлении ирре-гулярных войск «Временного комитета для пересмотра казачьих законоположе-ний». С началом его деятельности все местные войсковые комитеты были упразднены, а материалы их работы переданы в новый орган44. Главная задача «Временного комитета…» заключалась в унификации «казачьего» законодатель-ства. Он не должен был заниматься доработкой представленных в военное ми-нистерство проектов положений о казачьих войсках. Проект «Положения о Си-бирском казачьем войске» 1863 г. остался лишь проектом.

Андреев С.М. Несостоявшийся проект: «Положение о Сибирском казачьем войске» 1863 г. // Азиатская Россия: люди и структуры империи: сборник науч-ных статей. К 50-летию со дня рождения профессора А.А. Ремнева / под ред. Н.Г. Суворовой. – Омск: Изд-во ОмГУ, 2005. – С. 523-547.

1 Цит. по: История казачества Азиатской России. Т.2. – Екатеринбург, 1995. – С.24.
2 ГАОО. Ф.366. Оп.1. Д.261. Л.10об.
3 Гордеев А.А. История казаков. Со времени царствования Петра Великого до начала Великой вой-ны 1914 года. – М., 1992. – Ч.3. – С.301-302.
4 Потанин Г.Н. Воспоминания // Литературное наследство Сибири. – Новосибирск, 1983. – Т.6. – С.165.
5 В 1863 г. войсковым наказным атаманом был генерал-майор П.Я.Кринский; Потанин Г.Н. Указ. соч. – С.167.
6 ГАОО. Ф.366. Оп.1. Д.265. Л.8об.-11.
7 Там же.
8 Там же. Л.19об.-22.
9 Там же. Л.65.
10 Там же. Л.68-70.
11 ГАОО. Ф366. Оп.1. Д.286. Л.4об.
12 ГАОО. Ф.366. Оп.1. Д.265. Л.70об., 71об, 73об., 84об.
13 Конскрипция – система комплектования армии на основе воинской повинности с допущением за-мены призываемого и денежного выкупа от призыва.
14 ГАОО. Ф.366. Оп.1. Д.265. Л.70об.-72.
15 ГАОО. Ф.366. Оп.1. Д.286. Л.8-8об.
16 Там же. Л.9-9об.
17 ГАОО. Ф.366. Оп.1. Д.265. Л.40об., 42об., 45об., 58об., 61об.
18 Там же. Л. 88-89.
19 Там же. Л.101-106.
20 Там же. Л.106об.-109.
21 Там же. Л.122об.-131.
22 Потанин Г.Н. Указ. соч. – С.171.
23 ГАОО. Ф.366. Оп.1 Д.265. Л.126об.-132.
24 Депутатами также подчеркивалось, что «…этот военный ценз очень неуместен в гражданском управлении». «Следовало бы, – отмечали они, – положить резкую границу между гражданской и военной жизнью войска, и степень, достигнутую на поле военной деятельности, лишить значения в гражданской службе и обратно, степень, полученную в гражданской сфере, лишить значения в военной. В противном случае часто хорошие полевые офицеры будут занимать неприличные для них гражданские должности, и наоборот, люди только способные к гражданской деятельности будут по необходимости вступать в неприятную для них военную службу»; ГАОО. Ф.366. Оп.1. Д.265. Л.124.
25 Там же. Л.133об.-135.
26 Исаев И.А. История государства и права России. – М., 2001. – С.425.
27 ГАОО. Ф.366. Оп.1. Д.265. Л.92об.-95.
28 Там же. Л.46-47.
29 Там же. Л.49-52.
30 Там же. Л.88-94.
31 Там же. Л.90-91.
32 Там же. Л.40об.-41, 52об.-53.
33 Там же. Л.87об.-101.
34 Там же. Л.58об.-60.
35 Там же. Л.102об.-103.
36 Там же. Л.130.
37 Там же. Л.101об.-106.
38 Там же. Л.113-116.
39 Там же. Л.106об.-107.
40 Там же. Л.116.
41 Там же. Л.154об.-156.
42 Потанин Г.Н. Указ. соч. – С.172.
43 Столетие военного министерства (1802-1902). – СПб., 1902. – Т.XI. – Ч.1. – С.406-410.
44 Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. – СПб, 1870. – Т.I. – С.183-189.

[/b]

Созданное в 1808 г. правительством по инициативе командования сибирских пограничных линий Сибирское линейное казачье войско было предназначено для охраны южных границ Западной Сибири. Бессрочная, бессменная военная служба сибирских линейных казаков обусловила и особенность войскового управления – его милитаризированный характер (подчинение войска начальству сибирских пограничных линий, концентрация власти в руках полковых коман-диров, отсутствие самоуправления на низовом уровне).
Военно-административная реформа 1846 г. окончательно оформила военно-поселенную организацию Сибирского линейного казачьего войска. «Положение о Сибирском линейном казачьем войске», Высочайше утвержденное 5 декабря 1846 г. закрепило ее правовые основы [1]. Был окончательно установлен «регу-лярный» характер казачьей службы. Переход к полному содержанию казаков на государственный и войсковой счет обусловил финансовую зависимость Сибир-ского войска от государственной казны и привел к созданию значительного вой-скового хозяйства. Особая роль для его поддержания и развития отводилась ре-зервным казакам – особой категории нижних чинов, не существовавшей в дру-гих казачьих войсках. Войсковые земли в административном отношении были обособлены от прочей территории Западно-Сибирского генерал-губернаторства и выведены из ведения гражданских властей. Все эти особенности обусловили специфику управления в Сибирском линейном казачьем войске.
Казаки Сибирского войска находились на постоянной военной службе и по-этому новым «Положением…» не предусматривалось разделения управления в Сибирском войске на военное и гражданское, как это было в Донском или Орен-бургском казачьих войсках.
Главное управление Сибирским войском принадлежало командиру Отдель-ного Сибирского корпуса. Все дела, касавшиеся казаков, рассматривались в спе-циальном отделении, созданном при корпусном штабе. Командир корпуса был обязан «…по возможности обозревать лично все части войска, ревизовать вой-сковые управления и их действия, принимать зависящие от него меры исправле-ния, по указанию нужды или пользы преподавать войску способы к лучшему его устройству и усовершенствованию во всех видах военного и внутреннего его быта…» [2].
Местное войсковое управление имело следующую структуру: войсковой на-казной атаман – войсковое дежурство и войсковое правление – бригадные управления – полковые управления – станичные управления.
«Ближайшим» начальником Сибирского войска, возглавлявшим его местное управление, был войсковой наказной атаман, наделенный правами начальника дивизии. Закон не оговаривал круга лиц, которые могли занимать эту должность, но традиционно им становился генерал регулярной армии, не принадлежавший к войсковому сословию.
Войсковой наказной атаман должен был следить, чтобы войско всегда было готово выставить на службу «в совершенной исправности» определенное зако-ном число полков и команд, чтобы войсковые учреждения не выходили за пре-делы предоставленной им власти, чтобы на подведомственной ему территории «соблюдалось благоустройство и полное повиновение властям» и пр. Контроль за состоянием войска он осуществлял посредством его ежегодного осмотра, ито-ги которого докладывались генерал-губернатору Западной Сибири.
Следует отметить, что на части войсковой территории, расположенной в Киргизской степи и составлявшей 2 полковой округ, некоторые функции вой-скового наказного атамана выполнял пограничный начальник сибирских кирги-зов. О своих действиях в отношении подведомственного ему казачьего населе-ния он доносил командиру Отдельного Сибирского корпуса и сообщал войско-вому начальству [3].
В высшем административном порядке Сибирское войско подчинялось воен-ному министерству, но прямых связей, как с ним, так и с другими министерст-вами, войсковой наказной атаман не имел. По делам, которые требовали реше-ний этих государственных органов, он направлял представления командиру кор-пуса, который в подобных случаях действовал как главный начальник войска.
Непосредственное управление войском осуществлялось войсковым наказным атаманом с помощью двух административных органов – войскового дежурства и войскового правления.
Войсковое дежурство Сибирского войска состояло из трех подразделений: 1) инспекторской части, в ведении которой были вопросы казачьей строевой служ-бы; 2) военно-судной части, осуществлявшей надзор за «…правильным и ус-пешным производством военно-судных дел о войсковых чиновниках, нижних чинах»; 3) медицинской части, которая контролировала все вопросы, связанные с медицинским обслуживанием войскового населения. Практически, все долж-ности войскового дежурства были закреплены законом за офицерами и чиновни-ками, не принадлежавшими к войсковому сословию.
Войсковое правление рассматривалось «Положением…» как орган, который «…сосредоточивает в себе заведование полицейскими и хозяйственными частя-ми Сибирского линейного казачьего войска, управляет сим войском на основа-нии общих установлений для губернских правлений и палат казенных и государ-ственных имуществ изданных и правил, в настоящем положении содержащих-ся». Оно состояло из трех экспедиций: 1) исполнительной, на которую возлага-лись обязанности полицейского характера (обнародование правительственных распоряжений, сбор статистических сведений, борьба с эпизоотиями и пр.), а также наблюдение «…за исполнением запретительных мер против поселения посторонних людей на войсковых землях»; 2) хозяйственной, которая заведовала войсковым имуществом, занималась обеспечением казаков продовольствием, следила за работой войсковых хозяйственных заведений, т.е. занималась вопро-сами, входившими «…в круг обязанностей палат казенных и государственных имуществ». Находившееся при ней войсковое казначейство, подобно губернско-му казначейству, принимало, хранило и выдавало денежные средства, составля-ло ежегодные сметы доходов и расходов войска и пр.; 3) счетной (контрольной), которая контролировала все движения войсковых финансовых средств и «…на правилах губернского контроля» проводила ревизии войсковых учреждений, частей и подразделений.
Общее присутствие войскового правления составляли войсковой наказной атаман – его председатель, начальник канцелярии и чиновники, возглавлявшие экспедиции. Некоторые должности в этом органе могли занимать офицеры-казаки. Статьи, определявшие обязанности войскового правления и его чинов-ников, порядок его функционирования, были включены в текст «Положения…» из «Наказа гражданскому управлению войска Донского».
В административной структуре Сибирского войска не было окружного звена военного управления, которое, как на Дону и в Оренбургском войске, составляло «…военную власть, посредствующую между войсковым начальством и полко-выми округами». В значительной мере функции окружных дежурств в Сибир-ском войске выполняли бригадные управления с бригадными командирами во главе. Хотя функции бригадных командиров по военному управлению подчи-ненными им полками были несколько уже, чем у окружных начальников в дру-гих войсках, они пользовались большей полнотой военной власти. Так как в Си-бирском войске полки считались постоянно находящимися на службе, бригад-ным командирам были подвластны все категории казачьего населения: направ-ляемые на полевую службу в степь, несущие службу в расположении войска, ка-заки резервные и отставные. Кроме того, на командиров бригад в Сибирском войске возлагался надзор по вопросам, не входящим в компетенцию окружных начальств в других войсках. Речь идет о «постоянном и неослабном» наблюде-нии «…за правильностью действий полковых командиров по внутреннему поли-цейскому и хозяйственному управлению полковых округов…». Командиры бри-гад подчинялись непосредственно войсковому наказному атаману.
Для управления полками по военной части и их полковыми округами по час-ти полицейской и хозяйственной в Сибирском войске создавалось 9 полковых управлений, представленных одними полковыми командирами. С одной сторо-ны, сохраненный новым «Положением…» принцип единоначалия был обосно-ван – в полку, находящемся на постоянной службе, никакого коллегиального ор-гана управления быть не могло. С другой стороны, всегда не доверявший ка-зачьим офицерам, рассматривавший их как «…возникающую между казаками аристократию, имеющую на массу влияние воинским начальствованием, родст-венными связями и богатством», Горчаков не видел в их лице силу, способную не допустить возобновления злоупотреблений со стороны полковых командиров. По мнению генерал-губернатора, этого можно было добиться лишь контролем сверху – надзором бригадных командиров, «чуждых постоянному составу вой-ска».
Обязанности полковых командиров Сибирского войска по военной части оп-ределялись общими обязанностями командиров армейских кавалерийских пол-ков и «Полковой инструкцией для Донского войска». Их обязанности «по внут-ренней части», т.е. по вопросам хозяйственного и полицейского характера, соот-ветствовали компетенции исполнительной и хозяйственной экспедиций войско-вого правления. Поэтому, находясь по этой части в подчинении войскового правления, они действовали по его наставлениям и предписаниям.
Следует особо отметить, что кроме всего прочего, полковые командиры Си-бирского войска на территории своих полковых округов обладали судебной вла-стью в отношении некоторых категорий гражданских дел. Так, споры и иски между казаками, на сумму не превышающую 15 руб. серебром, предъявлялись прямо полковым командирам и решались ими окончательно полицейским по-рядком.
Низшим звеном управления в казачьих войсках являлись станичные управ-ления. На Дону и в Оренбургском войске они были представлены станичными начальниками и двумя судьями, или так называемыми стариками, избиравшими-ся станичными обществами на 3 года.
В Сибирском войске станичные управления, так же, как и полковые, были представлены лишь своими начальниками. Они не избирались казачьим населе-нием, а назначались полковыми командирами из числа благонадежных урядни-ков резервных команд и утверждались войсковым наказным атаманом. Надзор за действиями станичных начальников осуществляли сотенные командиры. В круг обязанностей станичного начальника входила охрана станичного имущества и границ юрта от повреждений и захвата, обеспечение права каждого казака на пользование земельным паем. Он занимался также составлением именных и очередных списков, нарядами казаков на выполнение земских повинностей пр.
Значимым элементом административной структуры других казачьих войск являлись сословные судебные органы. Например, на Дону они были представле-ны комиссией военного суда, войсковым уголовным и войсковым гражданским судом.
Несмотря на проводимый западно-сибирскими властями курс на обособление войсковой территории во всех отношениях, Сибирское войско по новому «По-ложению…» не получило собственных судебных органов. Все казаки, как слу-жащие, так и отставные, в случае совершения уголовных преступлений подле-жали военному суду в военно-судных комиссиях при сибирских линейных ба-тальонах. Судебные дела из этих комиссий поступали на рассмотрение и утвер-ждение войскового наказного атамана или пограничного начальника Сибирских киргизов, если дела касались казаков, находившихся в степи.
Женщины казачьего сословия за уголовные преступления подлежали суду присутственных мест Тобольской и Томской губерний или окружных приказов в Киргизской степи, «…соединяющих в себе власть полиции и суда». Рассмотре-ние подобных дел должно было происходить в присутствии временно команди-рованных в их состав войсковых представителей [8].
Таким же порядком рассматривались все гражданские дела казаков на сумму свыше 15 руб. серебром. В наложении наказаний на офицеров и казаков за пре-ступления и проступки войсковое начальство руководствовалось правилами, ус-тановленными для войска Донского, в частности, «Наказом гражданскому управлению войска Донского».
В результате реформы Сибирского линейного казачьего войска, проведенной под руководством генерал-губернатора Западной Сибири князя П.Д.Горчакова в 1846 г., завершился процесс формирования войскового управления на военно-поселенных началах. Предельно централизованное, оно так и не было разделено на военное и гражданское (войсковое правление, занимаясь хозяйственными и полицейскими вопросами, не могло быть полноценным органом войскового гражданского управления так как «Положение…» не предусматривало «граж-данского состояния» казаков). Одной из главных фигур в структуре войскового управления по-прежнему оставался полковой командир, которому население вверенного ему округа подчинялось в военном, полицейском, хозяйственном и, отчасти, судебном отношении.
«Положение…» впервые четко определило обязанности всех звеньев войско-вого управления: войскового, бригадного, полкового, станичного. Однако, соз-дание последнего не означало появления в Сибирском войске элементов само-управления. Станичные начальники, как и все прочие должностные лица, назна-чались. При этом одним из средств правительственного контроля над Сибирским войском являлась практика назначения на ключевые административные должно-сти лиц невойскового сословия, которая теперь была закреплена юридически. Находясь в непосредственном подчинении командира Отдельного Сибирского корпуса, Сибирское войско стало замкнутым, изолированным военно-хозяйственным организмом.
Его военно-поселенное устройство продолжало сохраняться еще несколько лет после ликвидации в 1857 г. самих военных поселений в Европейской России. Военно-поселенный этап его истории завершился лишь в 1861 г. с принятием за-кона, кардинально изменившего структуру его управления и порядок военной службы казаков.

ПРИМЕЧАНИЯ
1. 2 ПСЗ. Т.XXI, Отд.II, № 20671.
2. Там же, С.598.
3. Там же, С.592, 594, 613.
4. См. подробнее: 2 ПСЗ. Т.Х, Отд.I, № 8163, С.597-602.
5. 2 ПСЗ. Т.XV, № 14041, С.812.
6. Государственный архив Омской области, Ф.366, Оп.1, Д.168, Л.13.
7. 2 ПСЗ. Т.Х. Отд.I, № 8163, С.536-577.
8. 2 ПСЗ. Т.XXI, Отд.II, № 20671. C.613.

[/b]
Созданное в 1808 г. правительством по инициативе командования сибирских пограничных линий Сибирское линейное казачье войско было предназначено для охраны южных границ Западной Сибири. С момента своего образования оно стояло особняком среди прочих казачьих войск, в которых структура управления, войсковое хозяйство формировались с учетом особенностей иррегулярной военной службы. Одной из них было периодическое предоставление казаку отпуска (так называемой «льготы») сроком на несколько лет для занятия собственным хозяйством. Это давало ему возможность снаряжаться на службу за свой счет, обеспечить свою старость в отставке, а государству – сократить расходы на содержание дорогостоящей регулярной кавалерии. Сибирские линейные казаки из-за своей немногочисленности были этого лишены. Доклад военного министра «О новом образовании Сибирского линейного казачьего войска», утвержденный Александром I 19 августа 1808 г. в качестве первого положения о войске, определил их военную службу как бессрочную, бессменную и со снаряжением за собственный счет1. Это обусловило специфику организации и функционирования Сибирского войска, те черты его «регулярности», которые отмечались многими современниками.
Закон крайне схематично определил структуру и функции войскового управления. Оно состояло из канцелярии, созданной по образцу других казачьих войск, и командиров так называемых дистанций.
В штат канцелярии, являвшейся коллегиальным органом, вошли ее председатель (он же – войсковой атаман), избираемые офицерами на 3 года два непременных члена со штаб-офицерскими чинами и два асессора, войсковой прокурор и секретарь с гражданским чином XIV класса. Войсковой атаман назначался из числа «достойных штаб-офицеров» командиром 24 дивизии, которому в военном отношении подчинялось войско, и утверждался императором. По гражданской части войсковая канцелярия подчинялась местным губернским властям и Сибирскому генерал-губернатору.
Сложившаяся к началу XIX в. неравномерность размещения линейных казаков по крепостям, редутам и форпостам сибирских линий являлась одной из главных причин, затруднявших процесс формирования строевых частей. Поэтому было решено в мирное время не делить войско на полки, а сохранить введенную в 1804 г. практику разделения казачьих поселений на иные административные единицы – на 10 дистанций2. В военное же время из линейных казаков предполагалось формировать полки в таком числе, «сколько их потребно будет». Офицеры, командовавшие дистанциями, подчинялись непосредственно войсковой канцелярии.
В целом, положению 1808 г. были свойственны многие недостатки, присущие аналогичным законам, принятым в 1802-1803 гг. в отношении Донского и других казачьих войск: оно весьма расплывчато очерчивало круг обязанностей, возлагаемых верховной властью на войско, ничего не говорило о порядке формирования и расходования войсковых финансовых средств, о принципах управления казачьими поселениями и т.д. Однако, если положение 1802 г. об «основных началах» организации управления в Донском войске, уточнялось и дополнялось в 1804 и 1815 гг.3, то в отношении Сибирского линейного казачьего войска этого сделано не было.
Поэтому с января 1809 г., когда началась реализация закона, вопросы войскового управления, не нашедшие отражения в его тексте, решались распоряжениями и инструкциями начальства пограничных линий. Так как положение лишь косвенно упоминало о распределении казачьих поселений на дистанции, местное военное начальство самостоятельно определило основания военно-административного деления войска. Оно увеличило число дистанций с 10 до 50, уменьшив их протяженность. Каждая дистанция в случае необходимости выставляла сотню казаков. Дистанции объединялись в 10 отделений, на базе которых в военное время должны были формироваться казачьи полки. В подчинении начальника отделения, являвшегося потенциальным командиром полка, состояло 5 дистанций4.
Отличавшееся от других казачьих войск регулярным характером своей службы, Сибирское линейное казачье войско продолжало приобретать внешние признаки «регулярности». В 1812 г. по повелению Александра I отделения войска были преобразованы в полки. В 1821 г. они были сведены в 5 бригад и подчинены непосредственно командиру Отдельного Сибирского корпуса5. В 1824 г., когда из части войск корпуса была образована 27 дивизия, казачьи полки перешли в распоряжение ее начальника.
К концу 1820-х гг. в войске, ставшем достаточно сложной военной и хозяйственной организацией, назрела необходимость в реформировании управления. «Сибирское учреждение» 1822 г., реорганизовавшее структуру гражданского и военного управления в крае, почти не затронуло войско и только увеличило число его начальников. Войсковая же администрация по-прежнему обладала нечетко очерченными административными правами и не могла достаточно эффективно управлять растянувшимся на 2400 верст войском в условиях существовавшего многоначалия. Как отмечали ее чиновники, «…полки, подлежа влиянию многих властей, находятся в затруднительном положении, обременены слишком обширной перепискою и доставлением рапортов о состоянии оных». Казачьи полки находились в ведении: 1) командира Отдельного Сибирского корпуса; 2) начальства 27 пехотной дивизии; 3) начальника Омской области; 4) бригадных командиров 27 пехотной дивизии; 5) войсковых бригадных командиров; 6) окружных начальников Омской области6.
Вместе с тем, с начала 1820-х гг. в военной и хозяйственной организации войска появились и получили развитие военно-поселенные черты: была введена общественная пашня, на войсковой суконной фабрике и других хозяйственных предприятиях широко использовался обязательный труд казаков. В этих условиях исключительно важной фигурой в структуре войскового управления становился полковой командир, занимавшийся на территории своего полка вопросами хозяйственного, полицейского и даже судебного характера. Его действия в этом направлении регламентировались только инструкциями и предписаниями войскового начальства. При отсутствии должного контроля за ним со стороны войскового атамана и войсковой канцелярии почти неизбежными становились разного рода злоупотребления.
Не случайно, князь П.Д.Горчаков, ставший в 1836 г. генерал-губернатором Западной Сибири и командиром Отдельного Сибирского корпуса, именно в этих злоупотреблениях видел одну из главных причин критического состояния войска.
Реформа, подготовленная П.Д.Горчаковым, окончательно оформила его военно-поселенную организацию. Ее правовые основы были закреплены «Положением о Сибирском линейном казачьем войске», утвержденным Николаем I 5 декабря 1846 г.7 Этот закон устанавливал «регулярный» характер казачьей службы. Переход к полному содержанию казаков на государственный и войсковой счет стал причиной финансовой зависимости Сибирского войска от государственной казны и привел к созданию значительного и громоздкого войскового хозяйства. Особая роль для его поддержания отводилась резервным казакам – особой категории нижних чинов, не существовавшей в других казачьих войсках. Войсковые земли в административном отношении были обособлены от прочей территории Западно-Сибирского генерал-губернаторства и выведены из ведения гражданских властей. Все эти особенности определили специфику управления в Сибирском линейном казачьем войске.
Служба сибирских линейных казаков оставалась постоянной и бессменной и поэтому новым «Положением…» не предусматривалось разделения войскового управления на военное и гражданское, как это было в Донском или Оренбургском казачьих войсках.
Главное управление Сибирским войском принадлежало командиру Отдельного Сибирского корпуса. Все дела, касавшиеся казаков, рассматривались в специальном отделении, созданном при корпусном штабе. Командир корпуса был обязан «…по возможности обозревать лично все части войска, ревизовать войсковые управления и их действия, принимать зависящие от него меры исправления, по указанию нужды или пользы преподавать войску способы к лучшему его устройству и усовершенствованию во всех видах военного и внутреннего его быта…»8.
«Ближайшим» начальником Сибирского войска, возглавлявшим его местное управление, был войсковой наказной атаман, наделенный правами начальника дивизии. Закон не оговаривал круга лиц, которые могли занимать эту должность, но традиционно им становился генерал регулярной армии, не принадлежавший к войсковому сословию.
Войсковой наказной атаман должен был следить, чтобы войско всегда было готово выставить на службу «в совершенной исправности» определенное законом число полков и команд, чтобы на подведомственной ему территории «соблюдалось благоустройство и полное повиновение властям» и пр. Контроль за состоянием войска он осуществлял посредством его ежегодного осмотра, итоги которого докладывались генерал-губернатору Западной Сибири.
В высшем административном порядке войско подчинялось военному министерству, но прямых связей, как с ним, так и с другими министерствами, войсковой наказной атаман не имел. По делам, которые требовали решений этих государственных органов, он направлял представления командиру корпуса, который в подобных случаях действовал как главный начальник войска.
Непосредственное управление войском войсковой наказной атаман осуществлял с помощью двух административных органов – войскового дежурства и войскового правления.
Войсковое дежурство состояло из трех подразделений: 1) инспекторской части, в ведении которой были вопросы казачьей строевой службы; 2) военно-судной части, осуществлявшей надзор за «…правильным и успешным производством военно-судных дел о войсковых чиновниках, нижних чинах»; 3) медицинской части. Все должности войскового дежурства были закреплены законом за офицерами и чиновниками, не принадлежавшими к казачьему сословию.
Войсковое правление рассматривалось «Положением…» как орган, который «…сосредоточивает в себе заведование полицейскими и хозяйственными частями Сибирского линейного казачьего войска, управляет сим войском на основании общих установлений для губернских правлений и палат казенных и государственных имуществ изданных и правил, в настоящем положении содержащихся». Оно состояло из трех экспедиций: 1) исполнительной, на которую возлагались обязанности полицейского характера; 2) хозяйственной, которая заведовала войсковым имуществом. Находившееся при ней войсковое казначейство, подобно губернскому казначейству, принимало, хранило и выдавало денежные средства, составляло ежегодные сметы доходов и расходов войска и пр.; 3) счетной, которая контролировала расходование войсковых финансовых средств и «…на правилах губернского контроля» проводила ревизии войсковых учреждений и частей.
Общее присутствие войскового правления составляли войсковой наказной атаман – его председатель, начальник канцелярии и чиновники, возглавлявшие экспедиции. Некоторые должности в этом органе могли занимать офицеры-казаки. Статьи, определявшие обязанности войскового правления, порядок его функционирования, были включены в текст «Положения…» из «Наказа гражданскому управлению войска Донского»9.
В административной структуре Сибирского войска не было окружного звена военного управления, которое, как на Дону и в Оренбургском войске, составляло «…военную власть, посредствующую между войсковым начальством и полковыми округами»10. В значительной мере их роль в Сибирском войске выполняли бригадные управления с бригадными командирами во главе. Хотя функции последних по военному управлению подчиненными им полками были несколько уже, чем у окружных начальников в других войсках, они пользовались большей полнотой военной власти. Так как в Сибирском войске полки считались постоянно находящимися на службе, бригадным командирам были подвластны все категории казачьего населения: направляемые на полевую службу в степь, несущие службу в расположении войска, казаки резервные и отставные. Кроме того, на командиров бригад возлагался надзор по вопросам, не входящим в компетенцию окружных начальств в других войсках. Речь идет о «постоянном и неослабном» наблюдении «…за правильностью действий полковых командиров по внутреннему полицейскому и хозяйственному управлению полковых округов…». Командиры бригад подчинялись непосредственно войсковому наказному атаману.
Для управления полками по военной части и их полковыми округами по части полицейской и хозяйственной в Сибирском войске создавалось 9 полковых управлений, представленных одними полковыми командирами. С одной стороны, сохраненный новым «Положением…» принцип единоначалия был обоснован – в полку, находящемся на постоянной службе, никакого коллегиального органа управления быть не могло. С другой стороны, всегда не доверявший казачьим офицерам, рассматривавший их как «…возникающую между казаками аристократию, имеющую на массу влияние воинским начальствованием, родственными связями и богатством», П.Д.Горчаков не видел в их лице силу, способную не допустить возобновления злоупотреблений со стороны полковых командиров11. По мнению генерал-губернатора, этого можно было добиться лишь контролем сверху – надзором бригадных командиров, «чуждых постоянному составу войска».
Обязанности полковых командиров Сибирского войска по военной части определялись общими обязанностями командиров армейских кавалерийских полков и «Полковой инструкцией для Донского войска»12. Их обязанности «по внутренней части», т.е. по вопросам хозяйственного и полицейского характера, соответствовали компетенции исполнительной и хозяйственной экспедиций войскового правления. Поэтому, находясь по этой части в подчинении войскового правления, они действовали по его наставлениям и предписаниям.
Следует особо отметить, что кроме всего прочего, полковые командиры Сибирского войска на территории своих полковых округов обладали судебной властью в отношении некоторых категорий гражданских дел. Так, споры и иски между казаками на сумму, не превышающую 15 руб. серебром, предъявлялись прямо полковым командирам и решались ими окончательно полицейским порядком.
Низшим звеном управления в казачьих войсках являлись станичные управления. На Дону и в Оренбургском войске они были представлены станичными начальниками и двумя судьями, или так называемыми стариками, избиравшимися станичными обществами на 3 года.
В Сибирском войске станичные управления, так же, как и полковые, были представлены лишь своими начальниками. Они не избирались казачьим населением, а назначались полковыми командирами из числа благонадежных урядников резервных команд и утверждались войсковым наказным атаманом. Надзор за действиями станичных начальников осуществляли сотенные командиры. В круг обязанностей станичного начальника входила охрана станичного имущества и границ юрта от повреждений и захвата, обеспечение права каждого казака на пользование земельным паем. Он занимался также составлением именных и очередных списков, нарядами казаков на выполнение земских повинностей пр.
Значимым элементом административной структуры других казачьих войск являлись сословные судебные органы. Например, на Дону они были представлены комиссией военного суда, войсковым уголовным и войсковым гражданским судом. Несмотря на проводимый западно-сибирскими властями курс на обособление войсковой территории во всех отношениях, Сибирское войско по новому «Положению…» не получило собственных судебных органов. Все казаки, как служащие, так и отставные, в случае совершения уголовных преступлений подлежали военному суду в военно-судных комиссиях при сибирских линейных батальонах. Судебные дела из этих комиссий поступали на рассмотрение и утверждение войскового наказного атамана или пограничного начальника Сибирских киргизов, если дела касались казаков, находившихся в степи.
Женщины казачьего сословия за уголовные преступления подлежали суду присутственных мест Тобольской и Томской губерний или окружных приказов в Казахской степи, «…соединяющих в себе власть полиции и суда». Рассмотрение подобных дел должно было происходить в присутствии временно командированных в их состав войсковых представителей 13.
Таким же порядком рассматривались все гражданские дела казаков на сумму свыше 15 руб. серебром. В наложении наказаний на офицеров и казаков за преступления и проступки войсковое начальство руководствовалось правилами, установленными для войска Донского, в частности, «Наказом гражданскому управлению войска Донского».
В результате реформы Сибирского линейного казачьего войска, проведенной генерал-губернатором Западной Сибири князем П.Д.Горчаковым в 1846 г., завершился процесс формирования войскового управления на военно-поселенных началах. Предельно централизованное, оно так и не было разделено на военное и гражданское (войсковое правление, занимаясь хозяйственными и полицейскими вопросами, не могло быть полноценным органом войскового гражданского управления так как «Положение…» не предусматривало «гражданского состояния» казаков). Одной из главных фигур в структуре войскового управления по-прежнему оставался полковой командир, которому население вверенного ему округа подчинялось в военном, полицейском, хозяйственном и, отчасти, судебном отношении.
«Положение…» впервые четко определило обязанности всех звеньев войскового управления: войскового, бригадного, полкового, станичного. Однако, создание последнего не означало появления в Сибирском войске элементов самоуправления. Станичные начальники, как и все прочие должностные лица, назначались. При этом одним из средств правительственного контроля над Сибирским войском являлась практика назначения на ключевые административные должности лиц невойскового сословия, которая теперь была закреплена юридически. Находясь в непосредственном подчинении командира Отдельного Сибирского корпуса, Сибирское войско стало замкнутым, изолированным военно-хозяйственным организмом.
Его военно-поселенное устройство продолжало сохраняться еще несколько лет после ликвидации в 1857 г. самих военных поселений в Европейской России. Военно-поселенный этап его истории завершился лишь в 1861 г. с принятием закона, кардинально изменившего структуру его управления и порядок военной службы казаков.

1 ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. ХХХ. № 23239.
2 Государственный архив Омской области (ГАОО). Ф. 366. Оп. 1. Д. 87. Л. 1-3 об.
3 ПСЗ РИ. Собр. 1. Т. XXVIII. № 21142; Т. XXXIII. № 25839.
4 Путинцев Н.Г. Хронологический перечень событий из истории Сибирского казачьего войска. Омск, 1891. С. 92.
5 Отдельный Сибирский корпус был образован в 1816 г. из войск, расположенных в Сибири; Путинцев Н.Г. Указ. соч. С. 99, 118.
6 ГАОО. Ф. 366. Оп. 1. Д. 134. Л. 7.
7 ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. XXI. Отд. II. № 20671.
8 Там же.
9 См. подробнее: ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. Х. Отд. I. № 8163.
10 ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. XV. № 14041.
11 ГАОО. Ф. 366. Оп. 1. Д. 168. Л. 13.
12 ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. X. Отд. I. № 8163.
13 ПСЗ РИ. Собр. 2. Т. XXI. Отд. II. № 20671.

[/b]

До конца 1850-х гг. станичного самоуправления, подобного тому, которое существовало в Донском и других казачьих войсках, Сибирское линейное казачье войско, организованное на военно-поселенных началах, не имело. По «Положению…» о войске 1846 г. его станичное звено управления было представлено лишь станичным начальником, назначаемым полковым ко-мандиром.
Реорганизация низового звена войсковой администрации на новых прин-ципах началась в 1859 г., когда на основе предложений генерал-губернатора Западной Сибири Г.Х.Гасфорда было подготовлено Высочайше утвержден-ное 21 ноября 1859 г. положение Военного совета «Об изменении некоторых параграфов «Положения о Сибирском линейном казачьем войске» и штата военного и гражданского управления сего войска» [1].
Станичное управление в Сибирском войске создавалось по «донскому» образцу. Оно состояло их станичного схода и выборного станичного прав-ления: станичного начальника и двух судей, которые занимались не судеб-ными разбирательствами, а выполняли функции заседателей станичного правления.
1861 год стал поворотным моментом в жизни сибирского казачества. С принятием в марте этого года нового «Положения…» о войске завершился военно-поселенный этап его истории. Кардинальные перемены затронули все стороны казачьей жизни, в том числе и войскового управления, впервые разделенного на военное и гражданское. Новым законом были закреплены и получили дальнейшее развитие введенные в 1859 г. элементы станичного самоуправления, более детально регламентированы порядок его формирова-ния и функционирования, полномочия и обязанности должностных лиц.
Станичный начальник и два станичных судьи избирались станичными обществами на 3 года: станичные начальники – из числа отставных офице-ров или старших урядников, станичные судьи – из отставных урядников и казаков. Их утверждение и отстранение от должности осуществлялось вой-сковым наказным атаманом.
Вопросы военного характера находились в исключительной компетенции станичного начальника. Он персонально отвечал за готовность казаков ста-ницы к выходу на военную службу, за обучение молодых казаков основам военного дела и пр. Вопросы, связанные с благоустройством станиц, пору-чались станичным судьям. Один из них заведовал полицейской, другой – хозяйственной частью станицы.
Для обсуждения и решения дел, касающихся всей станицы, в войске вво-дились станичные общий и частный сходы. Общий станичный сход состоял из всех казаков-домохозяев, приписанных к станице (как нижних чинов, так и офицеров). Общий станичный сход мог принимать решения только при наличии 2/3 своего состава. Полные сходы должны были проводиться не менее 3-х раз в год. Их исключительной компетенции подлежали: выбор должностных лиц станичного управления, составление ежегодных смет ста-ничных доходов и расходов, принятие решений о строительстве обществен-ных зданий, о разделе юртовой земли между станицей и выселками, опреде-лял меру наказания для лиц, известных своим «неисправимым дурным пове-дением и нерадением к хозяйству».
Частные станичные сходы должны были проводиться ежемесячно. Их со-став формировался из выборных представителей от каждых 25 дворов. Ча-стные сходы вместе со станичными начальниками составляли приговоры о казаках, не готовых к выходу на военную службу, налагали разного рода штрафы, ежемесячно ревизовали станичную финансовую отчетность и др.
Надзор за деятельностью сходов возлагался на окружные полковые прав-ления, которые рассматривали их приговоры только по представлениям ста-ничных управлений или по жалобам станичников. Любое решение станич-ных сходов, превышавшее их полномочия, отменялось окружными властя-ми.
Станичное звено войскового управления впервые получало возможность иметь собственные средства. Станичные доходы формировались за счет сдачи в аренду части земельных угодий, штрафов и др. Станичные расходы, делившиеся на постоянные и временные, осуществлялись в соответствии с ежегодными сметами, утверждаемыми войсковым правлением. К числу по-стоянных относились расходы на содержание станичных управлений и школ. Если для их покрытия станичных средств не хватало, то финансиро-вание временно осуществлялось из войсковой казны. Временными счита-лись расходы на строительство и ремонт общественных зданий, на покупку пожарного инвентаря, на помощь «совершенно бесприютным сиротам и беспомощным дряхлым»[2].
Остальные детали, касавшиеся станичного звена управления, определя-лись «Положением об управлении Донского войска» 1835 г. Однако, этот закон, долго служивший своеобразным руководством для создания админи-страции почти всех казачьих войск, к этому времени устарел. В конце 1850-х гг. правительство, начав подготовку преобразований других казачьих войск, заявило о стремлении «…вывести казачье население от настоящего ненор-мального положения…, развить эти поселения в гражданском отношении».
Одна из главных задач созданного в 1865 г. при военном министерстве комитета для унификации «казачьего» законодательства состояла в том, «…чтобы объединить, сколько возможно, казачье сословие с другим, совме-стно с ним обитающим, населением под одним общим гражданским управ-лением, сохранив отдельность только в военном устройстве казаков, в соб-ственном хозяйстве войсковом и военной администрации» [3].
Впервые это было реализовано в отношении Оренбургского казачьего войска, когда 5 мая 1865 г. в ходе административной реформы Оренбург-ской губернии его казаки были включены в общий состав губернского насе-ления. В административном, полицейском и судебном отношениях казаки были подчинены губернским и уездным органам власти. В рамках станично-го управления по аналогии с крестьянским волостным судом на основе осо-бого положения был образован станичный суд.
Станичный суд формировался из ежегодно избираемых станичным схо-дом судей, число которых могло быть от 4 до 12 (должностные лица, вхо-дившие в состав станичного правления и ранее называвшиеся станичными судьями, были переименованы в станичных заседателей). Суд окончательно рассматривал споры и тяжбы на сумму до 100 рублей, а также «маловажные проступки» казаков. Остальные гражданские иски и все уголовные преступ-ления, совершенные в пределах станицы, подлежали юрисдикции общих су-дов. Закон закреплял независимость станичного суда, запретив станичному начальнику и станичным заседателям не только вмешиваться в судопроиз-водство, но и присутствовать при разборе дел. Станичный суд мог пригово-рить к шести дням общественных работ, к денежному штрафу до 3 рублей, к семидневному аресту и телесному наказанию.
В 1868 г. при реформировании управления Киргизской степью и создании Акмолинской и Семипалатинской областей меры, предпринятые централь-ной властью в отношении Оренбургского войска, в том числе и введение ин-ститута станичных судов, были распространены на Сибирское войско [4].
В начале 1870 г. «Временный комитет по пересмотру казачьих законопо-ложений» подготовил один из важнейших законодательных актов – «Поло-жение об общественном управлении в казачьих войсках», Высочайше ут-вержденное 13/25 мая 1870 г.[5]
В соответствии с этим законом общественное управление казачьих по-селений было организовано по образцу крестьянского волостного и сельско-го самоуправления, с учетом «казачьей» специфики (например, в его веде-нии были дела не только гражданского, но и военного характера). Станичное самоуправление состояло из станичного схода, станичного атамана с прав-лением и станичного суда.
Если крестьянский волостной сход формировался из сельских и волост-ных должностных лиц и представителей от каждых 10 дворов, то станичный сход, кроме выборных должностных лиц, включал всех домохозяев, припи-санных к станице. Разночинцы, проживавшие в пределах станицы, могли участвовать в обсуждении и решении только тех вопросов, которые касались непосредственно их.
С этого времени станичному самоуправлению предоставлялась большая самостоятельность в формировании своих выборных органов, оно получало больше прав в распоряжении общественными денежными средствами, в пользовании общинной землей, в ведении общественных дел. В отличие от волостного схода, станичному сходу предоставлялось право передавать ста-ничному правлению решение ряда дел, «…которые не могут быть отлагаемы до нового схода без ущерба пользам общества». В этом случае деятельность должностных лиц контролировали присутствовавшие в станичном правле-нии доверенные (не менее трех), которые выбирались станичным сходом.
«Положения об общественном управлении…», детализировало ряд ас-пектов деятельности станичных судов, в частности, определило порядок от-мены его решений.
Занять выборную должность станичного управления могло лицо войско-вого сословия не моложе 25 лет, причем за исключением ряда случаев, из-бранный обществом не имел права от нее отказаться. Срок службы для ата-манов и помощников был трехлетним, для остальных должностных лиц – 1 год. Станичный атаман утверждался в должности начальником области. Размер и способ вознаграждения всем должностным лицам определяло ста-ничное общество (жалованье станичных атаманов должно было составлять не менее 150 руб. в год).
Так как в Сибирском войске, как и в других казачьих войсках, не было должностных лиц и учреждений, соответствующих губернским и уездным по крестьянским делам учреждениям, надзор над станичным общественным управлением был возложен на уездных начальников и начальников облас-тей, войсковым органам власти – управлениям военных отделов – станичные правления подчинялись только в военном отношении.
Однако уже вскоре после введения в Сибирском войске «Положения об общественном управлении…» проявились его существенные недостатки. По мнению войскового начальства, передача казачьего населения в админист-ративном, полицейском и судебном отношении в ведение гражданской ад-министрации, «…не имевшей никакой внутренней связи с войсковым ка-зачьим населением», во многих отношениях оказалась крайне неэффектив-ной. Областные правления и уездные начальники, «…устремив все внима-ние на киргиз, оставили без всякого руководства станичные общества на но-вом для них пути местного самоуправления».
Войсковой наказной атаман Сибирского войска генерал-адъютант Н.Г.Казнаков в 1878 г. отмечал: «Станичные общества, получив довольно широкое право распоряжения своими делами, нередко являются беспомощ-ными перед произволом своих же выборных лиц, не вполне понимающими свои интересы или не умеющими повести дело как следует». Доходы скуд-ных станичных капиталов – финансовой основы станичного самоуправления – в большинстве станиц расходовались полностью: «Станичные сходы ос-таются совершенно равнодушны к тому, что часть полученных за оброчные статьи денег поступает в собственность должностных лиц, не заботятся о целости и контроле станичных сумм, оставляя без преследования их растра-ты, и случается, что даже сами постановляют приговоры об употреблении общественных средств на расходы, законность и правильность которых со-мнительны» [6]. Не существовало действенного контроля и за состоянием станичного делопроизводства, находившегося в запущенном состоянии. Со-ставление общественных приговоров, ведение денежной отчетности, записи решений станичного суда сопровождались «…бесчисленными отступления-ми от законных формальностей». «При подобных порядках, – констатировал Н.Г.Казнаков в конце 1878 г., – сказывается необходимость в некотором ру-ководстве и действенном надзоре за интересами станичных обществ со сто-роны администрации без всякого нарушения, конечно, дарованных законом этим обществам прав по местному самоуправлению».
Мнение генерал-губернатора было созвучно мнению Государственного совета, принятому незадолго до этого и дополнявшему статьи «Положения об общественном управлении…» 1870 г. Этим законом областным и губерн-ским правлениям тех местностей, в которых был расположены казачьи вой-ска, предоставлялось право издавать инструкции станичным обществам и должностным лицам станичного управления о порядке исполнения возло-женных на них обязанностей. Для надзора за станичным самоуправлением областные и губернские правления должны были производить ревизии ста-ничных правлений через уездных начальников или особо назначаемых чи-новников [7].
Вместе с тем, этой частной мерой были сняты далеко не все проблемы. Двойное подчинение казаков (в военном отношении – атаманам военных отделов, в гражданском отношении – уездным начальникам Акмолинской и Семипалатинской областей) само являлось питательной почвой для межве-домственных конфликтов. В 1878 г. Н.Г.Казнаков, чтобы согласовать их действия для обеспечения исправного отбывания казаками воинской повин-ности, был вынужден подготовить специальный циркуляр. Он предлагал уездным начальникам «…твердо усвоить взгляд, что пока казак состоит в строевом разряде, он, прежде всего, есть солдат», что «…во всех случаях, когда местной гражданской администрации приходится выбирать между двумя столкнувшимися между собою обязанностями казака, как воина, и ка-зака, как станичного обывателя, предпочтение должно быть отдаваемо обя-занностям первого рода». Все действия уездных начальников, направленные на улучшение их гражданского быта, говорилось в циркуляре далее, «…ценны лишь настолько, насколько они способствуют или, по крайней мере, не противоречат главнейшему назначению строевого казака – отбыва-нию им воинской повинности». Поэтому они «…должны быть возможно со-гласованы с … распоряжениями атаманов отделов или даже находится в не-которой зависимости от распоряжения последних, как ближайших блюсти-телей исправного отбывания служилыми казаками их главной повинности – воинской».
В последующие годы войсковые наказные атаманы Сибирского войска Г.А.Колпаковский и М.А.Таубе приняли ряд мер, в результате которых це-лые «отрасли» гражданского управления казаками перешли из ведения об-ластной администрации в подчинение войскового начальства. Законода-тельно это было закреплено 25 марта 1891 г. положением «Об устройстве управления в областях: Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской …»[8]. Этим законом казачье население во всех от-ношениях, кроме полицейского и судебного по делам, превышавшим компе-тенцию станичного суда, было выведено из подчинения областного началь-ства. Войсковое управление в целом, и станичное самоуправление, в частно-сти, были подготовлены к серьезной реорганизации.
Аналогичная ситуация складывалась и в других казачьих войсках. В 1880 г. начальство Донского войска, давая крайне неудовлетворительную оценку состоянию общественного управления, видело одну из главных причин это-го в «ненормальности» формирования станичных и поселковых сходов. Во многих, особенно в больших станицах, сходы из всех домохозяев, имеющих право голоса, иногда в течение нескольких месяцев не могли принять реше-ние из-за отсутствия кворума. «Обсуждение дел на сходах, вследствие мно-голюдства и участия людей молодых, …сопровождались таким шумом, та-кими беспорядками, что правильное, толковое рассмотрение дела станови-лось решительно невозможным» [9]. В связи с этим войсковой наказной атаман ходатайствовал об изменении состава и порядка формирования ста-ничных сходов. Его ходатайство было одобрено военным министерством и Государственным советом. С 1884 г. станичные сходы в Донском войске формировались из выборных представителей от каждых десяти дворов. Позже эта норма была распространена на Оренбургское (1884 г.), Уральское (1885 г.) и Забайкальское (1886 г.) казачьи войска.
Не довольствуясь этим, донское войсковое начальство к началу 1885 г. подготовило и представило в военное министерство проект нового положе-ния об общественном управлении станиц. Разосланный для обсуждения в другие казачьи войска проект получил поддержку их администраций. Ввиду этого военный министр распорядился пересмотреть «Положение…» 1870 г. и подготовить новый, общий для всех казачьих войск, закон. Причину уча-стившихся случаев неисправного выхода на службу, роста недоимок в вой-сковые и станичные капиталы, ухудшения материального положения многих казаков военное министерство видело не в тяжести военной службы казаков, не в отсутствии у них реальной возможности конкурировать в сельскохозяй-ственном производстве с крестьянами, а в отсутствии должного контроля и опеки за ними со стороны областных, губернских и войсковых органов вла-сти. Решать эту проблему предполагалось путем усиления надзора войско-вого начальства за всеми сторонами станичной жизни и централизации вой-скового управления. Разработанный комиссией при Главном управлении ка-зачьих войск в соответствии с общей направленностью правительственной политики контрреформ проект «Положения об общественном управлении станиц казачьих войск» был Высочайше утвержден 3 июня 1891 г. [10]
С целью организации более действенного управления казачьим населени-ем, последнее во всех отношениях, кроме полицейского и судебного по наи-более важным делам, было выведено из непосредственного подчинения уездной администрации и передано в исключительное ведение войскового начальства. Анализ «Положения…» 1891 г. показывает, что механизм над-зора за станичным управлением был почти полностью заимствован из «По-ложения о земских начальниках» 1889 г.[11] Большую часть функций, ана-логичных функциям земских начальников, в Сибирском войске выполнял атаман военного отдела, который осуществлял непосредственный контроль над станичным самоуправлением по административной, хозяйственной, во-енной части. Другая их часть была закреплена за войсковым хозяйственным правлением и войсковым наказным атаманом.
Возможности станичного казачьего самоуправления существенно ограни-чивались. Реорганизация станичного схода в меньший по численности и бо-лее возрастной по составу (лица моложе 26 лет выводились за рамки ста-ничного управления, должности станичного атамана и станичного судьи могли занимать казаки не моложе 33 лет и пр.) станичный сбор выборных представителей делала этот распорядительный орган более управляемым.
Не останавливаясь, как ранее, на кратком определении содержания дея-тельности сбора, законодатель посчитал необходимым внести в текст закона детальные указания на то, что должно стать «…предметом его особой забот-ливости и его особого попечения». Например, с целью улучшения общест-венного благосостояния станичный сбор обязательно должен был обсуждать вопросы о создании сберегательных касс, о заведении общественных запа-шек, о выделении из юртовых земель общих хозяйственных угодий: лесных, арендных и т.п.
Введя практику утверждения общественных приговоров войсковым на-чальством, запретив сбору самостоятельно определять порядок расходова-ния общественных средств и др., новый закон кардинально ограничил его права и практически лишил самостоятельности.
Выборные лица станичного управления теперь в большей степени зависе-ли от войсковой администрации, чем от станичного сбора: утверждение этих лиц в должности войсковым начальством, практически, лишало сбор воз-можности влиять на их действия. Распорядительный орган станичного управления терял значительную часть своих функций. Закрепив в качестве своеобразного регулятора жизни станичного общества принцип круговой поруки, «Положение…» давало войсковому начальству возможность ис-пользовать станичный сбор как инструмент для решения задач военного и фискального характера. Для обеспечения станичным обществом исправного выхода казаков на действительную службу, отбывания земских и станичных повинностей и погашения недоимок «Положением…» станичному сбору было предоставлено право применять ряд мер принудительного характера в отношении должников и лиц, неисправно отбывавших повинности. Сбор мог принять решение об их отправке на заработки для погашения долгов, о назначении опекунов к их хозяйству, о продаже их движимого и недвижи-мого имущества, о лишении их на некоторый срок права пользоваться зе-мельными паями, изымая последние в распоряжение общества и др.
Реорганизация станичного суда сопровождалось ликвидацией его незави-симости. Если по «Положению…» 1870 г. он обладал самостоятельностью по отношению к представителям войсковой администрации, то с предостав-лением новым законом войсковому начальству судебных функций стал це-ликом зависеть от него.
При уменьшении роли сбора в рамках низового звена войскового управ-ления резко возросшая значимость станичного атамана, материальная неза-висимость от общества (закон устанавливал размер его обязательного жало-ванья), реальное подчинение только войсковому начальству приводили к его отрыву от населения станицы, закладывали основу для превращения выбор-ного лица в чиновника войсковой администрации.
В целом введение в действие «Положения об общественном управлении станиц казачьих войск» 1891 г., ограничивая самостоятельность станичного самоуправления, увеличивало опеку войсковой администрации над казачьим населением и укрепляло его сословную замкнутость вплоть до 1917 г.

ПРИМЕЧАНИЯ
1. 2 ПСЗ. Т.XLIII. Отд.II. № 35145. – СПб, 1861.
2. ГАОО. Ф.3. Оп.3. Д.4451. Л.111-122, 146об.-152
3. Столетие военного министерства (1802-1902). – СПб., 1902. – Т.XI. – Ч.1. – С.428.
4. 2 ПСЗ. Т. XL. Отд.I. № 42059. – СПб, 1867.
5. 2 ПСЗ. Т.XLV. Отд.I. № 48354. – СПб, 1874.
6. Всеподданнейший отчет о состоянии Сибирского казачьего войска за 1878 г. – СПб, 1879. – С.44-46; Усов Ф. Статистическое описание Сибирского ка-зачьего войска. – Омск, 1879. – С.128.
7. Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. Т. XIV. Ч.I. – СПб, 1878. – С.113-114.
8. Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. Т.XXVII. – СПб, 1892. – С.179-222.
9. Столетие военного министерства (1802-1902). – СПб., 1902. – Т.XI. – Ч.1. – С.573.
10. Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. Т.XXVII. – СПб, 1892. – С.58-103.
11. 3 ПСЗ, Т.9, Отд.I. № 6196. – СПб,1891.

[/b]

В конце 1850-х гг. правительство, начав подготовку преобразований казачь-их войск, заявило о стремлении «…вывести казачье население от настоящего ненормального положения…, развить эти поселения в гражданском отноше-нии» [1]. В ряде казачьих войск, в том числе и в Сибирском, для разработки со-ответствующих законопроектов были созданы местные комитеты. Направление их законотворческой деятельности определяла «Общая программа главных ос-нований в войсковых положениях», подготовленная управлением иррегуляр-ных войск в январе 1863 г.
Завершающий этап работы комитета над «Положением…» о Сибирском войске, пришедшийся на конец 1863 г., был тесно связан с одним из первых опытов общественной деятельности Г.Н.Потанина – будущего идеолога сибир-ского областничества. Отставного сотника Сибирского войска, приехавшего в Омск в начале 1863 г., «…возмутило отношение сонных сибирских правителей к такому важному предприятию», как подготовка законопроекта. Незадолго до этого он познакомился с опытом подготовки аналогичного документа в Ураль-ском войске, где начальство по предложению военного министерства созвало депутатское собрание для обсуждения проекта положения о войске. Поэтому Потанин решил «…поднять вопрос о том, чтобы и здесь влить живую струю в комитет и выслушать голос народа» [2].
Собранный Потаниным кружок казачьих офицеров неожиданно для себя нашел поддержку в лице начальника штаба войска полковника А.В.Гулькевича.
Депутатское собрание (по выражению Потанина - «попытка первого казачь-его представительства в Омске»), состоявшее из 40 офицеров и казаков, было созвано осенью 1863 г. Его председателем был избран А.В.Гулькевич, секрета-рями - Г.Н.Потанин, Ф.Н. Усов и А.П. Нестеров.
С первых дней совместной работы комитета и депутатского собрания наме-тилось их противостояние. Подготовка законопроекта затянулась. После ряда событий (раскол среди офицеров-депутатов, роспуск депутатов-казаков и др.) обсуждением проекта положения стали заниматься только секретари депутат-ского собрания, при этом редакция замечаний и предложений всецело принад-лежала Г.Н.Потанину.
Среди вопросов, по которым взгляды членов комитета - «старых полковни-ков» - и депутатов разошлись, была проблема реорганизации гражданского управления войском. Предложения комитета сводились лишь к обоснованию неоправданного увеличения административных должностей. Депутаты во главе с их неформальным лидером Г.Н.Потаниным предлагали ввести войсковое тер-риториальное земство.
Потанин впервые познакомился с принципами земского самоуправления, изучив присланный Гулькевичем правительственный проект «Положения о земских учреждениях» 1862 года. «Эта книга, - писал он позже, - была для меня истинным откровением. … Я понял, что положение о казаках следует подог-нать к положению о земских учреждениях». Ему казалось, что Сибирское вой-ско было даже «…более способно, чем другие области Сибири к усвоению пра-вительственных предположений об земских учреждениях» [3].
Потанин предлагал заменить существовавшие ранее окружные съезды офи-церов, формировавшееся ими войсковое депутатское собрание, выбиравшее из своей среды некоторых чинов войсковой администрации, окружными земскими и войсковым земским собраниями, созданными по образцу уездных и губерн-ских земских собраний. При этом он считал необходимым отказаться от закре-пленного в правительственном проекте деления выборщиков по куриям, выска-завшись за предоставление всем чинам войска равного избирательного права.
Окружные земские собрания должны были формироваться из лиц войсково-го сословия не моложе 21 года, избираемых на полных станичных сходах офи-церами, казаками и разночинцами. Из своей среды депутаты каждого округа избирали 6 человек в войсковое земское собрание. Еще трех депутатов в его со-став направляли чиновники войскового правления. Срок полномочий всех де-путатов составлял 3 года. Для повышения престижа должности депутата и при-влечения в земские органы «лиц бедных, но ищущих общественной деятельно-сти», было предложено обеспечивать выборных представителей путевыми и су-точными деньгами за счет станичных и войсковых средств [4].
Выступив против сохранения «рангового» ценза, ограничивавшего круг кандидатов на ключевые административные посты, Потанин предложил ввести образовательный ценз. Выборные и назначаемые должности войсковой и ок-ружной администрации, половину депутатских мест земских собраний должны были занимать лица, имевшие образование не ниже среднего.
На окружное земское собрание возлагались выборы всех чинов окружной администрации, контроль за их деятельностью, ревизия станичной финансовой отчетности и пр. Однако его полномочия не были подкреплены материально. Если в распоряжении уездных земских собраний были все источники земских доходов, находившиеся на территории уезда, то окружные земские собрания этого права не получали. Депутатское собрание посчитало необходимым со-хранить целостность войскового хозяйства и право распоряжения им передало войсковому земскому собранию [5].
Объем его прав практически не отличался от полномочий, предоставленных губернскому земскому собранию. Войсковое земское собрание должно было утверждать сметы войсковых доходов и расходов, распоряжаться войсковыми землями, с помощью ревизионной комиссии осуществлять контроль за хозяйст-венной деятельностью войскового правления, принимать меры по обеспечению населения продовольствием, по развитию местной промышленности и торгов-ли, создавать войсковые учебные и медицинские заведения и пр. Предполага-лось, что почти все чиновники высшей войсковой администрации (начальник казачьего отделения Главного управления Западной Сибири, советники, асес-сор, казначей войскового правления и др.) будут избираться его депутатами [6].
Создания земских исполнительных органов не предусматривалось. Потанин считал, что некоторые их функции смогут выполнять войсковое и окружные правления. В правительственном законопроекте подчеркивалось: «Земские уч-реждения, имея характер местный и общественный, не могут входить в ряд правительственных - губернских или уездных - инстанций, или иметь в своем подчинении какие-либо из правительственных мест» [7]. Тем не менее, по мне-нию депутатского собрания, войсковая администрация должна была исполнять решения соответствующих земских собраний, касавшихся земского хозяйства. Так, войсковое правление, пользовавшееся правами губернского правления, должно было готовить к съезду войскового земского собрания годовую смету войсковых доходов и расходов, отчет о состоянии войсковых капиталов и вой-скового имущества. При решении ряда вопросов земского характера его чинов-ники должны были вносить их в войсковое земское собрание для предвари-тельного обсуждения и т.д. [8]
Потанин заявил также о необходимости введения в полковых округах миро-вых судов, судьи которых должны были избираться окружными земскими соб-раниями.
Учитывавшая местную специфику модель войскового территориального земства, предложенная Потаниным и поддержанная депутатским собранием, повторяла основные недостатки правительственного законопроекта о земских учреждениях: ограниченность материальных средств, находившихся в их рас-поряжении (например, окружные земские собрания вовсе ими не располагали), отсутствие собственных исполнительных органов, нечеткое разграничение сфер деятельности земства и войсковой администрации по хозяйственно-распорядительным вопросам, надзор за деятельностью земства со стороны вой-скового наказного атамана (некоторые вопросы окончательно решались именно им). Но в любом случае она была наивной, утопичной попыткой преобразова-ния гражданского управления в Сибирском войске - особом государственном военном учреждении, еще несколько лет назад имевшем военно-поселенный характер. Не удивительно, что этот проект оказался, в конечном счете, не вос-требованным официальными кругами.
Тем не менее, деятельность депутатского собрания как «попытки первого казачьего представительства», имела большое значение. Достаточно сказать, что с этого времени, во многом благодаря влиянию Потанина, круг демократи-ческих идей прочно вошел в сознание части войсковой интеллигенции. Полвека спустя Г.Н.Потанин писал: «…Странно как-то, что мы с таким ничтожным юридическим образованием или, вернее сказать, совсем без него взялись за та-кое ответственное дело, как реформа народного быта. Это нахальство, непро-стительное само¬мнение! Но в тоже время не могу обвинять ни себя, ни своих то¬варищей. Что же было делать молодым, хотя и неопытным, людям, чувство-вавшим всю необходимость общественной работы, между тем как старшие по-коления не имели ни малейшего желания дей¬ствовать, погружаясь с головой в личные интересы» [9].
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Цит. по: История казачества Азиатской России. Т.2. - Екатеринбург, 1995. - С.24.
2. Потанин Г.Н. Воспоминания // Литературное наследство Сибири. - Ново-сибирск, 1983. - Т.6. - С.165.
3. Там же. - С.171.
4. ГАОО. Ф.366. Оп.1 Д.265. Л.126об.-132.
5. Там же. - Л. 133об.-134.
6. Там же. - Л.134об.-135.
7. Исаев И.А. История государства и права России. - М., 2001. - С.425.
8. ГАОО. Ф.366. Оп.1. Д.265. Л.92об.-95.
9. Потанин Г.Н. Указ. соч. - С.171.

Андреев С.М. 2012. Становление и развитие станичного самоуправления в Сибирском казачьем войске

Бондарь Галина Георгиевна прислала следующую информацию: