×

Внимание

Форум находится в режиме только для чтения.

Размазин Николай Иванович

  • Елена Вл.
  • Елена Вл. аватар Автор темы
13 апр 2014 11:54 #20687 от Елена Вл.
Размазин Николай Иванович – соратник Анненкова Бориса Владимировича. в Гражданскую войну Сотник Лейб-Атаманского полка. Служил в Группе Русских войск в Китае под командованием Нечаева.

Для ознакомления предлагаю выдержку из доклада Шулдякова В.А. "Анненковцы М.Ф.Карбышев,Е.А.Берников,Н.И.Размазин - неизвестные герои Сибирского казачьего войска"

""выдающийся анненковец полковник Николай Иванович Размазин,не успел показать себя в Великую войну в силу возраста и учебы. Родился он 24 ноября (ст.ст.) 1894 г. Происходил из сибирских казаков Семипалатинской области (видимо, Павлодарского уезда). Николай Размазин окончил Омскую мужскую гимназию, вступил 1 января 1916 г. в военную службу казаком. После 8-месячного ускоренного курса Оренбургского военного училища (окончил курс по 1-му разряду) был выпущен из него с производством в чин прапорщика (1 июня 1917 г., со старшинством с 1 февраля 1917 г.). К 20 июля 1917 г. Н.И. Размазин состоял младшим офицером 1-й сотни 1-го Сибирского казачьего запасного дивизиона (в Твери). Был он тогда холост. Затем из запасного дивизиона его отправили служить в дивизионную пулеметную команду («команду Кольта») Сибирской казачьей дивизии. В Сибирское войско на рубеже 1917 – 1918 гг. прапорщик Н.И. Размазин возвращается в качестве начальника «команды Кольта». Его команду разместили в станице Захламинской под Омском, там же, где дислоцировался в то время и Отряд особого назначения (партизанский) Сибирской казачьей дивизии под началом есаула Анненкова. Это соседство и сыграло, вероятно, определяющую роль в дальнейшей судьбе молодого прапорщика. Обе части: и партизанский отряд Анненкова, и пулеметная команда Размазина, – согласно распоряжениям советских властей, подлежали демобилизации, т.е. их начальники должны были сдать оружие, распустить людей по домам, а сами отчитаться по расходованию казенных денег и передать на хранение всю документацию части. Но Анненков не желал подчиняться захватчикам власти большевикам, он хотел с ними сражаться. Размазин, очевидно, тоже. Видя, что Захламинский гарнизон не подчиняется, Совказдеп послал из Омска в станицу циркулярное распоряжение Анненкову, Размазину и захламинскому станичному атаману во что бы то ни стало разоружиться. В противном случае, грозил Совказдеп, он «объявляет их врагами трудового казачества, и, следовательно, пусть совет рабочих и солдатских депутатов сам принимает соответствующие меры». ..В феврале 1919 г. Размазин был уже в чине сотника. Оправившись от ранения, он решает вернуться в Партизанскую дивизию не один, а с казаками-добровольцами. Причем не просто с людьми, а со «сколоченными» в строевую часть, т.е. с обученными и сидящими на строевых лошадях. Как начальник «коннойчасти» при Павлодарском штабе пополнения Партизанской дивизии атамана Анненкова Размазин через павлодарскую газету «Голос степи» обратился к станичникам с призывом: «Братья-казаки! Кому дорого наше родное казачество, кому дорога Родина и ее возрождение – идите в ряды добровольцев во вновь формируемую конную часть при Павлодарском штабе пополнения партизанского отряда атамана Анненкова. Верьте, станичники, что наши интересы у всех общие – не дать погибнуть Родине и вместе – родному казачеству». 10 мая 1919 г. приказом Партизанской дивизии атамана Анненкова No 011, § 6, сотник Н.И. Размазин был назначен командующим Конным дивизионом Партизанской дивизии. Затем он попадает в состав Конвойного партизанского полка, переименованного вскоре в Атаманский. В боях и походах сотник Атаманского полка Николай Размазин выделяется так, что 11 августа 1919 г. атаман Анненков одним приказом по Партизанской дивизии производит его сразу в два чина: подъесаула (со старшинством с 1 июля 1918 г.) и есаула (с 1 августа 1919 г.). Причем в есаулы – за отличия в делах против неприятеля. За доблесть всего личного состава Атаманского полка в боях с большевиками Анненков переименовывает полк в Лейб-Атаманский. 9 октября 1919 г. приказом по Партизанской дивизии есаул Н.И. Размазин был допущен к командованию Лейб-Атаманским полком (с 1 октября 1919 г.). Именно он командовал данным полком на финальной стадии «большой» Гражданской войны в Семиречье, когда полк входил в Центральную группу Отдельной Семиреченской армии. В этой должности Размазин получает чин войскового старшины..."
wap.1918.borda.ru/?1-12-0-00000008-000-10001-0
  • Елена Вл.
  • Елена Вл. аватар Автор темы
14 апр 2014 15:06 #20744 от Елена Вл.
продолжение..

Учитывая разноголосицу в литературе и интернете, надо подчеркнуть, что Лейб-Атаманский полк - это однозначно бывший Конвойный партизанский полк, существовавший летом 1919 г. [58]. Следует, однако, иметь в виду, что процесс формирования и переформирования, разворачивания и сворачи¬вания частей и подразделений Партизанской дивизии (отряда) очень сложен.
В этом деле атаман Анненков никогда не ждал решений и разрешенных штатов от вышестоящих штабов, а действовал самостоятельно и очень опера-тивно, руководствуясь только собственным разумением и состоянием источ¬ников пополнения личного состава. В марте 1920 г. в Партизанском отряде Анненкова действительно имелись и Лейб-Атаманский полк, и Конвойный полк. Но последний, судя по всему, был вновь сформирован атаманом не ранее конца 1919 г. Очень может быть, что выделили из старого Лейб-Атаманского полка 1-2 конные сотни и, добавив к этому ядру людей из расформировываемых частей Семиреченской армии, получили новый Конвойный конный полк.
Впрочем, когда анненковцы отступили в горы и обосновались там, возле самой китайской границы, в месте, названном атаманом Орлиным Гнездом, пришлось, вследствие большой убыли в людях (умершими и вернувшимися в советскую Россию), резко свора-чивать строевые части. 27 марта 1920 г. последовал приказ Партизанскому отряду № 5. $ 1, согласно которому Конвойный полк подлежал расформированию. Его личный состав распределялся между Лейб-Атаманским полком и Ударной батареей. Сам Лейб-Атаманский полк, по этому приказу, сворачивался в четырехсотенный. правда, при пулеметной и инженерной сотнях [59].

Орлиное Гнездо - это трагическая страница в анненковской истории. Надежде атамана на скорое, весной 1920 г., возобновление полномасштабной вооруженной борьбы с большевиками в Туркестане и Сибири не суждено было сбыться. Между тем, только этой мечтой оправдывался отказ от немедлен ного перехода китайской границы и интернирования. Посвидетельствуанненковца Г.В.Степанова, с Аннен-ковым в Орлиное Гнездо пришло до 5000 чел. Но продовольствия было совер¬шенно недостаточно, питались плохо. Голод ослабил силы и волю людей. От тифа и других болезней в Орлином Гнезде умерли более 2000 человек! До 1500 анненковцев не выдержали таких испытаний и предпочли вернуться в Россию, на милость большевиков. Под конец из-за трагедии у дома Коногата от Анненкова ушел в Китай. к АН Дутову, Оренбургский казачий полк (500 чел.) [60|.
Такая высокая смертность, такие кошмарные условия жизни, конечно, способствовали деморализации части личного состава. Войсковому старшине Н.И. Размазину явно не удалось удержать подчиненных в руках. Анненков в приказе Партизанскому отряду № 20 от 2 мая 1920 г. отметил упадок дисци¬плины в Лейб-Атаманском (Партизанском) полку. Все части отряда жаловались на самочинные действия чинов данного полка. То они отнимут у других партизан баранов. То ссадят артиллеристов и заберут у них быков. Офицеры и партизаны полка систематически продавали патроны калмыкам. На работы «ходили табуном». Атаман сделал вывод: «заметно отсутствие офицерского глаза», - и приказал командиру полка привести полк в порядок [611- Но 9 мая 1920 г. разыгралась ужасная трагедия у дома киргиза Коногата. Из-за нелепого скандала пьяные казаки 1-й сотни Лейб-Атамане кого полка (командир сотни - сотник Васильев) учинили убийства нескольких офицеров Оренбургского казачьего войска и их семей, причем женщин предварительно изнасиловали [62].
После этого преступления, легшего на анненковцев несмываемым пятном, Н.И. Размазин то ли попал в немилость к атаману и был отстранен от коман¬дования полком, то ли просто заболел и не мог командовать лейб-атаманцами физически. Во всяком случае, при движении анненковцев из Урумчи в Гучен осенью 1920 г. среди начальников «эшелонов- его не было. Между тем, эти эшелоны возглавляли командиры частей. Так, эшелон гвардии Кирасирского полка вел его полковой командир полковник П.Д. Иларьев. Лейб-Атаманский полк двигался двумя эшелонами. Начальником первого из них был войсковой старшина Ф.М. Зотов, другого - есаул Бородихин [63].

Н.И. Размазин блеснул своей лихостью во время Гученского инцидента в ночь с 6 на 7 января 1921г. (с 24 на 25 декабря 1920 г. ст. ст.). Власти Гучена не пропустили анненковцев дальше на Дальний Восток, и они в ожидании разрешения на продол¬жение движения расположились по постоялым дворам под старыми крепостными стенами города. В ту ночь партизаны отмечали Сочельник и Рождество. Вдруг с крепостных стен по ним был открыт ружейный огонь. Размазин со своими людьми ки нулся в крепость. Анненковцы были плохо вооружены, т.к. почти все оружие сдали при интернировании. Но это китайцев не спасло. Крепость Гучен была молниеносно захвачена, ее гарнизон разогнан, а частью и перебит. Китайские чиновники, приехавшие из Урумчи и вошедшие в двустороннюю комиссию, созданную для изучения и разрешения конфликта, были вынуждены признать, что вина лежит на гученских властях. Эти чиновники разрешили анненковцам двигаться дальше на восток, согласовав с ними маршрут и порядок движения эшелонов отряда. «Однако, - как писал исследователь В.А. Гольцев, - это признание было лицемерным, а дальнейшие действия китайцев коварными» [64].
В результате Гученского инцидента атаман Анненков был обманным путем арестован китайцами и заключен в Урумчинскую тюрьму. Конечно, дело было не в этом инциденте, которым лишь воспользовались как поводом, а в общем положении дел во Внешней Монголии и примыкавших к ней районах Синьцзяна. Семеновский генерал барон Р.Ф. Унгерн ([юн-Штернберг как раз поднимал монголов на освободительную войну против китайцев. И китайские власти очень боялись, что Анненков со своим отрядом, состоявшим из отборных людей, ринется в Западную Монголию и станет действовать там заодно с Унгерном.
Во время ареста Анненкова ни Лейб-Атаманского, ни Гвардии Кирасир¬ского полков не было в Гучене. По согласованном)* с китайцами маршруту они верхом на лошадях, двумя эшелонами, ничего не подозревая, уже шли на восток. Предполагалось, что сам атаман выступит с третьим эшелоном. Авангардный Лейб-Атаманский полк узнал о его аресте только тогда, когда, перевалив хребет Тянь-Шань,подошел к Хами (Кумул). Полк остановился и принялся обсуждать, что делать. Тем временем к Хами прибыл и гвардии Кирасирский полк. Лейб-атаманцы горячились и настаивали на возвращении к Урумчи, чтобы отбить Анненкова силой. Кирасиры возражали, говоря, что такие действия только ухудшат положение атамана. Трезвый взгляд на вещи возобладал, наступление на Урумчи не состо¬ялось. Но партизаны простояли возле Хами около двух месяцев. Затем они перешли в район Аньсичжоу (провинции Ганьсу), где прожили еще месяц. Наконец, власти разрешили партизанам следовать далее на восток, но только небольшими группами. Лейб-атаманцы и кирасиры продали лошадей и группами по 20-30 чел. отправились по маршруту Аньсичжоу - Ланьчжоу - Гуйхуачен - Баотоу - Пекин - Тяньцзин. До Баотоу ехали на арбах, а далее по железной дороге [65].
Сидя в Урумчинской тюрьме, атаман послал китайца (видимо, из своих бывших партизан) с письмом на розыски ушедших на восток анненковцев. Тот нашел эшелон Лейб-Атамайского полка под началом войскового старшины Н.И. Размазина. В ответ 9 января (н. ст.) 1922 г. на пикете Юй-Мын-Сянь (не доезжая до Су-Чжоу) Размазин написал Анненкову письмо, в котором кратко рассказал о продви¬жении по Китаю эшелонов лейб-атаманцев и гвардии кирасир. В.В. Марковчин привел копию этого письма в своей книге: «Привет! Дорогой брат-атаман! Пишу тебе второе письмо, не знаю, получишь ли. Как бы я был счастлив получить от тебя ответ. Податель сего подробно описал мне твою жизнь и положение. Но не падай духом, брат-атаман - бог даст, все будет хорошо - все еще впереди. Сумеем отомстить за все. Я с последним эшелоном в 33 чел. еду на Ланьчжоу-фу. Все прошли. Полковник Илариев прошел тоже. Лошадей китаезы заставили продать и отправляют на арбах. У меня осталось 5 лошадей, которыхвели с собою - не знаю, как будет дальше - сумею ли их прокормить. Кормить приходится на свой счет -а денег-то, сам знаешь - нет. Бог даст, как-нибудь устрою. Об нас не беспокойся - я и оставшиеся в полку 275 чел. остались верными тебе. Из моего полка вышли 25 чел. -
большинство офицеры, поступившие последнее время уже в Китае. У полковника Млариева ушло 50 чел. Как мы жили и что испытали, писать не буду - ибо то время прошло - но мы. во всяком случае, испытали меньше тебя. Теперь у нас только одно желание - скорее увидеть тебя и начать снова боевую работу. Прошу принять привет от моего маленького (33 чел.) эшелона - увидев этого китайца, они как бы встретили родного, и каждый задает вопрос - где брат-атаман? Податель со слезами на глазах рассказал все, и многие прослезились и сказали: «Мы еще покажем им - врагам». Писать можно очень много, но пока ограничусь этим. Привет от нашего бати [66] -он с нами. Привет и лучшие пожелания. Твой слуга войск[овой] старшина Размазин. П[ост] С[криптум). Привет генштабу [67] и всем твоим ребятам. Еще раз шлю привет и лучшие пожелания. Привет от есаула Чернова, сот[ника] Ведерникова, сот(ника) Колесниченко, хорунжего Савровского, подхорунжего Перфильева, Сапрыгина и всех остальных. Войскстаршина Размазин». Письмо это, хоть и не скоро, но дошло до адресата. Б.В. Анненков получил его 11 мая (н. ст.) 1922 г. [68|.
Из письма видно, что Н .И. Размазин снова во главе Лейб-Атамайского полка (гак его и называет: «мой полк») и что, несмотря на все испытания и общий распад интернированных белых частей, он смог удержать под своим началом немало партизан: 275 чел.! Это говорит как об авторитете полкового командира, так и о сплоченности вокруг него лейб-атаманцев. Обращает внимание верность, даже любовь к «дорогому брату-атаману», выраженные как лично полковым командиром, так и его партизанами. Размазин пишет: «Как бы я был счастлив получить от тебя ответ». Подписывает письмо: «Твой слуга» Получив весточку от атамана, многие партизаны плачут (и принесший ее китаец - тоже). И что они просят сообщить своему атаману? Что «остались верными» ему, что у них одно только желание - поскорее пойти под его началом в бой! И еще бросаются в глаза стойкость духа Размазина («Об нас не беспокойся», «не падай духом, брат-атаман») и жажда мести и у него, и у его партизан («Мы еще покажем им -врагам», «Сумеем отомстить за все»).
Мечта лейб-атаманцев «начать снова боевую работу» сбылась лишь наполовину. Бог дал им еще один шанс скрестить оружие с красными. Но в бой они пошли без столь любимого ими атамана, которого китайцы освободили из тюрьмы лишь в 1924 г. Войсковой старшина Размазин в 1922 г. привел ядро своего Лейб-Атамане кого полка в белое Приморье - во Владивосток. Лейб-атаманцев разместили в вагонах Енисейского полка, и они, хоть и были без обмундирования, начали нести караульную службу наравне с другими частями, расположенными на Первой речке. 20 июля 1922 г. в рапорте на имя командующего армией Временного Приамурского правительства Н.И. Размазин писал: «После двухлетнего странствования по Китаю судьбе угодно было возвратить нас на Родину. Несмотря на всевозможные притес¬нения со стороны китайцев, претерпевая большие лишения, как в пище, так и в одежде, удалось сохранить часть боеспособной» [69). Правда, людей у него в полку было мало: на 20 июля 1922 г. - 59 чел. (8 офицеров и 51 казак) [70], на 10 августа 1922 г. - 66 чел. [71].
В дальнейшем лейб-атаманцы. вероятно, вошли в состав Анненковской конной дружины под командованием полковника П.Д. Иларьева [72], образовавшейся несколько ранее: в апреле - и в мае- первой половине августа 1922 г. охранявшей от красных партизан село Владимиро-Александровское на левом берегу реки Сучан в 10 верстах от Уссурийского залива. К 1 сентября 1922 г. дивизион Иларьева насчитывал 287 штыков. Формально считаясь конным, лошадьми он так и не сумел обзавестись, взять их просто было негде, и до конца борьбы в Приморье действовал как пехота. Дивизион активно участвовал в последних боях в сентябре - октябре 1922 г.: в наступлении на станцию Уссури, в оборони¬тельных боях за разъезд Краевский,станцию Свиягино, город Спасск, в контрна¬ступлении на село .Монастырище. У Краевского, оказавшись в полуокружении, анненковцы прорвались к своим сквозь цепи противника (3 октября 1922 г.). 2 ноября 1922 г. вместес основными силами Земской рати Анненковская дружина полковника П.Д. Иларьева пересекла госграницу и была интернирована возле китайского Хунчуна [731.
Видимо, в Приморье Размазин заслужил чин полковника. Но после интер¬нирования пришлось ему переходить на эмигрантское положение и искать источники пропитания. Известно, что в июне 1923 г. он торговал в «русской лавочке™ на курорте «Цей-тай-хо» [74]. Когда в Китае вспыхнула Гражданская война, генерал Чжан Цзу-чан решил использовать военный потенциал бело¬эмигрантов для борьбы против китайских группировок, ориентировавшихся на СССР. В его Шаньдунской армии началось формирование Русской группы. Белоэмигрантов привлекали не только деньгами, как простых наемников. Им еще обещали, что после разгрома «красных» китайцев Русская группа как сложившееся войсковое соединение сможет возобновить вооруженную борьбу против советских коммунистов. Возможности снова повоевать, с перспективой вернуться на Родину с оружием в руках, Размазин упустить не мог. Группа сибирских казаков-анненковцев работала на Фушуньских угольных копях. То ли Размазин в то время тоже был в составе этих анненковцев на копях, то ли, узнав про формирование Русской группы, бросил свою работу и приехал к бывшим подчиненным - звать их на войну. Воевать, понятно, куда опаснее. Зато легче физически, чем рубить и таскать каменный уголь, прибыльнее (жалование плюс военная добыча), интереснее да для анненковцев и гораздо привычнее. Полковник Н.И. Размазин привел своих казаков из Тяньцзиня на станцию Ченг-Сиен Тяньцзинь-Пукоуской железной дороги, где Русская группа укомплек¬товывалась, как уже готовую строевую часть, живущую по воинскому распорядку, сосвоими офицерами. Поэтому эти казаки-анненковцы вошли в Конный дивизион полковникаБартеньева как его2-й эскадрон, а сам Н.И. Размазин стал командиром этого эскадрона, за отсутствием лошадей пока пешего. Это произошло в 20-х числах ноября 1924 г. [75] (по другим данным, около начала января 1925 г. [76])
У сибирских казаков полковника Н.И. Размазина, воевавших в составе Русской группы («Нечаевского отряда»), был целый ряд лихих боевых дел. Это и высадка дивизиона Бартеньева с судов в тылу противника около Чикианга на рассвете 17 января 1925 г., когда под прикрытием дивизиона высадился весь Русский отряд [77]. Это и операция против хунхузов в конце июля 1925 г., в которой Н.И. Размазин, в чине майора Китайской армии, командовал средней колонной. Тогда Размазин с помощью пулеметно-минометного огня разбил отряд противника в 300 чел., посте чего организовал неотступное преследование. Его колонна, делая каждый день по 60 км по горному бездорожью, несмотря на чрезмерную утомитель¬ность этих маршей, смогла загнать хунхузов в горы и навязать им еще один бой. На сей раз русские одержали победу даже без потерь для себя [78].
Тяжелые бои были у Русской группы 26 ноября - 12 декабря 1925 г., в которых она потеряла убитыми и ранеными 30 % своего состава. Русская кавалерия вте дни ходила в конную атаку на окопы противника. Окопы были взяты, китайцы повыру¬блены, частью бежали. В этой атаке погиб полковник Бартеньев. Он уже проскочил линию окопов, но за ней был сражен наповал [79].
В феврале 1926 г. настал черед и полковника Размазина пролить русскую кровь в китайской Гражданской войне. 19 - 21 и 23 февраля были серьезные бои под Чанчжоу и Синсяном, в которых русская конница снова ходила в атаку на окопы и опять выбила китайцев. В этих боях Размазин получил ранение [80] (по другим данным, он был ранен не в феврале, а в январе 1926 г. [81]).
По выздоровлению с 1 марта 1926 г. полковник Н.И. Размазин являлся командиром Отдельного конного дивизиона 165-й бригады 65-й дивизии. На 20 августа 1926 г. он состоял в той же должности [82]. При создании в 1926 г. русской кавбригады его назначили командиром 2-го Конного полка [83]. Видимо, это последняя должность, которую занимал Размазин в Нечаевском отряде. Он снова был ранен и вышел в отставку. Поселился в Тяньцзине [84]. На исследователя и мемуариста И.И. Серебренникова, познакомившегося с ним в Тяньцзине, Н.И. Размазин произвел «впечатление лихого человека» [85]. Другой современник П.А. Савич в письме П. Балакшину поставил Размазина в ряд «блестящих офицеров старой школы» [86]. Анненков, давая чекистам краткие характеристики на своих бывших соратников, игравших заметную роль в Нечаевском отряде, указывал (12 мая 1926 г.), что полковник Н.И. Размазин «у своих подчиненных пользуется довольно большим влиянием». Правда, Анненков полагал, что для бывших партизан Размазин значительно менее авторитетен, нежели полковник ПД. Мларьев [87].
И.И. Серебренников, собирая материалы для своей книги «Великий отход: рассеяние по Азии белых русских армий», опросил кое-кого из бывших партизан дивизии атамана Анненкова. Благодаря этому мы знаем и прозвище Размазина в дивизии - Ника - и посвященный ему шуточный стишок, представлявший, скорее всего, фрагмент партизанского варианта старинной солдатской песни «Журавель». ИИ. Серебренников скопировал его из альбома анненковца Г.В. Степанова:
«Урядник с лика
Исполнен шика;
Наряжен дико,
Невяжет лыка.
С ним присных клика.
Значок и пика!
Кто он - смекни-ка!
- Размазин Ника.1-» [88].
К биографии Н.И. Размазина следует добавить, что во время службы у атамана Анненкова приходилось ему бывать и председателем военно-полевого суда Парти¬занской дивизии. «Белый каратель!» - воскликнет кто-то. Не приходится сомне¬ваться в том, что к врагам Размазин был беспощаден. Но один обнаруженный факт позволяет довольно уверенно предполагать, что он возглавлял именно суд, а не фикцию, существовавшую только для юридического прикрытия бессудных расправ. 30 июня 1919 г. военно-полевой суд дивизии под председательством сотника Н.И. Размазина рассматривал дело по обвинению группы лиц в создании тайной антиправительственной организации. Так вот, он не счел улики доказательными и оправдал подсудимых [89]
Когда Размазин узнал, что Анненков освобожден из тюрьмы, то писал ему, приглашая на службу в Нечаевский отряд [90]. Атаман сначала вроде бы согла¬сился. но в действительности колебался. Когда же решил перейти на сторону СССР, то из Калгана между 2 и 5 марта 1926 г. тоже написал Размазину письмо [91], содер¬жание которого, к сожалению, неизвестно. Несомненно, возвращение Анненкова в советскую Россию стало для многих бывших его соратников колоссальным по с иле моральным ударом, от которого некоторые из них так инее могли оп ра виться Атаман был расстрелян в Семипалатинске 24 августа 1927 г. Полковник Павел Дмитриевич Иларьев скончался в Харбине 27 апреля 1928 г. [92]. Видно, ненадолго пережил их и полковник Николай Иванович Размазин. Когда и как он умер, пока не выяснено. Установлено лишь, что в Мукдене, где его и похоронили. Известно, что в 1936 г. сибирские казаки-белоэмигранты, проживавшие в Мукдене, привели его могилу в порядок [93].

Вот три незаурядные судьбы, свидетельствующие, что укоренившееся в советскую эпоху представление об анненковцах как о сугубых карателях, преступниках, убийцах является и примитивным, и лживым. Они все были очень разные. Старик из рядовых казаков М.Ф. Карбышев. Потомственный дворянин и кадровый казачий офицер Е.А. Берников. Офицер военного времени, из рядовых, но. очевидно, вполне зажиточных казаков Н.И. Размазин.
Объединяла их любовь к Родине и ненависть к ее врагам. А еще храбростьи самопожертвование. Думается, людей такого типа нельзя рассматривать однобоко, как исключительно отрицательных персонажей нашей страшной истории XX в. Наоборот, есть веские основания рассматривать их как героев Сибирского казачьеговойска,положивших свои жизни за Россию, православную веру и казачества