×

Внимание

Форум находится в режиме только для чтения.

Служба в Сибири в XVII веке.

Больше
04 мая 2012 12:52 - 04 мая 2012 12:54 #7621 от mamin
Годовальщики в Сибири XVII века.
(опубликовано на сайте ПЕРЕФОРМАТ.РУ )
Владимир Пузанов,
доктор исторических наук

Значительную роль в Сибири XVII века играла «годовая служба», система при которой годовальщики – служилые люди из одного уезда временно направлялись в другой уезд, а иногда в рамках одного уезда из города в острог. Начиная с Г.Ф. Миллера, историки Сибири отмечали наличие подобной категории служилых людей в разное время и в разных местах, однако отдельно история этой группы не изучалась. Слово «годовальщик» упоминается еще у Даля, означая в его время человека, уходившего из дома работать на целый год. Я полагаю, что первоначально это слово имело, главным образом, военное значение и употреблялось именно в смысле направленного на временную службу в чужой город служилого человека. К XIX веку в связи с глубокими переменами в организации военного дела Российской империи старое значение его забывается, и оно приобретает тот мирный характер, каким осталось известно в словаре Даля.
Большие пространства государства, малое население и соседство с кочевниками заставляли правителей переводить военные силы из одной части в другую. Наиболее ранние упоминания «годовой службы» относятся ко времени образования Русского государства. После образования из великорусских княжеств Московского государства великие князья Иван III и Василий III использовали разнообразные пути утверждения своей власти на новых территориях от включения бывшего княжеского двора в формирующуюся военно-административную систему Русского государства до полного вывода знати из старых территорий и формирования там новой служилой корпорации, что было сделано в Новгороде.
Когда в 1514 г. русское войско с большим трудом завоевало Смоленск, Василий III пытался решить одновременно две задачи: привлечь к себе на службу местную знать и укрепить город значительными военными русскими силами, которые могли бы защитить город от попыток литовцев вернуть его. Первая задача была успешно разрешена – большая часть смоленских вотчинников предпочла остаться на своих землях, но тем самым Москва теряла необходимый земельный фонд для поместных раздач в Смоленской земле, что только и могло в то время создать основу для укрепления здесь русского влияния и сил служилой корпорации. Вообще в XV в. в составе Литвы Смоленск занимал важное значение центра передового военного округа, выставленного против Москвы, после 1514 г. это был столь же важный передовой московский пункт продвижения на запад. Василий III решил эту проблему с помощью организации «годовой службы» из ближайших уездов Московского государства в Смоленске.1 Позднее отряды годовальщиков появлялись во всех важных городах и острогах, воздвигнутых на завоеванных восточных, южных и западных окраинах Московского царства – в Казани, Астрахани, Терском городе, русских городах восточной Прибалтики. Годовая служба играла важную роль в защите больших территорий Русского государства, позволяя перебрасывать служилых людей из уездных городов в наиболее угрожаемые пункты. Настоящая статья написана с целью исследовать развитие основных этапов «годовой службы» Тобольского и Томского разрядов в XVII в.
Известно, что еще в Киевский период на Руси имелись укрепленные крепости – «города» без постоянного населения, по крайней мере, в части из них могли жить присланные на время служилые люди. В терминах средневековой Руси все укрепления были двух типов – остроги «жилые» с населением и остроги «стоялые» с гарнизонами. Важную роль эти «стоялые» остроги играли на юге Московской Руси, где в XVI-XVII вв. правительство для укрепления безопасности от ежегодных набегов кочевников построило десятки «городов», население которых состояло, главным образом, из служилых людей. Каждый год весной на поддержку местных гарнизонов правительство посылало десятки тысяч служилых людей из центра и севера. В Сибири также имелось подобное разделение. Обычно в литературе отмечается деление населения Московского государства на две большие группы – служилых людей и жилецких людей, под которыми понимаются жители города и деревни, не связанные службой государю. Однако иногда в документах проводится разделение и самих служилых людей на жилецких и временных. Так в списке 1627 г. отмечается, что в Мелесском остроге «служилых жилецких людей нет, а посылают из Томского города томских служилых людей годовальщиков по 40 человек».2

На основе материалов Сибирского приказа можно установить два основных типа «годовой службы» — регулярный и единовременный. Регулярными можно считать посылки годовальщиков, которые происходили из уездного города в один из городов или острогов Сибири на протяжении нескольких лет, часто они продолжались несколько десятилетий. Подобная служба была характерной для укрепления гарнизонов Западной Сибири. Наряду с этим имели место при возникновении серьезной необходимости и единовременные посылки годовальщиков. Подобные посылки часто использовались для колонизации Восточной Сибири.
Первые годовальщики в Сибири появились уже во второй половине 80-х годов XVI в. на севере Сибири, в гарнизоне Обского городка, который до строительства Березова и Сургута, являлся здесь главным русским форпостом. После ухода оттуда отряда Мансурова в 1586 г. до 1594 г., когда служилых людей оттуда перевели в Сургут, гарнизон состоял из годовальщиков, присылаемых из Тобольска. В 1594 г. воеводе князю Ф.П. Борятинскому и голове В. Аничкову, посланным из Москвы для основания Сургута, предписывалось взять «ратных людей литву и казаков, которые годуют в Обском городе».3 Обычно годовальщики направлялись в новые остроги, гарнизоны которых еще не могли выполнять все службы в своих уездах самостоятельно и нуждались в подобном усилении. В конце XVI-XVII вв., когда были основаны русские уездные центры в Сибири, первые гарнизоны этих городов часто составляли годовальщики. Позднее, по мере увеличения гарнизона нового острога посылка туда годовальщиков отменялась, и наоборот уже этот острог мог посылать годовальщиков в другие остроги.
В каких случаях гарнизон крепости составляли годовальщики? Можно привести следующий характерный пример. В 1628 г. на юго-востоке русских владений в Сибири был построен Красноярский острог, отрезавший Енисейский острог от новых богатых территорий. Между красноярскими и енисейскими служилыми людьми началась борьба за власть над ясачными землями, в ходе которой красноярские служилые люди совершили военный поход в соседний уезд и пытались захватить Енисейский острог. Воевода Енисейского уезда и служилые люди города убедили царя в том, что в новом остроге нет большой необходимости:
А они, государь, красноярцы, живут за нашими головами даром… А и острог, государь, Красноярской поставлен на Енисейской же ясачной земле; прежь, государь, посланы бывали в те места из Енисейского острогу годовальщики человек по десяти и имали, государь, с тех качинских с тюлкинцев ясак в Енисейский острог столько же, что ныне тебе сбирают.4
1 августа 1630 г. царь Михаил Федорович приказал гарнизон Красноярского острога перевести в Енисейский и Томский уезды. Судьбу самого острога было доверено решить воеводе возникшего в 1629 г. Томского разряда князю П.И. Пронскому, который должен был определить «мочно на Красном Яру острожку быти, и служилых людей в тот острожек на годовую из Енисейского острогу посылать» партиями по 40-50 человек. Если выяснится, что временный гарнизон здесь «государеву делу никоторые прибыли не чаять», то воеводе надо было уничтожить укрепления.5 Однако князь П.И. Пронский и томские служилые люди выступили против этого плана и по их настоянию в 1632 г. решение о ликвидации Красноярского острога было отменено. Эти события показывают, какое место первоначально в формирующейся военно-административной структуре Сибири занимают остроги с «годовой службой». Остроги с временным гарнизоном из годовальщиков, как правило, из ближайшего города ставились тогда, когда в удержании данной территории под русским контролем имелась настоятельная необходимость, однако при этом возникали серьезные затруднения с планами создания на месте отдельного уездного центра. Обычно это была недостаточность местных ресурсов для содержания большого постоянного гарнизона.
Очень большое значение годовальщики имели на севере Сибири. Первые гарнизоны Нарымского и Кетского острогов полностью состояли из годовальщиков, присланных из Сургута. Надо сказать, что количество годовальщиков, посылаемых в тот или иной острог Сибири, не всегда оставалось постоянным, меняясь в зависимости от ситуации. Это общее положение относится и к данному случаю. Первое время после основания Нарымского и Кетского острогов, когда еще не было Томска, эти укрепления являлись крайними русскими форпостами в Приобье. Из них русские служилые люди обложили данью на юге волости по реке Томь, а на востоке вышли к Енисею, в это время количество годовальщиков составляло по 30 человек в острог. Затем к 1611 г. количество годовальщиков в Нарымском остроге уменьшилось до 20 человек, а позднее к 1625 г. в Кецкий острог количество годовальщиков также уменьшилось до 20 служилых людей. По данным К.Б. Газенвинкеля, использовавшего материалы разрядных книг, к 1625 г. в Нарымском остроге уже имелся собственный гарнизон, следовательно, к этому времени постоянные посылки годовальщиков туда прекратились. В Кетский острог с 1625 по 1631 г. продолжались посылки 20 годовальщиков из Сургута.
Когда же прекратилась посылка на «годовую службу» в Кетский острог из Сургута? К.Б. Газенвинкель по материалам разрядных книг установил, что к 1635 г. в Кетском остроге появляется гарнизон в 20 казаков. В материалах Сибирского приказа удалось найти данные, позволившие более точно узнать время этого события – в 1633 г. был издан царский указ о создании постоянного гарнизона в Кетском остроге. Важным обстоятельством является тот факт, что новый гарнизон был создан на базе «годовой службы» – 20 служилых людей из Сургута были переведены в Кетский острог с их семьями на постоянную службу.6 Я полагаю, что до 1625 г. таким путем возник и постоянный гарнизон Нарымского острога.
В гарнизоне первого русского города в Восточной Сибири – Мангазеи годовальщики играли большую роль, составляя там первоначально до половины всех служилых людей. К.Б. Газенвинкель, изучавший разрядные книги за 1625-1631 гг., отметил, что в это время из Березова ежегодно отправлялось в Мангазею 50 казаков.7 Посылки в Мангазею начались сразу после основания города, однако здесь, в связи с географическим положением, формирование собственного гарнизона затянулось, и потому годовальщиков посылали еще очень долго. В 1601 г. после основания Мангазеи по наказу планировалось оставить 50 тобольских и 50 березовских служилых людей. Позднее к гарнизону, насчитывающему 53 служилых человека, отправляли 40-50 годовальщиков из Березова. Посылка 50 годовальщиков из Березова в Мангазею закончилась к 1633 году. В позднейших списках гарнизона Березова нет сведений о «годовой службе» в Мангазее. Однако гарнизон Мангазеи был мал для большого уезда, с 1630-х гг. он пополняется главным образом из Тобольска. В 1627 г. в Мангазею из Тобольска было послано 11 человек. В 1629 г. из Тобольска отправилось еще 10 годовальщиков. Нередко обычные задания – доставка хлеба, казны в удаленные гарнизоны переходила в «годовую службу». В 1632 г. 20 тобольских служилых людей отправились в Мангазею с хлебом и были там по 1634 г., фактически выполняя роль годовальщиков. Они были посланы на городские службы на зимовья для сбора ясака, так как свои служилые люди оказались в Москве или Тобольске по делам. В 1638 г. в Мангазею было послано из Тобольска с запасами сын боярский с 20 пеших казаков и стрельцов. В списке 1638 г. отмечалось, что служилые люди из посылок в Мангазею в Тобольск обычно «приходят в другом году, а иного года третий год». Кроме того, имелась явная тенденция увеличения количества посланных служилых людей в Мангазею. В 1640-е гг. отправляли уже по 40 служилых людей, в 1650-е гг. – по 50 человек. В 1647 г. из Тобольска отправили сына боярского с 40 пешими казаками и стрельцами в Мангазею. В 1660 г. в Мангазею под началом сына боярского отправилось 60 пеших казаков и стрельцов, а в 1661 г. уже 70 человек.8
Большое место играла «годовая служба» на юге Сибири. Первые годы после основания гарнизон Туринска состоял только из годовальщиков. Обычно считается, что в 1600 г. «на постоянное жительство в Туринск с тюменским головою Ф. Яновым прибыли 50 служилых людей».9 Однако акты, опубликованные в приложениях к труду Миллера, показывают, что складывание гарнизона города было процессом более сложным. В 1600 г. после строительства Туринска часть служилых людей Тюмени и Пелыма, возводивших острог была отправлена по своим гарнизонам и к 1601 г. в городе с Федором Яновым осталось 10 человек тюменских конных казаков, видимо на «годовой службе». Позднее и они были отозваны из Туринска. 16 апреля 1605 г. Туринский голова Иван Лихарев, сообщая в Тобольск о возможном нападении Алея, отмечал, что «в Туринском остроге служилых людей нет». Только позднее, к 1614 г. туда перевели 50 стрельцов, а до этого времени Туринск не имел постоянного гарнизона и содержался годовальщиками. Но и позднее в Туринский острог направлялись партии годовальщиков из Тюмени. Так список 1638 г. отмечал, что из Тюмени 20 конных казаков посылалось в Туринский острог, где они использовались для посылки в проезжие станицы.10
В 1620-е годы в результате отхода части ойратов на запад усилились их нападения на ясачное население южных уездов – Тобольский, Тарский и Тюменский. Все это огромное пространство невозможно было защитить силами небольших русских гарнизонов. Русская администрация, понимая это, попыталась прикрыть наиболее важный район между реками Тоболом и Ишимом, где были построены 5 острожков, прикрывавшие непосредственно сам Тобольск и ближайшие к нему ясачные волости. Гарнизоны этих острожков составляли годовальщики из Тобольска, Тары и Тюмени. Около 1628 г. в Тобольском уезде был основан Тарханский острожек, а в 1633 г. Вагайский острожек. Когда возникли Каурдацкий, Тебендинский, Ишимский острожки в Тарском уезде? П.Н. Буцинский считал, что они были построены между 1628 и 1632 гг.11 Акты, опубликованные в приложениях к труду Г. Ф. Миллера, показывают, что, по крайней мере, Ишимский и Каурдацкий острожки имелись уже к осени 1631 г. В 1631 г. в Ишимском остроге находился тобольский атаман Юрий Воеводский с пешими казаками.12
В неопубликованных материалах портфелей Г.Ф. Миллера имеются дополнительные сведения по этому вопросу. 29 июля 1629 г. ясачные князья нижних волостей Тарского уезда от имени всего тюркского населения били челом воеводам Тары князю Ф.Ф. Волконскому и И.П. Байкову, сообщая, что они ждут «на себя приходу войною от наших изменников и чтоб нам их пожаловать велеть на Ишим реке поставить заставу русских людей 100 человек, чтоб наши изменники их волостей не воевали». Этот острожек при нападении должен был укрыть семьи ясачных людей, которые ранее вынуждены были бежать в леса или даже в Тобольск, кроме того, князья надеялись, что русские служилые люди здесь будут более эффективно бороться с проникновением небольших отрядов кочевников на их промысловые территории. 8 августа 1629 воеводы, поддерживая челобитье ясачных людей, обратились с этим вопросом в Тобольск к воеводе князю А.Н. Трубецкому, отмечая, что «в Тарском городе ратных людей мало, послать на Ишимскую заставу неково что де чают к Тарскому городу наших изменников приходу и нападения».13
Воеводы быстро нашли место под острожек (видимо, оно было указано самими ясачными людьми во время подачи челобитья) и просили высылать в него после постройки служилых людей из Тобольска. 15 октября 1629 г. в приказ Казанского дворца писал князь А.Н. Трубецкой, сообщая, что «в том месте острогу быть непригоже», в результате чего из Москвы князю Ф.Ф. Волконскому и И.П. Байкову было отказано в разрешении строительства укрепления в найденном им районе. Таким образом, можно несколько уточнить хронологические рамки, поставленные Буцинским: Каурдацкий, Тебендинский, Ишимский остроги появились в 1630-1631 гг. Важным обстоятельством является то, что инициатором строительства этих укреплений стало само население ясачных волостей. Также необходимо отметить тот факт, что воеводы Тары сразу просили о присылке тобольских годовальщиков на территорию своего уезда. Количество годовальщиков в острожках в это время было небольшим, они в частности не смогли защитить волости, где были построены от набега небольшого отряда Аблая и ойратов осенью 1631 г.
Наиболее ранние сведения о количестве годовальщиков в этих укреплениях содержатся в списке Тобольска 1633 г. Осенью 1632 г. из Тобольска были посланы на заставы в эти острожки на годовую службу всего 151 начальных людей, стрельцов и пеших казаков – в Ишимский с тобольским сыном боярским Борисом Черкасовым 36 человек, в Тебендинский – 30 человек, под начало тарского сына боярского, в Каурдацкий с атаманом новокрещенных татар Афанасием Черкасовым – 36 человек, в Вагайский острожек с атаманом пеших казаков 31 человек. В Тарханском острожке годовую службу несли совместно 15 тобольских и 15 тюменских стрельцов и пеших казаков. В 1638 г. в южные острожки «что поставлены для приходу воинских людей послано на годовую» были посланы из Тобольска 3 сына боярских и 110 стрельцов и пеших казаков в Атбашской острог — сын боярский 40 человек, в Каурдацкий — сын боярский и 40 человек, в Ишимский – сын боярский и 30 человек.14
В 1630-1660 гг. из Тобольска в Атбашский острог направлялись атаман и 40 служилых людей. Сведений о посылке тобольских служилых людей в Ишимский, Каурдацкий, Тебендинский и Тарханский острожки за 50-60 гг. XVII века списках Тобольского разряда нет. Из других дел Сибирского приказа удалось выяснить, что в это время тобольская посылка в острожки была заменена посылкой годовальщиков из Тюмени и Тары. В Тарханский острог с Тюмени отправляли 45 стрельцов и пеших казаков, в 3 остальных с Тары по 70 стрельцов и пеших казаков.15 Когда произошла эта замена? По данным Г.Ф. Миллера, в 1640 г., по крайней мере, в Тарханском острожке, гарнизон которого раньше комплектовался из служилых людей двух городов — Тобольска и Тюмени, стояло 40 тюменских годовальщиков.16 То есть к этому году тобольских годовальщиков там уже не было.
В 1668 г. воевода Петр Годунов в поисках казенных прибылей в Ишимский, Кардацкий, Тебендинский, Тарханский и Атбашский острожки «годовальщиков посылать невелел», и отправил в первые 4 из них на постоянную службу 81 человек беломестных казаков и кречатьих помытчиков. В ходе расследования воеводства П.Я. Годунова царским указом было восстановлено существовавшее до него положение «велено служилым людям быть в окладах, откуда взяты». В остроги вернулись годовальщики. Возвращение годовальщиков в 4 острожка произошло по многочисленным просьбам тюрков, которые били челом «безпрестанно с большою докукою», жалуясь на беломестных казаков, поселенных на ясашных землях, что те чинят им на промыслах большие налоги. В царской грамоте воеводе Тобольска И.Б. Репнину было указано, что существует запрет у тюрков «земель ни для чего отымать не велено, чтоб им то было не в тягость».17
По иному сложилась судьба преобразований П.И. Годунова в Атбашском острожке. В 1668 г. по челобитью приказчика Атбашского острожка Никиты Бобровского было решено построить вместо него острог на реке Вагай, куда прибрано на место годовальщиков 28 беломестных казаков. Эти беломестные казаки остались и после П.И. Годунова. В 1669 г. в Атбашский острожек на годовую службу было послано 40 тобольских служилых людей – 28 литвы, казаков и новокрещенов и 12 татар, им был положен равный оклад. В 1677 г. из Тобольска в Атбашский острожек посылался «на годовую» только один сын боярский, и принимал под команду живших там 28 беломестных казаков.18
Крупные партии годовальщиков направлялись из Тобольска на Тару, которая в 20-30 гг. XVII в. находилась в наиболее опасном положении из всех сибирских городов. В 1629 г. из Тобольска в Тару были посланы 81 литвы, казаков и стрельцов под руководством сына боярского Богдана Аршинского, и 100 тюрков под началом головы Федора Елагина. В 1632 г. из Тобольска в Тару «по вестям» с тобольским сыном боярским Иваном Шульгиным было отправлено 100 человек, 40 литвы и конных казаков и 60 юртовских служилых татар. Позднее было отослано еще 50 служилых людей – 20 стрельцов и пеших казаков и 30 юртовских служилых татар. Эти годовальщики находились в Таре пока не прошли вести про возможное нападение и пришли только в январе 1633 г. Весной 1633 г. из Тобольска в Тару была послана третья партия годовальщиков в 90 служилых людей, которые ожидались в Тобольске «как поминуются про воинских людей вести и как укинут большие снега». Частая посылка годовальщиков из Тобольска объяснялась «потому что Тара украинной город».19
Из самой Тары крупные отряды ежегодно посылались стоять на верхние волости в Барабу для защиты от ойратов ясачных людей «во все лето с весны и до осени до больших снегов» в разных местах, пока стрельцы и пешие казаки стояли на караулах в городе». В 1638 г. 10% гарнизона Тары, насчитывающего 738 служилых людей, а именно 60 стрельцов и пеших казаков с атаманами находилась в острожках ясачных волостей для защиты от набегов калмыков. По «калмыцким вестям» из города им на помощь высылались отряды конных служилых людей. К 1647 г. количество годовальщиков Тары увеличилось и составило уже 140 служилых людей, из гарнизона Тары в 731 служилых людей 80 стрельцов и пеших казаков несли службу в Ишимском, Каурдацком и Тебендинском острожках, еще 60 служилых людей с начальными людьми – детьми боярскими, атаманами и сотниками стояли в острожках нижних волостей.
В 60-70 гг. XVII в. из Тары в острожки уезда приходилось направлять уже 200 служилых людей. Эта годовая служба в Тарском уезде закончилась только после постройки системы сибирских линий, еще в 1736 г. в Барабинских острогах состояло на годовой службе 145 служилых людей из Тары, с которыми находилось 184 служилых людей из Томска.20
В южные укрепления западных уездов – Тюменского и Туринского также приходилось направлять годовальщиков, хотя и в меньшем количестве по сравнению с ясачными волостями Тарского уезда. Посылки в близкие слободы проводились обычно помесячно. К 1633 г. из Тюмени посылались 30 служилых людей в Тарханский острог по 15 человек, Нижнюю Ницынскую по 10, Вернюю Ницынскую слободу по 5. В 1640-1670 гг. из Тюмени посылалось в 2 слободы Тюменского уезда — Верхнюю Ницынскую и Нижнюю Ницынскую — по 10 конных казаков. В 1630-1640 гг. из Тюмени посылалось обычно 45 пеших казаков и стрельцов в Тарханский острог, 10-20 служилых людей в Чубарову слободу и 10 в Киргинскую слободу.21
После основания в 1650 г. Исетского острога в него направляли из Тюмени обычно 30 стрельцов и пеших казаков. Во время башкирского восстания 1662-1667 гг. количество служилых людей было увеличено, в 1663 г. из Тюмени в Исетский острог направили 50 человек литвы и конных казаков, а также 23 человека из других групп служилых людей. В 1664 г. в Исетский острог и другие южные слободы направили уже 130 конных казаков и тюрков. В 1665 г. по отписке воеводы Тобольска князя А.А. Голицына в южные слободы из Тюмени под начало полковника Полуехтова было направлено 160 служилых людей – 110 конных казаков и 50 тюрков. В 1671 г. по отписке воеводы Тобольска князя И.Б. Репнина в Исетскую слободу было отправлено из Тюмени 37 детей боярских, 100 литвы и конных казаков и 40 тюрков.22
Тобольск не только отправлял годовальщиков в южные гарнизоны, но и сам принимал их оттуда в середине XVII века. Впервые подобная практика отмечается в списке 1647 г., когда к гарнизону Тобольска, насчитывающему 1196 служилых людей, было послано из Тюмени на «годовую службу» по государевой грамоте 65 пеших казаков и стрельцов. К 1660 г. количество служилых людей из Тюмени, присылаемых для выполнения различных служб, снизилось до 50 человек. А в 1661 г. во время набора полков рейтар и солдат в Сибири ежегодная посылка тюменских служилых людей на годовую службу в Тобольск была прекращена – «тюменские пешие казаки и стрельцы от тобольской посылки отставлены и отпущены».23
Большую роль играли годовальщики на юго-востоке Западной Сибири, где в первую треть XVII в. возникли 3 главных русских форпоста – Томск, Кузнецк и Красноярск. Этот район привлекал русскую власть своим богатством, относительной многочисленностью населения (по сибирским меркам). Однако здесь русским пришлось вести самую долгую и ожесточенную борьбу с доминировавшими в крае енисейскими киргизами, а также стоявшими за ними могущественными государствами Центральной Азии – государством Алтын-ханов и Джунгарским ханством, которые совсем не хотели терять зависимых от них данников и отдавать права на них Русскому государству. После строительства Томска в 1604 г. гарнизон в городе составляли около 100 годовальщиков. Из них 52 служилых людей были посланы из Тюмени. 21 марта 1604 г. царь приказал тюменскому голове Алексею Безобразову послать для постройки Томска в отряд тобольских, березовских и сургуцких служилых людей 50 стрельцов и казаков и 2 пушкарей, которым надо было остаться и после постройки «в Томском городе годовать».24 Постоянный гарнизон Томска усилиями правительства постепенно увеличивался и к 1620 г. составлял 283 служилых людей. По мере увеличения гарнизона потребность в годовальщиках стала меньшей, и их прекратили посылать.
Однако в 1620-е гг. годовальщики вновь появились в составе гарнизона. Когда и почему возобновилась здесь практика присылки годовальщиков? В отписке Михаилу Федоровичу от воевод Тобольска князя Андрея Хованского и Ивана Волынского Птицы сообщается, что это произошло в 1623 г. по причине выступления киргизов против русской власти на юге, когда они сами отказались от платежей ясака и объединили вокруг себя ряд местных племен. По данным воевод с 1623 по время отправления отписки – 1628 г. «посылают ис Тобольска и из иных сибирских городов на твою службу на годовую в Томской город на прибавку для приходу воинских людей тобольских и иных сибирских городов служилых людей и татар… и будучи в Томском городе всякие твои государевы службы служат». К 1628 г. гарнизон Томска стал одним из самых крупных в Сибири, насчитывая 480 служилых людей, но количество годовальщиков там и в это время оставалось значительным, составляя 112 человек.25
Воеводы Тобольска просили царя в связи с тем, что киргизы в августе 1627 г. дали новую присягу, обещая отказаться от походов на волости и остроги и платить ясак, предоставить им разрешение не отправлять больше годовальщиков в Томск, так как подобные посылки были очень разорительны для служилых людей. Указом Михаила Федоровича назначенный в 1629 г. воевода Томска князь Петр Пронский получил задание выяснить на месте, можно ли в дальнейшем обойтись присланными годовальщиками или имеется необходимость увеличить численность гарнизона города до 500 служилых людей. К этому времени гарнизон Томска уменьшился по сравнению с 1628 г. на 131 человек и составлял 349 служилых людей. Воевода, познакомившись с местной обстановкой, писал царю, что даже после увеличения гарнизона до 500 человек этого будет мало, «потому что Томский город украинной, землицы прилегли немирные многие, оборониться и устрашить некем». Кроме того, организация в Томске особого разряда с 1629 г. также требовала увеличения количества служилых людей. К 1635 г. гарнизон Томска вырос до 628 служилых людей, что позволило отказаться от присылки годовальщиков из других уездов. Высказывалось мнение, что с 1629 г. посылка годовальщиков в Томск прекратилась.26 В реальности же посылки годовальщиков в Томск позднее возобновлялись, даже в 1670-е гг. имела место посылка из Тобольского разряда на «годовую службу» в Томск. Так, 1671 г. из Тобольска в Томск были отправлены на годовую службу 1 рейтарский поручик, 26 литвы и конных казаков, 24 пеших казаков и стрельцов.27
Гарнизон Кузнецка, основанного в 1618 г., первоначально состоял из томских годовальщиков. Кузнецкий острог строили служилые люди Томска, Тюмени и Верхотурья весной 1618 г. После постройки большая часть русских людей вернулась в свои города, в остроге остался первый гарнизон во главе с томским сыном боярским Остафием Харламовым. В мае 1618 г. на «годовую службу» ему на перемену из Томска был послан татарский голова Осип Кокорев и сын боярский Бажен Карташев с 8 томскими казаками – всего 10 служилых людей. Томский воевода Федор Боборыкин в отписке в Тобольск сообщал, что этого количества служилых людей «мало по государев ясак», и надо посылать по 40-50 человек. В скором времени военные силы Кузнецка серьезно увеличились. К 1625 там уже имелось 60 служилых людей постоянного гарнизона, скорее всего, бывших годовальщиков из Томска. Посылки на «годовую службу» из Томска в это время были прекращены, в 1627 г. из Томска служилых людей направляли только в Мелесский острог. К 1628 г. Кузнецкий гарнизон был увеличен до 100 казаков, но и это считалось недостаточным. В 1628 г. воевода Тобольска князь А.Н. Трубецкой приказал посылать из Томска в Кузнецк служилых людей, так как там имелось «казаков только сто человек». После 1629 г., когда в Томске возник центр особого разряда, и количество служилых людей увеличилось, посылки годовальщиков в Кузнецк возобновились. В 1635 г., например, из Томска в Кузнецкий острог направляли 50 годовальщиков. Кроме Кузнецка из Томска посылали годовальщиков в Мелесский, а с 1642 г. в Ачинский остроги. В 1622 г. в Мелесский острог отправилось 30, 1627 г. – 40, с 1632 г. – 50 человек.28
Очень велика была роль годовальщиков в присоединении Восточной Сибири. В Енисейском остроге после основания служили годовальщики из городов Западной Сибири. Значительной была служба годовальщиков и в Красноярске. С.В. Бахрушин отмечал, что «в особо серьезных обстоятельствах, по указу из Москвы или по отпискам самих красноярских воевод на защиту Красноярска высылались вспомогательные отряды из Томска и Енисейска», а в исключительных случаях «годовальщиков» присылали из Тобольска.29 Наиболее долгой и массовой стала «годовая служба» в Красноярске в 60-70 гг. XVII в. В августе 1667 г. воевода Красноярска Алексей Сумороков сообщил в Тобольск о выступлении ясачных людей уезда, поднятом киргизами и ойратами, которые изгнали русское население с территории уезда, осадили сам город и «воинских людей многих побили». Воевода просил выслать на помощь служилых людей, так как в результате этих событий в городе и остроге их осталось мало, по словам Алексея Суморокова, «сидеть в двух острогах некем», в бою было убито 194 жителя Красноярска, в том числе 131 казаков. В 1668 г. царь Алексей Михайлович приказал П. Годунову срочно выслать в Красноярск служилых людей с женами и детьми на постоянную службу, чтобы восстановить потери и увеличить гарнизон города и одновременно перебросить в город значительное количество годовальщиков, с целью надежной защиты уезда и находящихся за ним русских территорий. В результате в Красноярск удалось послать на постоянную службу 278 человек, кроме того, еще 129 служилых людей из городов Тобольского разряда было отправлено в качестве годовальщиков. Позднее материалы Сибирского приказа содержат сведения о том, что именно Красноярск в 1670-е гг. был единственным городом Сибири, куда направлялось большое количество годовальщиков (обычно 131 человек) из других уездов.30
Служилые люди городов Тобольского разряда – Тюмени, Березова, Сургута, Верхотурья, Туринска, Пелыма обратились с челобитьем к новому царю Федору Алексеевичу, жалуясь на тяжести годовой службы в Красноярске, где им приходилось на практике служить по 4 и более лет, и прося об ее отмене, «будучи они Тобольского разряда служилые люди в Красноярском и в посылках помирают голодом, и от той Красноярской посылки оскудали и одолжали великими долги».31 В 1678 г. Федор Алексеевич приказал в связи с тем, что гарнизон Красноярска пополнился, воеводе Тобольска вернуть оттуда находившихся на «годовой службе» служилых людей Тюмени, Туринска, Верхотурья, Пелыма, Березова и Сургута, «которые ныне в Красноярском». К этому времени удалось возместить потери «после приходу под Красноярской воинских людей было в Красноярском служилых людей мало, а ныне в Красноярском служилых людей прибыло».
12 ноября 1678 г. воевода Енисейска боярин князь И.П. Барятинский сообщил в Москву, что Китай и монголы планировали поход на даурские остроги, Красноярск и Енисейск. В результате 3 декабря 1678 г. Федор Алексеевич приказал восстановить посылку служилых людей из всех упомянутых городов кроме Тюмени, «что Тюмень город украинной». Отдельное челобитье государю подали служилые люди города Березова, жалуясь, что «в той Красноярской службе чинится им нужда, и кормится им нечем, помирают они в Красноярске». 2 июля 1679 г. царь приказал вернуть годовальщиков из Березова из Красноярска, заменив их томскими служилыми людьми. Освобождение от тяжелой годовой службы двух городов Тюмени и Березова заставило служилые миры остальных, еще служивших в Красноярске уездов Тобольского разряда, усилить нажим на местную власть. В результате 11 октября 1679 г. воевода Тобольска П.В. Шереметев приказал воеводе Красноярска отпустить всех служилых людей Тобольского разряда «в Тобольск без задержки». Красноярский воевода Данила Загряжский в свою очередь заявил, что не может сделать это без особой государевой грамоты.32
Решение о посылке годовальщиков из одного уездного центра в другой принималось в Москве, и для него был нужен царский указ. Но в реальности оно готовилось в Сибирском приказе, по представлению воевод Тобольска. Так, в 1628 г. воеводы Тобольска князь Андрей Хованский и князь Иван Волконский писали, что «мы государь без твоего государева указа годовальщиков ис Томского города свесть не смеем».33 В то же время Сибирский приказ не всегда мог быстро реагировать на изменение обстановки на местах, часто решения о посылке служилых людей, особенно в рамках одного уезда, приходилось принимать самому воеводе. Обычно при известиях о возможном нападении «воинских людей» воеводы направляли из городов – уездных центров служилых людей в угрожаемые, близкие по географическому положению к степи слободы. Так в 1641 г. для защиты от нападения калмыков из Верхотурья было послано 7 стрельцов в Ирбитскую слободу. 8 сентября 1641 г. верхотурский воевода прислал приказчику Ирбитской слободы Осипу Несенцову в прибавку еще 13 человек. Всем стрельцам предписывалось быть в слободе «покаместа про калмыцких людей вести минуются».34
В особых обстоятельствах приказчики слобод, которым угрожало нападение, сами обращались к воеводам соседних уездов с просьбами о присылке годовальщиков. Так, в ходе башкирского восстания 1662-1667 гг., 23 сентября 1663 г. приказчик Ирбитской слободы писал воеводе Туринска, требуя присылки 70 служилых людей с пищалями и саадаками из города по силе царского указа. Воевода Туринска стряпчий В.М. Трегубов сообщил в ответ, что в городе «служилых людей мало, послать к тебе неково».35

С уважением, Галина.
Последнее редактирование: 04 мая 2012 12:54 от mamin.
Спасибо сказали: Patriot, bgleo, DmitroR-2, Андрей Машинский
Больше
04 мая 2012 12:55 #7622 от mamin
(Окончание).
Воевода Верхотурья И. Камынин писал в Тобольск 12 октября 1662 г., что в случае прихода повстанцев к городу его будет некому и нечем защищать, так как у него мало служилых людей и боеприпасов. В ответ И.А. Хилков послал на Верхотурье «в прибавку» гарнизону 50 тобольских служилых людей – стрельцов, конных и пеших казаков. В 1662 г. воевода Тобольска князь И.А. Хилков приказал Полуехтову поставить солдат в слободы и остроги Тобольского и Верхотурского уездов, «поскольку человек в слободу пригоже для того чтоб без государевых людей те изменники под слободы и остроги изгоном не пришли и крестьян не побили».36 В 1663 г. были посланы тобольские служилые люди в города Верхотурье и Пелым, слободы и остроги их уездов «государевых ратных людей в прибавку к верхотурским и пелымским людям».37 В 1663 г. по царскому указу из Тобольска были посланы «на Верхотурье и Верхотурского уезда в слободы и в Катайский острог 50 человек тобольской литвы и казаков. В 1665 г. по царскому указу воеводе Верхотурья И.Я. Колтовскому пришлось отпустить всех годовальщиков из Катайского острога в Тобольск. По данным приказчика это событие имело большие последствия для обороны края,


А ныне в Катайском остроге ратных людей нет, потому что беломестных казаков мало и у новоприборных беломестных казаков оружия нет и давать нечего.

Приказчик жаловался, что «в иных слободех Тобольского и Верхотурского уездов ратные люди поставлены, а Катайской острог украинной». Подобные жалобы шли также из слобод, находившихся в менее угрожаемом положении. 20 июня 1665 г. приказчик Пышминской слободы писал, что у него мало людей для обороны и нет оружия, «и сидеть от воровских воинских людей не с кем да и не с чем, а ратные люди для оберегательства слободы к ним не присыланы».38

В XVIII в. после глубоких изменений в структуре вооруженных сил Сибири посылка годовальщиков в Сибири не только не закончилась, но стала играть еще большую роль. Однако теперь главным местом сосредоточения служилых людей стали сибирские линии. В 1753 г. на линиях состояло 2000 городовых казаков (972 на Иртышской линии, 316 на Новой Ишимской, 712 на Колывано-Кузнецкой). В 1763 г. из Тобольска 423 из 692 казаков были отправлены на линии – 189 человек на Колыванской, 108 человек на Кузнецкой, 126 человек на Иртышской. Кроме сибирских служилых людей на линии временно посылали команды донских и яицких казаков, башкир и мещеряков.39

В исторической литературе уже отмечалось, что понятие «годовая служба» не соответствовало своему содержанию, так как годовальщики часто служили по 2-3 и более лет. Почему же в таком случае за ней утвердился именно этот термин? По тому, как быстро появилась «годовая служба» в Сибири, понятно, что это не есть собственно сибирское изобретение, а результат заимствования из военной практики европейской России. Первоначально в конце XVI – начале XVII вв. в первые сибирские остроги – Обский городок, Нарымский, Кетский остроги, Мангазею, Томск, Кузнецк, гарнизоны которых состояли из командированных служилых людей, направляли действительно годовальщиков, служба которых продолжалась не более года. Расстояния между городами здесь еще были сопоставимы с пространствами европейской России. Позднее, когда русские города появились на Енисее, Лене и в Даурии, громадные расстояния Сибири заставили увеличить срок этой службы. На Енисее она составляла обычно 2-3 года, а дальше к востоку часто 5 и более лет, и затем незаметно вообще становилась постоянной. Посылки на «годовую службу» в Сибири часто вызывали большое недовольство, настойчивые жалобы воеводам служилых людей, которые часто поддерживали перед царем просьбы служилых корпораций своих городов. Одной из главных проблем «годовой службы» являлось снабжение служилых людей продовольствием в чужом городе. Выше приводились жалобы годовальщиков на службе в Красноярске. В 1628 г. воеводы Тобольска князь Андрей Хованский и князь Иван Волконский просили отменить посылку годовальщиков в Томск, отмечая, что многие из служилых людей Тобольска и других городов Сибири, посланные на службу в Томск, там задолжали, «а которым откупиться нечем и те люди остаются в долге в Томском городе».40

В октябре 1663 г. 7 тобольских казаков, присланных в Катайский острог на годовую службу, просили отпустить их в Тобольск, так как «им нечего есть», остальные тобольские казаки «бьют челом великому государю просят хлеба».41 В 1678 и 1679 гг. воеводам Тюмени и Березова удалось добиться от царя возвращения своих служилых людей из Красноярска, после чего воевода Тобольска боярин П.В. Шереметев вообще пошел на нарушение правил – не дожидаясь царского указа, он приказал отпустить из Красноярска всех служилых людей Тобольского разряда. В ответ боярин получил отказ местного воеводы со следующими словами – «мимо его государевой грамоты из Красноярска отпускать не смею».

Несмотря на подобное сопротивление служилых людей, «годовая служба» играла большую роль в Сибири XVII века. При малочисленности, как служилых людей, так и всего русского населения в это время система «годовой службы» позволяла воеводам быстро строить остроги с гарнизонами, а позднее сосредотачивать значительное количество военной силы в нужном месте, укрепляя слабые города, возмещая потери при конфликтах за территорию и ясачных людей. Можно выделить три района Западной Сибири, куда, главным образом, приходилось направлять годовальщиков. Во-первых, это район в треугольнике русских крепостей Томск – Кузнецк – Красноярск, где на протяжении всего XVII в. шла борьба с енисейскими киргизами, за которыми стояли монголы и ойраты. Во-вторых, это Тарский уезд, где русским приходилось воевать с Кучумовичами и ойратами. В-третьих, это юго-запад Сибири – Верхотурский, Туринский, Тюменский и Тобольский уезды, где происходили столкновения с Кучумовичами и ойратами.

С уважением, Галина.
Спасибо сказали: Patriot, bgleo, Андрей Машинский
Больше
08 июнь 2012 08:20 #8171 от DmitroR-2
Сибирские служилые люди XVII в.
Категории военно-служилого населения Сибири.Управление и самоуправление
В Сибири до XVIII в. не было служилых "по отечеству", т. е. природных дворян. Понятно, почему это имело место: из-за отсутствия здесь помещичьего землевладения. Поэтому сибирские гарнизоны в XVII в. были составлены исключительно из служилых "по прибору", т. е. таких людей, которые состояли на государственной военной службе сами, но не могли передавать свои чины и звания детям. Конечно, на практике этот запрет сплошь и рядом нарушался, но официально его никто не отменял, и ближе к концу XVII в. в Сибири производились проверки правильности поверстания (т. е. зачисления) тамошних служилых людей в те или иные чины и должности. Несмотря на быстрый рост населения, гарнизоны сибирских городов в численном отношении были невелики. Всего в Сибири к концу XVII в. насчитывалось чуть менее 10 тыс. служилых людей, большинство из которых были разбросаны по многочисленным сибирским острогам и крепостям. Лишь в Тобольске - сибирской столице - гарнизон насчитывал более 2 тыс. служилых, в других городах ратных людей было гораздо меньше: в Тюмени и Томске, например, - менее 1 тыс. чел., в Красноярске - чуть более 600 чел., и т. д. Поэтому сибирские воеводы всегда жаловались на нехватку военных кадров для несения всех необходимых служб. Сибирские служилые люди делились на несколько различных категорий, среди которых можно назвать детей боярских, казаков, стрельцов, "литву" и "новокрещенов", юртовских служилых татар, пушкарей и затинщиков, а для второй половины XVII в. - служивших здесь в войсках "нового строя" рейтар, солдат и драгун.
Чин сына боярского был наивысшим в иерархии сибирских служилых людей, приближаясь по статусу к служилому "по отечеству", к дворянину. Впрочем, с 1684 г. сибирякам стали присваивать и дворянский чин. Единственное отличие заключалось в том, что, хотя эти чины и переходили нередко от отца к сыну, но официально, тем не менее, не были наследственными и потомственными. К тому же в Сибири охотно жаловали в дети боярские за те или иные боевые заслуги не только представителей командного состава сибирского войска, но и рядовых казаков. Дети боярские занимали высшие должности в гарнизонах, руководили военными экспедициями, становились приказчиками. Словом, их можно отнести к представителям своего рода "сибирской аристократии", по своему положению и образу жизни, впрочем, не слишком отличавшихся от своих нижестоящих товарищей.
Основную массу служилых в Сибири составляли казаки, пешие и конные, а также стрельцы. Еще в конце XVI - начале XVII вв. сюда активно отправляли на службу терских и донских вольных казаков, а также переводили городовых казаков и стрельцов из состава гарнизонов городов на севере европейской части страны. Эти переводы продолжались вплоть до середины XVII в., и в 1635 г., например, в Тобольск, Тюмень и Тару были посланы ок. 1 тыс. ратных людей из Великого Устюга, Вологды, Нижнего Новгорода и других городов. Только во второй половине столетия сибирские гарнизоны стали пополняться за счет наборов на местах и перемещение военных сил из Европейской России прекратилось. Пешие казаки и стрельцы объединялись в приказы, находившие под командованием голов. Приказ насчитывал, как правило, несколько сотен. У казаков они именовались станицами и находились под началом атаманов, у стрельцов - сотнями, во главе которых стояли сотники. Дальнейшее деление было традиционным: пятидесятники, десятники и пр. Правда, численность сотни или станицы редко составляла именно 100 чел., ибо пополнения подразделений, как правило, отставали от убыли. Различий между ними почти не было, и их даже редко отделяли друг от друга в списках личного состава, книгах жалования и других официальных документах. Впрочем, стрельцы к концу века почти исчезли из состава сибирских гарнизонов. Пешие казаки, напротив, продолжали оставаться наиболее многочисленной категорией.
Конные казаки, будучи не столь многочисленной группой, формально считались более высоко стоящими и приравнивались к служилым литовского и новокрещеного списков. На этих последних следует остановиться подробнее. Изначально эти группы состояли, как на то указывают их названия, из попавших в Сибирь лиц нерусского происхождения, среди которых подавляющее большинство составляли военнопленные. Это были выходцы из Речи Посполитой - белорусы, украинцы (или черкасы), поляки; немало было там и запорожских казаков, и немцев (так называли выходцев из стран Западной Европы), и представителей других народов. Правда, в отрядах "литвы" всегда насчитывалась какая-то часть русских людей, а впоследствии их состав оказался разбавлен местными уроженцами, потомками когда-то присланных сюда иноземцев. Служивших в литовских сотнях русских именовали в официальных документах казаками литовского списка, а детей иноземцев - новокрещенами, поскольку их отцы, обжившись в Сибири, крестились в православную веру и меняли свои прежние имена на русские. К концу столетия почти все эти люди уже одинаково именуются казаками литовского списка, а термин "литва" фактически выходит из употребления, что указывает на процесс несомненной ассимиляции и обрусения прибывших на сибирскую службу иноземцев. Сохранялась, правда, служебная терминология, принятая в европейских армиях - командиров литовских сотен именовали ротмистрами и поручиками.
В целом, военная организация служилых в Сибири была такой же, как и в городах европейской части страны. В качестве ее особенностей можно отметить разве что сравнительную малочисленность ратных людей вообще и отдельных категорий в частности. Например, пушкарей и затинщиков (служилых, состоявших при затинных, т. е. крепостных пищалях) по всей Сибири насчитывалось лишь несколько десятков. Некоторые из пушкарей служили одновременно и казенными кузнецами, что свидетельствует не только об их боевых, но и о ремесленных навыках. Впрочем, много их и не требовалось, ибо здешние города, в отличие от западного и южного пограничья Европейской России, никогда не подвергались правильной осаде с участием артиллерии. Кроме того, русские власти в Сибири охотно принимали на службу представителей коренных народов, особенно их знать. Некоторые из бывших племенных князцов впоследствии были пожалованы русскими княжескими титулами за верную службу: таковы князья Алачевы, князья Гантимуровы и др. Наиболее многочисленной из всех была категория юртовских служилых татар.
Это были потомки тех князей и мурз, приближенных хана Кучума, которые быстро перешли на службу к московскому государю после крушения своего властелина. На протяжении XVII в. таких людей в Западной Сибири насчитывалось несколько сотен. Звание служилого татарина было наследственным, хотя в их число входили и выходцы из Средней Азии, иногда также поступавшие на русскую службу. Все они были уравнены в правах с русским служилым населением: выполняли те же поручения, получали то же жалование. Они оставались лично свободными от уплаты ясака, их услугами в качестве переводчиков зачастую пользовались русские посольства, отправляемые к соседним народам и в другие государства. Нечто подобное происходило и с представителями знати у других сибирских народов, также переходивших на русскую службу, имея возможность оценить все связанные с ней привилегии в отношениях со своими соплеменниками, продолжавшими вносить дань в царскую казну. Случались, конечно, у них и конфликты с представителями русской администрации, однако в условиях постоянной нехватки военной силы сибирские воеводы вынуждены были прибегать и к помощи таких союзников.

Управление и самоуправление.
Стрелецкие и казачьи головы были вторыми после воевод людьми в иерархии военных чинов, у них имелись свои канцелярии - "приказы" с "войсковой казной" и с особыми "войсковыми подьячими"; свои "денщики", выделяемые на определенный срок из числа рядовых служилых людей; и т. д. Головы ведали наборами на освободившиеся места, судили своих подчиненных, контролировали выдачу жалования, следили за поведением подведомственных им служилых. Они также распределяли своих подчиненных по разным службам: на караулы, в поездки и др. Правда, набор служилых людей требовалось производить с ведома воевод, так что головы обязаны были предоставлять в приказную избу "сказки" о необходимости верстания или подбирать кандидатов на вакантные должности, хотя зачастую этим занимались и сами воеводы, и дьяки с подьячими. Неудивительно поэтому, что по вопросам управления гарнизонами между сибирскими воеводами и головами могли происходить острые конфликты.
Сибирские служилые люди, как и крестьяне, имели свои мирские организации. Это было традицией, идущей еще от тех норм казачьего самоуправления, которые принесли в Сибирь Ермак и его сподвижники. Каждый гарнизон представлял собой единую корпорацию, которую сами ее члены называли "войском". Она имела свою "войсковую казну", куда поступали боевые трофеи, долго сохраняла выборность командного состава, служебные нагрузки распределялись внутри нее с согласия заинтересованных в этом служилых. Для решения особо важных вопросов, связанных с военным делом, собирался "казачий круг", где обсуждались постройка крепостных сооружений, направления и сроки боевых походов, материальное снабжение отдельных частей войска и т. д. Все эти проблемы формально находились в компетенции воевод, однако решать их они могли лишь с учетом мнения служилых людей. В противном случае возникали различные эксцессы вплоть до вооруженного неповиновения. Сохранилось немало челобитных, где служилые просили назначить на те или иные должности выбранных ими лиц, ведь "войско" имело право обращаться напрямую к царю или Сибирскому приказу, и активно этим правом пользовалось. Так что традиции казачьего самоуправления оказались живучи не только среди соратников Ермака, но и у их потомков.
Конечно, положение служилого человека было привлекательно, поскольку означало более высокий (в сравнении с крестьянами и посадскими) социальный статус, давало право на "государево жалование", военную добычу и т. д. Однако не все было столь безоблачно, как может показаться. Тяготы сибирской военной службы, особенно первых десятилетий колонизации, не всем оказывались по плечу, а неограниченный произвол воевод и широчайшее распространение взяточничества ставили множество препятствий для верного несения службы. Поэтому бегство было довольно обычным явлением в жизни сибирских гарнизонов. Особенно трудно, конечно, приходилось сосланным в Сибирь иноземцам, не привычным ни к ее климату, ни к русским порядкам. В 1630-х гг. целая литовская сотня собиралась бежать из Томска, стремясь пробраться обратно на родину, причем их не пугали ни громадное расстояние до границы Речи Посполитой, ни трудности путешествия по неведомым землям.

Механизм несения службы, права и обязанности.
Брать на службу, как и в Европейской России, разрешалось с 15 лет, хотя известно множество случаев зачисления и тех, кто был моложе, носивших, правда, скорее формальный характер. Делалось это с целью закрепления за семьей выбывшего его места в гарнизоне, поскольку на освобождавшиеся вакансии прежде всего могли претендовать сыновья выбывших, а затем (в нисходящем по степени родства порядке) и прочие их родственники. Если таковых не имелось, надлежало верстать родственников других служилых людей, потом ссыльных, и лишь при отсутствии претендентов среди всех членов служилой корпорации гарнизона, разрешалось принимать на службу "гулящего" или другого нетяглого человека. С большой неохотой допускался набор из крестьян и посадских, но иногда и он становился необходимостью. Еще с 1630-х гг., когда численность служилого населения Сибири достигла нескольких тысяч человек, во всех царских указах и грамотах строго подчеркивалась недопустимость верстания на службу выходцев "из тягла", а от воевод требовалось неослабное внимание к тому, чтобы этот принцип строго соблюдался. Однако вплоть до 1680-х гг. сибирские воеводы не слишком заботились об этом, поскольку потребности сибирских городов в военной силе постоянно оставались выше, чем возможность их удовлетворения без помощи "тяглых людей". Поэтому достаточно обычной практикой была запись "в службу" детей пашенных и оброчных крестьян, ямских охотников, посадских людей. Проводившиеся время от времени разборы и розыски ситуации не меняли. Только с 80-х гг. XVII в. положение меняется, и состав служилого населения Сибири действительно начинают очищать от выходцев "из тягла". Все это указывает на большую подвижность категорий сибирского служилого населения, слабость сословных перегородок на колонизуемой окраине Русского государства, так что, несмотря на все желание правительства превратить военное сословие страны в замкнутую касту, реализация этого принципа в Сибири оставляла желать лучшего.
Круг обязанностей служилого человека в Сибири XVII в. не имел, строго говоря, какой-либо официальной регламентации, ограничиваясь лишь традицией и физическими возможностями того или иного лица. На первом месте, конечно, стояли чисто военные функции - покорение "инородцев" и охрана границ. Затем шел сбор ясака. Кроме того, из служилых людей комплектовались кадры приказчиков, им поручались дипломатические миссии. Казаки и стрельцы стояли на караулах у городских ворот и на стенах, у административных зданий, конвоировали ссыльных, сопровождали казенные грузы, выполняли полицейские функции и т. д. Поездки в Москву с ясачной казной или воеводскими отписками и документами были как бы поощрением, ибо служилые люди могли использовать время своего пребывания в столице для обращения по тем или иным вопросам непосредственно в Сибирский приказ. А на обратном пути служилые могли, например, закупать отсутствовавшие в Сибири товары и перепродавать их по возвращении с выгодой для себя. Другое дело - всякого рода экстраординарные службы, как, например, экспедиции для поисков серебряной руды или добычи соли. Служилых часто посылали за какой-нибудь надобностью в другие регионы, и "посылки" эти нередко затягивались на несколько лет, особенно если людей отправляли на Лену, в Забайкалье или на Дальний Восток.
Сложившийся порядок поочередного выполнения служебных обязанностей давал возможность чередовать длительные и тяжелые "посылки" с более легкими. Однако и этот порядок нередко нарушался, и не случайно при разборе злоупотреблений воевод жалобы служилых на "посылки не в очередь" являлись одними из самых распространенных. Поэтому в Сибири была известна практика найма на службу вместо себя добровольцев. Понятно, что отъезд части людей увеличивал объем служб, приходившихся на долю каждого оставшегося, а сами посланные несли большие материальные убытки, так что оказывалось гораздо выгоднее выставлять "наемщиков". Вместо себя на службу стрельцы и казаки часто посылали либо своих "неверстанных" родственников, либо гулящих людей.
Помимо своих основных обязанностей, сибирские служилые люди несли и множество мелких повинностей. Они активно использовались как рабочая сила: строили казенные здания и транспортные суда, ловили рыбу или промышляли пушного зверя, разводили те или иные сельскохозяйственные культуры - словом, делали все, что сочтет нужным местный воевода "в государевых интересах". Так, тобольский воевода стольник П. И. Годунов "служилых людей… заставил делать всякие плотнишные дела, церковные и хоромные… и иные всякие зделья работать… Да их же заставил делать снасти варовые, судовые веревки…", для чего организовал посев конопли, и т. д. Разумеется, служилые в массовом порядке начали выставлять вместо себя наемщиков, поскольку им все эти дела были "не за обычай". За невыполнение служб служилых наказывали батогами и заключали на несколько дней в тюрьму; за побег ссыльных конвоиров ждали тюрьма и кнут; а при утере казенного груза стоимость утерянного обычно взыскивалась путем "правежа" (фактически выбивания долга) или вычетов из жалования. Впрочем, выбор наказания определялся во многом настроением и волей воевод, поэтому последние не прочь были при случае свести счеты с подчиненными.

Материальное обеспечение и хозяйственные занятия.
Сибирские служилые люди находились на государственном обеспечении, получая, как правило, три вида жалования - деньгами, хлебом и солью. Конные казаки получали 7-8 руб. в год, пешие казаки и стрельцы - от 4 до 5 руб. Хлебные оклады составляли от 30 до 50 пудов хлеба (рожь и овес, 500-800 кг) в год, а соляные - от 20 до 40 кг. У детей боярских размеры жалования были выше: 10-20 руб., 60-80 пудов хлеба, 3 пуда соли. Тобольский воевода кн. Ю. Я. Сулешев (1623-1625) упорядочил эту систему окладов, уравнивая их размеры в разных городах и введя для служилых людей норму самообеспечения хлебом в 5 десятин пашни. Имевшие меньшую пашню продолжали получать хлебное жалование, а с лишней пашни служилые люди должны были платить специальный налог - так называемый "выдельный хлеб", т. е. вносить в казну часть урожая. Этой реформой воевода "учинил государю многую прибыль", поскольку она позволила значительно сократить расходы на выдачу жалования в некоторых городах (в Таре, например, стрельцам и казакам денежные оклады уменьшили на рубль, а хлебные - на 5 с лишним пудов). Правда, на практике это привело к тому, что у подавляющего большинства служилых жалования хватало лишь на пропитание, и то при условии его регулярной выдачи. Но соблюдалось это условие в Сибири очень плохо, и нередки были случаи, когда гарнизоны, особенно в отдаленных острогах, сидели без жалования по несколько лет.
Кроме того, полагавшееся служилому человеку жалование зачастую отличалось от того, которое он получал в действительности. При выдаче хлебных окладов, например, рожь могли заменять пшеницей и ячменем, соляное жалование иногда выплачивалось деньгами. Казна всегда старалась переложить выплату жалования на местные бюджеты, пополнявшиеся за счет сборов с местных торгов и промыслов, поступлений с десятинной пашни и урожаев, выращенных самими служилыми. Однако такая система не могла стабильно функционировать сколько-нибудь долго, и уже с конца 60-х - начала 70-х гг. XVII в. происходит существенное ухудшение обеспечения сибирских гарнизонов. Выразилось оно в практике замены денежного жалования различными товарами (вначале тканями, а затем и всевозможными другими вещами). Но даже с помощью товаров правительству далеко не всегда удавалось рассчитываться со служилыми людьми, так что в конце века присылки из Москвы сукон и кумачей сменялись периодами крупных недодач. Воеводам сибирских городов строгими предписаниями запрещалось выдавать невыплаченное жалование за прошлые годы по собственной инициативе.
Учитывая подобные трудности, сибирская администрация нередко бывала вынуждена выплачивать жалование вперед, особенно в тех случаях, когда служилым предстояла отправка в дальние "посылки". Вообще же обычной практикой была выдача годового жалования не полностью, а в два-три приема, чтобы не позволить служилым пропить его, проиграть или вообще сбежать. Неудивительно, что сибирские служилые люди всячески искали дополнительные источники пропитания, главным из которых, конечно же, являлись их собственные земли. Это были, как правило, деревни, состоявшие лишь из нескольких дворов, причем велось хозяйство, в основном, трудом семьи служилого человека. Немалым подспорьем для многих становились торговля, ремесло и промыслы. Правда, они не освобождались от уплаты налогов со своих лавок, мельниц, кузниц, рыбных ловель и т. д. Учитывая немногочисленность посадского населения в сибирских городах, можно смело утверждать, что именно служилые люди, наряду с крестьянами-переселенцами, вносили наибольший вклад в хозяйственное освоение этих земель. Так, в сибирской столице - Тобольске - в середине XVII в. половину от общего числа торговцев, ремесленников и промышленных людей составляли именно представители служилого сословия, и это несмотря на загруженность своими прямыми обязанностями, вообще-то не предусматривавшими подобного рода деятельности. Понятно поэтому, что всякие попытки завести здесь войска, находящиеся полностью на казенном содержании, были обречены. В связи с этим можно вспомнить об одном любопытном эпизоде сибирской истории, связанном с появлением здесь во второй половине XVII в. полков "нового строя" и их судьбе.

Полки "нового строя".
В 50-х гг. XVII в., с началом войны Русского государства с Речью Посполитой за Украину, тенденция к замене старой поместной конницы новыми войсками европейского образца окончательно возобладала уже в масштабах всей страны. Рано или поздно она должна была охватить и территорию Сибири, для чего нужен был лишь соответствующий повод, который и представился с назначением тобольским воеводой кн. И. А. Хилкова в 1659 г. В рамках общегосударственных наборов 1658-1660 гг. ему было поручено сформировать на территории Тобольского разряда два полка "нового строя": рейтарский и солдатский, по образцу, установленному для этих соединений на южных и северо-западных границах Европейской России. Если бы этот опыт оказался удачным, то можно было ожидать распространения его и на другие сибирские территории.
С началом формирования войск, однако, выяснилось, что правительство поставило перед тобольскими воеводами во многом непосильные задачи. В наказе им было четко обозначено, кого именно следует брать на службу: "Устроить из детей боярских и из литвы полк рейтар… да ис казачьих детей и из вольных гулящих людей прибрать полк салдат…". Однако для успешного завершения наборов пришлось пойти на значительные отступления от первоначальных планов: набор в рейтары охватил детей боярских, "литву" и конных казаков, а также их детей и родственников; в солдаты же попала часть пеших казаков и их детей, плюс дети стрельцов (их отцы продолжали службу в своем прежнем статусе), крестьян и посадских, а также "вольные гулящие люди". Но даже после этого численность рядовых рейтар удалось довести лишь до 786 чел., солдат - до 900 чел.
Назначенные рейтарам и солдатам оклады денежного жалования по сибирским меркам были очень высокими, гораздо выше, чем у большинства сибирских служилых людей: у рейтар жалование составляло 15 руб. в год, а у солдат - по 6 денег на день (около 11 руб. в год). Офицеры и вовсе получали огромные оклады: полковник - более 400 руб. в год, полуполковник - ок. 200 руб., майоры - более 160 руб., поручики - от 60 до 100 руб. в год. Общая же сумма годового жалования, полагавшаяся рейтарскому полку, составляла 19 тыс. руб., солдатскому - 13 тыс. Учитывая неважное состояние тобольской казны, правительство взяло снабжение сибирских войск в свои руки. Так, в 1660 г. из Москвы в Тобольск для первой выплаты годовых окладов только что набранным воеводой Хилковым рейтарам и солдатам было отправлено 34 тыс. руб. Практиковалось подобное и в последующие годы, когда денежное жалование для полков доставлялось из Москвы тобольскими служилыми людьми. Однако высылалось оно, во-первых, крайне нерегулярно, и, во-вторых, далеко не в положенном объеме. Кроме того, они, в отличие от остальных служилых людей, не получали провиантского довольствия, а должны были "кормиться" за свой счет, а рейтары, к тому же - покупать на свои средства лошадей. В результате возникала парадоксальная ситуация: имея формально значительные оклады, рейтары и солдаты постоянно жаловались на свое бедственное материальное положение.
Отдельного описания заслуживает офицерский корпус этих войск. Большую часть высшего командного состава составляли иностранные офицеры-инструктора, прибывшие из Москвы. Почти все они служили здесь на контрактной основе, ссыльных "иноземцев" на службу в полки практически не брали. Полки возглавляли: рейтарский - полковник В. Ф. фон Зейц, солдатский - полковник Д. И. Полуехтов, который был единственным русским из всех этих офицеров. Столь заметное преобладание иноземцев на командных должностях было вообще-то нехарактерным явлением для второй половины XVII в., во всяком случае, для войск "нового строя" в европейской части страны. Впрочем, офицеры низших чинов набирались, в основном, из местных служилых людей.
Тобольский воевода П. И. Годунов в 1667-1669 гг. упразднил весь солдатский и большую часть рейтарского полка, организовав вместо них полк драгун. Однако в драгуны попало лишь незначительное число рейтар и солдат, большинство же вновь набранных людей с принципами регулярной службы не были знакомы. С этими событиями совпал по времени и отъезд из Сибири в Москву почти всех офицеров-инструкторов. Приступая к проведению реформы, Годунов всячески подчеркивал свою озабоченность низким уровнем боеготовности и материального обеспечения сибирских войск "нового строя". Однако предпринятые им действия (были значительно уменьшены оклады денежного жалования людям, служившим в сибирских полках) свидетельствуют о том, что он относился к этим войскам скорее лишь как к очередному средству пополнить государственную казну. Так что его организационные и финансовые мероприятия никак не способствовали укреплению положения новоприборных драгун. На этой почве возникали многочисленные конфликты между служилыми людьми и воеводой, вылившиеся даже в открытый бунт в 1668 г. Да и из 730 чел., набранных при Годунове, впоследствии на службе оставались лишь от 400 до 500 чел., остальные сбежали.
В ходе военной реформы царя Федора Алексеевича (1676-1682) была предпринята попытка реорганизации и упорядочивания драгунской службы в Сибири. Для этого была разработана целая программа, предусматривавшая создание полноценного (в численном отношении - 1 тыс. чел.) драгунского полка и обеспечение драгун соответствующим вооружением. Однако практически ничего из этого не было сделано. Причиной такого результата стали как объективные обстоятельства (нехватка личного состава, финансовые затруднения), так и нежелание местной администрации заниматься делами сибирских драгун. В итоге в 1689 г. сибирские драгуны были официально объединены с беломестными казаками Тобольского уезда. Однако уже в 1698 г., с началом новых масштабных наборов в солдатские и драгунские полки, все они снова были записаны в состав Тобольского драгунского полка, ставшего первым из созданных на территории Сибири в ходе военной реформы Петра I армейских соединений.
Спасибо сказали: mamin, Patriot, bgleo, sergey75, Пётр
  • vic
  • vic аватар
17 окт 2012 19:29 - 17 окт 2013 12:18 #9921 от vic
Зарисовка на тему: «Трунины». Первые упоминания.
[/b]
Как известно, генеалогия является вспомогательной дисциплиной истории. Поэтому в контексте поднятой темы хотелось бы поделиться некоторыми материалами собранными мною. Тема для многих будет интересна, потому что открывает некоторые еще не известные факты из биографии Григория Николаевича Потанина. Род Труниных – род его матери. В последнее время столкнулся с ростом публикаций о Г.Н. Потанине и допущении ошибок и описок. Считаю своим долгом по возможности на них реагировать см.здесь: www.history-ryazan.ru/node/13958
и здесь: elib.nklibrary.kz/kolekci/arhivy-severokazahstanskih-kraevedov/mukanov-k-m/mukanov-k-druzhba-na-vsyu-zhizn-shokan-ualihanov-i-grigorii-potanin-severnyi-kazahstan-2005-3-okt-s-5.html
Другие мои статьи по этой теме размещены здесь: potanin.clan.su/publ/

Зарисовка на тему: «Трунины». Первые упоминания.
[/b]
Автор: Бабошкин В.И.

Большим подспорьем в поисках моей родословной оказался тот факт, что сохранились устные воспоминания близких о дворянских корнях рода Труниных. Род Труниных - упоминается с конца 16 – начала 17 веков (1580 г.). Род берет начало от Мещерских (Шацких) детей боярских, служилых конных казаков-рейтаров, затем солдат Московского Выборного полка генерала Агея Алексеевича Шепелева.

Прочитав строки, написанные Н.М. Карамзиным: «Дворянство есть душа и благородный образ всего народа. Я люблю воображать себе российских дворян не только с мечом в руке, не только с весами Фемиды, но с лаврами Аполлона, с жезлом Бога искусств, с символами Богини земледелия». Именно таким и было российское дворянство - не только сословие-труженик, но и хранитель, распространитель образованности, знаний, культуры. На протяжении столетий дворянство представляло собой наиболее образованную и социально активную часть российского общества. И не случайно среди тех, кто прославил Россию на поприще науки, литературы, искусства, большинство - дворяне» [1].
Поиски начал с изучения литературных источников. Самыми большими долгожителями на этом свете являются литераторы со своими произведениями, героями и их прототипами. С них и начнем рассказ, так как найти эту информацию, оказалось самым простым делом.

Трунины - писатели.

1. Трунин Иван Львович – поэт и писатель. Генерал майор 1812 г. г. Тобольск, г. Москва, Санкт - Петербург.
2. Трунин Павел Викторович. Наш прапрадед по образованию был инженером. Но будучи еще студентом, начал, печататься как поэт. В дальнейшем стал преподавателем Московского университета, писателем и переводчиком.
3. Трунин Вадим Васильевич (8 октября 1935 г., — 1992 г.) сценарист, г. Москва.
4. Трунин Иван – калифорниец (США), поэт.
5. Трунин Аркадий. Военный переводчик, писатель. г. Санкт - Петербург.
6. Трунин Александр (Р.1954, с. Кольцово Калужской области). Поэт. г. Калуга.
7. Трунина Юлия. Писательница. г. Нижний Новгород.

Фамилия «Трунины» встречается и у прототипов литературных героев в произведениях других авторов 18 – 19 веков. Хочу привести некоторые примеры:

1. А.С.Пушкин материалы подготовки написания «Истории Пугачевского бунта». Фамилии не вымышленные.
Пугачевский бунт (17 сентября 1773 г. — 21 августа 1774г – Арест Пугачева)
Из донесений:
«В городе Верхнем-Ломове Пензенская губерния убиты до смерти 11 августа 1774г. (за 10 дней до ареста Пугачева):
Прапорщик Пантелей Трунин (сын Верхнеломовского воеводы.) , жена его Прасковья Ефимова,
Прапорщика Пантелея Трунина крестьянин, а как зовут неизвестно [2] .

2. Повесть « Последний год власти Герцога Бирона, повесть, взятая из старинного архива моего дедушки». Автор: И.И. Дмитриев. М. 1833 г. (поэт, баснописец, друг отца А.С. Пушкина). А.С. Пушкин пользовался в своих произведениях литературными приемами, впервые примененными И.И. Дмитриевым.
В повести рассказывается о последнем годе правления Герцога Бирона. Описываются события 1740 года. Ненависть ко всему русскому, подозрительность, предательство, измена и как следствие – поломанные судьбы. Упоминаются в части № 1. Стр. 170, 178. В качестве гостей, в том числе: Борис и Антип Макаровичи Трунины с сестрицей. – Любители псовой охоты. Жители г. Юрьевца и г. Галич. В части № 2. Стр. 129, 173 – исход тяжбы с соседями.
3. Н. Чаплыгин, Рассказ "Махонины", Русский вестник 1873 г. Том 106. стр.224.
Упоминается Вера Семеновна Трунина – племянница главного героя рассказа - Николая Степановича Махонина, горделивого и безвольного помещика. Своим упорством разваливший свою жизнь и жизнь близких. В рассказе ярко показана провинциальная бытовая жизнь.
4. М.А. Волошин, «Московские дневники». Дневник (1892-1893 гг.). Трунины - семья инженера Павла Викторовича Трунина.
5. Василий Аксенов написал в эмиграции повесть «Иван». Иван Трунин – поэт, калифорниец (США). Автор поэмы «Citizens of war», «Граждане войны» на русском языке можно прочитать его произведения в переводах Михаила Генделева. Покончил жизнь самоубийством.

Прототипами литературных произведений становились так же и родственники. У Алексея Николаевича Толстого в «Хождениях по мукам», Вадим Рощин - Евгений Александрович Шиловский (1889-1952), был женат вторым браком на дочери писателя. А у М. А. Булгакова в «Мастер и Маргарите», Маргарита - Елена Сергеевна Нюрнберг - Неелова она же Мамонт-Дальская, Шиловская – первая жена Евгения Александровича. Говорят, что когда у Елены Сергеевны начался роман с Булгаковым, она уже имела двух детей. И был такой случай, когда Евгений Александрович бегал за Булгаковым с пистолетом - хотел его пристрелить, что бы прекратить эту связь. В дальнейшем, после смерти Булгакова, она стала любовницей Константина Федина – председателя Союза Писателей.
Время собирать камни или история села Желудево, Шиловского района, Рязанской области.
Координаты: 54°16'00'' с. ш., 40°53'00'' в. д.

Село Желудево впервые упоминается в Приправочных книгах города Рязани и Окологороднего стана по письму и мере Третьяка Григорьевича Вельяминова (1596/98 гг.) и Писцовых книгах Рязанского края XVI в.
Военная стратегия тех лет заключалась в сооружении «Большой засечной черты», строительство которой было начато в 1520-1530-ых годах по Оке. «Большая засечная черта» включала города-крепости: Козельск, Калуга, Серпухов, Коломна, Тула, Сапожек, Рязань, Муром, Нижний Новгород. Строительство было закончено в 1566 году, еще при жизни Ивана Грозного. С целью защиты южных рубежей Московской Руси, помимо строительства городов - крепостей, в 1571 году реорганизуется сторожевая служба.
«Большая засечная черта» представляла собой совокупность фортификационных валов и сторожевых засек. Засеки представляли собой заграждение, устраиваемые из деревьев средних и более размеров, поваленных крест-накрест вершинами в сторону противника. Помимо своей простоты и быстроты устроения, такие засеки, являлись трудно преодолимым и трудно уничтожаемыми препятствием, для наступающих отрядов. Система оборонительных сооружений, применявшаяся с XIII века и получившая особое развитие в XVI—XVII веках на южных границах Русского государства для защиты от нашествия татарских крымских войск, а также в качестве опоры при наступлении на противника. Наиболее мощной фортификационной линией являлась «Большая засечная черта», которая входила в общую систему обороны Русского государства и состояла из укреплённых городов-крепостей (в 1630 году их насчитывалось свыше сорока), собственно засечной черты в полосе между Мещёрскими и Брянскими лесами, тыловой линии по течению реки Оки. Оборона засек возлагалась на пограничную засечную стражу, состоявшую из жителей окрестных селений, собираемых по 1 человеку на 20 дворов. Эту задачу она решала совместно с гарнизонами городов-крепостей (насчитывали в каждом от нескольких сотен до 1,5 тысяч человек). Засечная стража была вооружена топорами, пищалями, от казны получала по 2 фунта пороха и столько же свинца. Засечная стража (ополчение) насчитывала во второй половине XVI века до 35 тысяч ратных людей. Они охраняли черту "станицами" (отрядами), высылавшими от себя «сторожей» (разъезды), которые наблюдали за обширным районом перед засечной чертой. В районе засечной черты располагалась и постоянное полевое войско, размещавшееся в Переяславле - Рязанском, Михайлове, Пронске, Венёве, Туле, Дедилове, Крапивне, Одоеве, Новосиле и Мценске. В 30-х годах XVII века основной линией обороны полевого войска были Рязань, Тула, Одоев. Штаб её находился в Туле, а передовой полк — в Мценске. Село Желудево принадлежало к Ряжской засеке. В 1616 году в полевом войске было 6 279 человек, в 1636 году — 17 005 человек. В «Обозрении писцовых книг по Московской губернии» П. И. Иванова, М. 1840, на стр.190 «Общего алфавита селам, сельцам, деревням, пустошам и погостам Можайского уезда значащихся в писцовых книгах 1626-1627 годов», хранящихся в Архивах Вотчинского Департамента, номерам Комитета по 3-ей части Архива: 10815 и 10816 на стр.252 Трунина пустошь – 2 участка. Это так же одно из ранних свидетельств, которое мне попалось. Косвенно указывает, что Трунины уже в 1626-1627 годах были на службе. В статье А. Н. Зерцалова "О верстании новиков всех городов 7136 (1628 года)" ЧОИДР, М. 1895 г. книга 4, стр. 1-73 упоминаются новики Мещеры от 19 января 1628 года: Маркел Максимович, Савин, Захарий, Левкей - Китаевичи Трунины, которые были верстаны на Москве.
«Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. Выпуск 47» или том I «Материалов для истории Тамбовского, Пензенского и Саратовского дворянства»). А.Н. Нарцов. Тамбов. 1904 г. В это книге на стр.129-132. в Указе Государева Царя и Великого князя Михаила Федоровича и всея русии от 4 августа 1636 года о Тамбовских нетчиках («нетчики» или объявившие «в нетех» - лица на службу не явившинся или со службы бежавшие) упоминаются в том числе - Захарий и Савин Трунины – Шацкие дети боярские, которые не явились в Тамбов к воеводе Роману Бобарыкину(основателю Тамбова) для охраны строящегося города.

С 1635 года, после обострения отношений с Крымским ханством часть черты была восстановлена — за рекой Окой. В 1638 году были предприняты крупные работы по восстановлению засечной черты, которая за период Смутного времени была заброшена и местами сильно разрушена. Составлено также её описание. В 1659-1660 и 1676-1679 годах вновь предпринимались попытки возобновления засечной черты. Но, поскольку границы России продвинулись далеко на юг, и потребовалось создание оборонительных сооружений значительно южнее, эти восстановительные работы прекратились.

В начале XVII века начинается сооружение Курско-Белгородской засечной черты. В 1620 году в жалованной грамоте белопоместному атаману Ореху Федорову, упоминается Угрюм-колодезь, как граница владений (юрта). Угрюм - колодезь - это одна из точек на Муравском шляхе. Муравский шлях - путь татар из Крыма на Москву. Проживал атаман в деревне Сотничья Поляна. «7135 – 1627г. № 926 Августа в 7 день по Государеву (т.) указу, по памяти за прописью дьяка Михаила Данилова Государева жалованья Белгородским язычником, сотнику Мяките Чашников, детям боярским Ивану Маслову, Мяките.., Меркулов Пантелееву; станичным атаманам Мяките.., Ивану Жиковину; белесных казаков атаману Ореху Федорову, ездаку Григорью Трунину, по 4 аршин без чети сукна настрафилю лазоревого, да червлёного, по 2 рубли портище; а пожаловал Государь их за то, что они в нынешний во 135 год; в походе за татары, Государю служили, и взяли по татарину». Белгородский казак Григорий Трунин награжден за взятие в плен татарского языка.
В книге С.Б. Веселовского « ПРИХОДНО-РАСХОДНЫЕ КНИГИ МОСКОВСКИХ ПРИКАЗОВ 1619-1621 гг.», М. 1912г. переиздана Л. Г. Дубинской, А. Л. Станиславским. М. 1983. стр. 176, 183. Лист 48 и 92 « 7127-1618/19 года. Упоминается Иван Трунин белгородский станичный ездок, обродчик.
1. За ездоком за Иванком Труниным двор и пчельник, и огород, оброку гривна. И февраля в 23 день у посадского человека у Тимонка Еремина тот оброк на 127- й год гривна взято.
2. За рекою за Донцом по Нагайской стороне по речке по Разумнице ( сейчас речка называется Разумная - название, очевидно, происходит от слова разъемлю, разымати - разделять , небольшая речка текущая в пригороде Белгорода, протяженностью около 40 километров) за статичными ездоки // За ездоком за Иванком Труниным двор и пчельник, и огород, оброку гривна».

В конце 1630 года началось строительство новой части черты, а закончилось к концу 1640-х годов. Среди новых объектов — 18 городов-крепостей и 2 укрепленных района с системой острожков, валов, рвов и засек в Комарицкой волости под Севском и в Лебедянском уезде. В пределах Липецкой области в состав Белгородской засечной черты входили небольшие крепости: Сокольск (в северной части Липецка), Добрый (Доброе), Усмань, Демшинск, а также многие села и деревни.
В 1648-1654 годах линия была продолжена от Нижнего Ломова до Симбирска. В районе Козлова (Мичуринск) Белгородская черта соединялась с Симбирской чертой. С продвижением границ России на юг Белгородская черта к концу XVII века потеряла свое значение.
В 1658-1654 годах была возведена Симбирская засека, в 1652-1656 — Закамская линия и др. В 1736 году на смену Закамской оборонительной линии было начато строительство Самара - Оренбургской линии, но термин «засечная черта» к тому времени уже для обозначения фортификационных сооружений не употреблялся. По подсчётам профессора М. К. Любавского лишь 10 % территории России были присоеди-нены путём завоевания, а остальные земли были включены в состав государства в результате колонизации.
Одним из уникальных документальных памятников второй половины 16 века до-шедших до нашего времени, являются ранние десятни, начала Смутного времени. Изучением и опубликованием, которых занимались такие историки как: В. Н. Сторожев. Впервые опубликовал документы десятен по десяти городам, хранящимся в Московском Архиве Министерства Юстиции (Оп. Бумаг и Документов, т. VIII). Так же Сторожев В. Н. написал книгу «Состав рязанского дворянства по десятням XVII века» Рязань, 1891 г. Усилиями историков Гуляева и Е. Д. Сташевского число древнейших десятен было доведено до 14. Последней четырнадцатой десятней является десятня по Владимиру и Мещере.

В Советский период изучением десятен занималась Л. Г. Дубинская «Поместное и вотчинное землевладение Мещерского края во второй половине 17 в. /Дворянство и крепостной строй России 16-17 вв., М., 1975.
Десятня по Владимиру и Мещере есть десятня денежной раздачи, и находится в рукописном сборнике, поступившем в 1899 г. в Румянцовский Музей (Моск. Публ. Муз. № 3277, лл. 180-212. Отчет Московского Публичного и Румянцевского Музеев за 1899, стр. 24-25). В состав этого сборника входит, кроме того, еще другая десятня денежной раздачи по одной Мещере 1630 (лл. 1-175) и начало десятни денежной раздачи 1676 г. по Шацку.
Время происхождения документа и его содержание определяется его первыми строками: «Лета 7098 генваря в 13 день по государеву цареву и великого князя Фео-дора Ивановича всея Руси приказу боярин князь Федор Иванович Мстиславский да дьяк Михайло Битяговский давали деньги детям боярским Владимирцем по списку за прописью дьяка Сапуна Аврамова». Владимирцев всего 108 имен; далее прямо заглавие «Мещера», за которым следует еще 163 имени.
В тексте десятни находим определенное и не лишенное интереса указание на обстоятельства, вызвавшие её появление: «Володимирцы же дети боярские, которым государево денежное жалованье не дано, потому что их в Великом Новгороде на государева службе не было». Вникая в исторические обстоятельства момента, мы убеждаемся, что десятня стоит в связи с происходившей в то время победоносной войной со Швецией, вернувшей Москве берег Балтийского моря. Она составлена около времени решительного момента войны, в январе 1590 года, и представляет список Владимирцев и Мещерян, участвовавших и не участвовавших в этой войне, причем первые получали денежное жалование из рук первого боярина и знаменитого дьяка, чье имя так тесно связано со случившейся в следующем году смертью царевича Дмитрия.
Так как Мещера занимает преобладающее место в предлагаемых документах, то, прежде всего, является вопрос о том, что такое в точности Мещера. 1590 год соединяет Мещерян с Владимирцами. Под Мещерой в ХVI-XVII веках разумелся край, когда то заселенный носившим это название племенем; он занимал обширные пространства по Оке, Мокше и Цне в пределах нынешних Рязанской, Тамбовской и Пензенской губерний, от Касимова, носившего иногда название Городца Мещёрского до Кадома и Темникова. Это подтверждается и десятней 1590 года, в которой находим прикащика Шацких и Темниковских засек и губных старост из Елатьмы и Темникова.
Нельзя ли точнее определить местность, которую населяли дворяне, перечисленные в Мещерских десятнях?
Полный свет на этот вопрос бросает писцовая книга Шацкого уезда, первой чет-верти XVII века, сохраняющаяся в Московском Архиве Министерства Юстиции. Прежде всего, следует отметить, что почти все имена, находимые в десятне 1615 года, повторяются в писцовой книге. И эта последняя может служить, таким образом, отличным материалом для сравнения окладов Мещерских помещиков с их фактическими владениями и вообще для более наглядной характеристики действительного положения служилых людей, перечисленных в десятне. Совпадение имен в десятне и книге убеждает в том, что Мещерой на административном языке XVI и начала XVII веков назывался именно Шацкий уезд. Писцовая книга (№ 530. Книга без начальных листов; по позднейшим пометам на самой книге она отнесена к 1617 году, по описи в томе І - ом Док. и Бумаг Архива (№ 2870 - к 1626 году) дает возможность точно ознакомиться и с топографией этого уезда.
Он делился на 3 стана:
1) Подлесный (лл. 1-610), обнимавшей уезды Шацкий, часть Елатемскаго по левому берегу Цны и сев. - вост. угол Сапожковского по реке Тырнице;
2) Борисоглебский (л. 611-870), расположенный, как это часто встречалось в Московской административной географии, в двух местах: а) по правому берегу Оки от Рязанского рубежа до Касимовскаго уезда, в пределах нынешних Касимовского, Сапожковского и Спасскаго уездов Рязанской губернии; б) по левому берегу Оки вокруг города Елатьмы, в северо-западном углу нынешней Тамбовской губернии; между обеими частями клином врезался Касимовский уезд;
3) Замокошский (л. 871-1090), самый обширный из трех, тянувшийся по течению Мокши от её устья почти до нынешнего города Краснослободска Пензенской губернии, обнимая Темниковский и части Елатемскаго и Краснослободскаго уездов.
Среди населенных пунктов уезда нередко попадаются такие, которые носят названия по прозвищам своих основателей, и еще остаются во владении их или их потомков. Таковы, например, деревня Барсуки, село Любовниково, село Ардабьево (Борисоглебского стана) село Алеево, (Подлеснаго стана) село Веденяпино (Замокошскаго стана). Край еще недавно занят, но развивается довольно быстро: на последнее указывает, например, то обстоятельство, что в начале века город Темников находится в Замокошском стане. А в конце века он уже центр самостоятельного уезда, в котором появляются и новые станы, до тех пор неизвестные (А.М.Ю. переписные книги 6456, 6457). Изучение писцовых книг по северо-восточной части Мещеры, т. е. по Касимовскому уезду, сохранившихся в прочем не большом числе, показывает, что между служилым русским населением Касимовскаго уезда и дворянами Мещерских десятен нет ничего общего и что русское служилое землевладение в Касимовском уезде, явилось результатом новой раздачи дворцовых земель, разоренным в смуту дворянам в 1612-1620 годах (Арх. М. Юст. Писц. к. по Касимову 1628-29 гг. № 533 лл. 877-1291). Об этой раздаче см. книгу «Замосковный край в XVII в.», стр. 321-325. Таким образом, в обеих десятнях мы имеем дело с передовым русским служилым населением, которое во второй половине XVI века перешло традиционные границы междуречья Оки и верхней Волги и расселилось по диким полям и лесам в бассейне Мокши и Цны. Здесь, судя по некоторым именам, в состав его вошли и местные инородцы, мещера и мордва, которые постепенно подвергались обрусению.

Родословная книга дворян Тамбовской губернии, часть VI. РГИА, фонд 1343, опись 51, дело 503, листы 340 об – 342. Доказательства дворянства.
Копия дела, данная в 1794-м году октября 27-го дня, из Елатомской дворянской опеки, присланного в оную через Тамбовское наместническое правление при указе Правительствующего Сената, производившегося по просьбе однодворца Михаила Трунина, о дворянстве Труниных, по которым между прочим, значится: По справке в разрядном архиве по Мещере, оказалось в десятне Московского стола:
В 1-ой 1580-го (7088) под № 202 (без начала, о котором в описи показано) десятне Мещерских городовых дворян и детей боярских с поместными и денежными окладами между прочим значит в четвертой статье: Истомка Никитин сын Трунин (который в поколенной росписи написан без отечества) – поместной ему оклад сто пятьдесят четьи поместья за собою, и окладчики сказали тридцать четьи, свершеные деньги – восемь рублей.
Во 2-ой 1597-го (7105) под № 203 мещерянам детям боярским по старым их окладам по десятне, что кому жалованья, между прочим явствует: мещеряне служат службу с пищалями, в том числе написан Замятня Истомин сын Трунин – оклад ему сто четьи под именем его написано, дано ему первые пять рублей.
В 4-ой 1622-го (7130) под № 208 за скрепой по листам дьяка Внукова разбору боярина князя Юрия Яншеевича Сулешова да оного дьяка Внукова: мещерян, дворян и детей боярских, по данному из Разряду списку, кому можно быть на службе со своих поместий и вотчин, и сколько за ним чети в даче поместья и вотчины, и что в тех по-местьях крестьян и бобылей. И между прочим значит мещера городовые, в числе коих Степан Замятнин сын Трунин – поместной ему оклад двести четьи под именем его написано, поместья за ним в Мещере восемьдесят шесть четьи, в нем крестьянин. Денег с городом семь рублей, быть ему на службе намеренне собою добро.
По писцовым Шацким 1645-го и прочих годов книгам, в поместьях написано за Степаном Замятниным сыном Труниным отца его поместье и жеребей в деревне Желудевой с пустошами пашни восемьдесят четыре четверти без третника (80 га).
В даче 1678-го (186) года марта в 12-й день написано: дано Андрею да Ивану Степановым детям Труниным отца их поместье в показанной деревне Желудевой с пустошами восемьдесят четыре четверти без третника.
А в 1661-м (169) году июля 26-го дня то Степаново поместье Замятина сына Трунина после детей его Андрея и Ивана Труниных дано на прожиток Степановой жене Анне, да Андреевой жене пополам.
В раздельной записи, данной в 1688-м (7196) году декабря в 16-й день от Андрея Степанова сына Трунина брату его родному Ивану Степанову сыну Трунину, по коей разделили они полюбовно после отца своего Степана Трунина в деревне Желудевой дворовья людей и крестьян по именам.
По справке камерколлежской по ревизиям значится в написании в деревне Желудевой: По первой, за Яковом, Мироном и Михаилою Андреевыми детями Труниными – людей и крестьян сорок, по второй, за отставным прапорщиком Мироном Андреевым сыном Труниным – четырнадцать, по третей, за капралом Васильем Мироновым сыном Труниным крестьян – четыре души.
Определением места дворянской фамилии в иерархии родов десятен и городов занимался Ю. В. Готье, который сравнивал оклады лиц, упоминавшихся в десятнях 1590 и 1615 гг., и выделил ряд фамилий, чье положение существенно улучшилось с конца 16 в. до времени окончания Смуты.
По работе Ю. В. Готье род Труниных (Дружина Истомин, Максим Меньшова, Парфен Григорев, Рохманин Дружинин) занимал 67 место из 163. Выдачей оброка ведали чети. Получение жалованья из чети было привилегией высших разрядов служилых людей, чинов думных, стольников, стряпчих, дворян московских, дьяков. Род Труниных – это потомственные военные, дети боярские – погранцы. Ареол расселения рода Труниных можно проследить на карте засечных черт. Деревни и поместья, принадлежавшие роду – находились в самом центре этих линий обороны. А из этого можно сделать вывод, что многие представители рода оставались проживать на той территории где проходили службу. Дети боярские рода Труниных впервые упоминаются в десятнях по Мещере 1590 года.

ГАПО, Фонд 33, (Нижнеломовский уездный суд), опись 1, дело 253, листы 31-38. Выпись от 1680 года март, выданная по указу царя Федора Алексеевича писцом Семеном Аксютовым (Секиотовым) с подячим Михаилом Аксентьевым с своих песцовых и межевых книг жителям жителям села Никольское Нижнеломовского уезда, служившим в Московском Выборном полку генерала Агея Алексеевича Шепелева Степану Андреевичу Воробьву с товарищами всего 115 человек. ( Упоминается Дружина Трунин) на их земельную дачу. ГАПО, Фонд 33, опись 1, дело 423, листы 405- 419. Выпись из писцовых книг Марка Бурцова и подъячева Михаила Аксентьева 1675 -1678 гг. на Нижнеломовскую Пешую Слободу, где жили пешие казаки (они все перечисляются), а также на затинщиков и воротников. Листы 461 об.- 466, 1681 год. Выпись из книги воеводы стольника Андрея Никитича Самарина, перечисляются Нижнеломовские затинщики и воротники.

В книге П. И. Иванова «Систематическое обозрение поместных прав и обязанностей, в России существовавших, с историческим изложением всего до них относящегося», М.1836 г упоминается на стр.248. в части VIII – Ведомость общая дворянским фамилиям, имевших недвижимые имения с крестьянскими дворами в 1700 году, что из рода Труниных имеется – 3 человека владеющие имениями.
И в подтверждении этого приведу еще один источник. «Акты, относящиеся до юридического быта древней России». Н. Калачев. С-Петербург. 1857:
V.1696 октября 31.
От великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича, всея Великая и Малая и Белая Россия самодержца, в Касимов стольнику нашему и воеводе Ивану Анимфиевичу Булычеву. Били челом вам великому государю стольник ваш Иван Андреев сын Вельяминов-Зернов да Кузьма Афонасьевич сын Трунин: в прошлом де 204 году, поговоря они меж собой полюбовно, поменялись помесными своими зем-лями, Иван променял Кузьме Трунину из помесья своего в Нижегороцком уезде, в Пуроцкой волости, в починке Лебяжье пашни четверик в поле, а в дву потомуж, а Кузьма Трунин против того променял Ивану Вельяминову-Зернову из поместья своего в Шацком уезде, в Подлеском стану, в пустоше Крутой, на Крутом враге, что был большой дикой лес, пашни пятнадцать четьи в поле, в дву потомуж, сена по реке по Пяту пять копен, и с лесом, и со всеми угодьи, а за перехожие чети Кузьма Трунин взял у Ивана Вельяминова-Зернова денег тридцать рублев, а меняютца де они теми помесными землями пусто на пусто и переносными четми, да к той челобитной и к допросу Иван Вельяминов-Зернов сам, а вместо Кузьму(1) Трунина к челобитной и допросу Изот Мерлин, по его велению, руки приложили. А по книгам Шацкого уезду письма и меры Семена Глебова да дьяка Герасима Лаврова 153 и 156, а дописи и справки писцов Ивана Лодыженского да дьяка Микиты Насонова 166 и 169 годов и по даче 181 году в Кузмине поместье Трунина, что он меняет стольнику Ивану Андрееву сыну Вельяминову-Зернову, в Шацком узде, в Подлеском стану, в пустоши Крутой на меновной жеребей написано: пашни добрые земли пятнадцать четьи в поле, а в дву потомуж: а в Иванове поместье Андреева сына Вельяминова-Зернова, что он меняет Кузьме Трунину по даче 198 году в Нижегороцком уезде, в Пуроцкой волости, в починке Лебяжье, четверик в поле, а в дву потомуже. И мы великий государь указал по заручной челобитной и по допросу те их меновные земли меж ими росписать, и о том тебе нашего великого государя отказную грамоту и книги прислать к Москве в Помесной Приказ. – И как к тебя ся наша великого государя грамота придет, и тыб в Шацкой уезд, в Подлеской стан в Кузьмино поместе Афонасьего сына Трунина послать кого пригож, а велел его взять с собою тутошних и сторонних людей, старост и целовальников и крестьян, сколько человек пригож, да в том его поместье велел переписать места дворовые, и пашню, и сено, и лес, и всякие угодья, а переписав, да то его Кузмино поместье Трунина, а в нем пашни пятнадцать четьи в поле, а дву пото-муж, велел отказать столнику нашему Ивану Андрееву сыну Вельяминову-Зернову в поместье со всему угодьи, да что ему в том поместье откажет месте дворовых, и пашни, и сена, и лесу, и всяких угодей, и ты б то все велел ему написать в книги подлинно порознь, да те отказные книги за руками окольных людей и за откащиковою и ты, Иван, своею рукою, прислал к нам великому государю к Москве и велел подать в Помесном Приказе боярину нашему Петру Васильевичу Шереметеву с товарищи, а таковыже отказные книги, за руками тех же людей, кои на отказе будут, и за откащиковую и ты, Иван, за своею рукою, прислал к нам великому государю к Москве и велел подать в Помесном Приказе боярину нашему Петру Васильевичу Шереметеву с товарищи, а таковы же отказные книги, за руками тех же людей, кои на отказе будут, и за откащиковой и ты, Иван, за своею рукою, оставил в Касимове в съезжей избе, впредь для ведома и спору. Писан на Москве, лета 7205 году октября в 31 день. Подлинник писан столбцем, на четырех листках. На обороте, по склейкам, скрепа: Диак Алексей Волков; на четвертом листке, внизу: Писал Ивашка Лосев. На четвертом листке, на лицевой стороне, внизу, приписано: 31 ал. Пол-2 де. Взято. – На деле помета дьяка Дмитрея Ф…(2) Быв сложен пакетом и запечатан, имеет на обороте перваго листка надпись: В Касимов стольнику нашему и воеводе Ивану Акинфовичу Булычеву. Там же пометы: 7205 декабря в 13 день. – 31 ал. Пол.-2 де. (одним почерком) взято (другим почерком) – Вельяминова-Зернова-
* (1) Так подлиннике. (2) В подлиннике слово оторвано.

В монографии Черникова С.В. «Дворянские имения Центрально-Черноземного региона России в первой половине XVIII века». Рязань, 2003 Том 5. 348 с. УДК 9©14, ББК 63.3(2)463, Ч-492, ISBN 5-94473-004-8 рассматривается процесс крепостнической колонизации Центрального Черноземья в 1-й половине XVIII века, дается анализ эволюции дворянского поместно-вотчинного фонда на этой территории. Привлечение массовых источников статистического характера позволило автору подробно исследовать размещение, социально-чиновную и родовую структуру дворянских имений в регионе.
Алфавит дворянских родов, владевших имениями в Центрально-Черноземном регионе в 1700-1762 гг.
Для краткости уезды обозначены названиями уездных городов.

Трунины
1. Верхний Ломов - 1762 год , 1 имение – 40 душ мужского пола;
2. Кадом – 1762 год , 1 имение – 10 душ мужского пола;
3. Козлов(Мичуринск) – 1762 год , 2 имения – 20 душ мужского пола;
4. Тамбов – 1762 год , 1имение – 11 душ мужского пола;
5. Шацк – 1700 год, 1 имение – 23 душ мужского пола;
6. Шацк – 1762 год , 6 имений – 110 душ мужского пола.

По городку Верхнему Ломову удалось найти следующий документ. «Известия Тамбовской ученой архивной комиссии». Том 36 . 1761 г. стр.70.

3643. Наряд ведомостей о колодниках по корчемным делам:
1) о курении вина в не заклейменные кубы и казаны,
2) о продаже целовальниками в кабаках вина с примесью воды,
3) о не поставке на кружечный двор подрядного вина против выписи и отпуску (недоставало 180 ведер),
4) о подвозе на кружечный двор своего неуказанного вина для продажи,
5) о поимке бурмистром сельца Покровского неведомых людей с корчемным вином и отпуске их за взяток (35 руб.),
6) о безденежном отпуске с кружечного двора поверенным Верхнеломовскому воеводе Трунину 4-х ведер горячего вина и куфы (КУФА — нем. Kufe, мера жидкостей в Пруссии, равная 37 ведрам) пива и канцеляристу Маркову такого же количества вина и пива за содержание в Верхнеломовской канцелярии татарина под караулом, по челобитию на него поверенного.

В книге: С. Панчулидзева «Сборник биографий Кавалергардов. По случаю столетнего юбилея Кавалергардского её Величества Государыни Императрицы Марии Фёдоровны полка» Книга II.- Кавалергарды с 1762 по 1801 гг.//СПб, 1904 г. 345 стр. упоминается Захар Васильевич Трунин, капрал Лейб-гвардии Семеновского полка. Происходит из Тамбовских дворян, пожалован в Кавалергарды в 1797 г., после расформирования Кавалергард отпущен в отставку в свой дом в село Желудево Елатомского уезда Тамбовской губернии. Из приведенных выше источников видно, что ареол обитания рода Труниных на конец 18 века в основном еще занимает и сосредоточен на севере и в центральной части Тамбовской губернии.

Известные односельчане: Лунина-Риччи Екатерина Петровна (1787-1886) – певица, восхищавшая Наполеона I и Пушкина. Ее имение находилось в селе Желудево.
В Церкви села Жолудево (В окладной книге 1676 года значится уже селом «с церковью Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». Каменная церковь с такой же колокольней и 5-ю престолами построена и освящена в 1830 году. В состав прихода входили деревни: Авдотьинка, Ибердь и Хорошавка), Спасского уезда, Рязанской губернии, служил дьяконом - Панов Яков Федотович (1790—1858), дед - Николая Степановича Гумилева (15 апреля 1886, Кронштадт - август 1921, под Петро-градом, точное место неизвестно) - русского поэта Серебряного века, создателя школы акмеизма, переводчик, литературный критик, путешественник, офицер, георгиевский кавалер. Как же Пановы стали Гумилёвыми? Это тоже интересная история. Сын дьякона этой же церкви Федота Панова (1750-1826) Яков Панов влюбился без памяти в дочь священника Христовоздвиженской церкви Григория Прокопьевича Гумилёва (1745-1820) и Дарьи Родионовны Гумилёвой (1750-1825). Григорий Прокопьевич был единственным сыном священника Рязанской губернии Прокопия Гумилёва (р. 1720 - ?). У него у самого сыновей не было, а оставить приход он мог только продолжателю рода. И вот Григорий Гумилёв ставит условие отцу Якова: "Матрёну, дочь мою, отдам за твоего сына при одном условии: после венчания твой сын будет на нашей фамилии!" Отец сказал жениху условие, тот так любил девушку, что без колебаний согласился на все условия. Так дед поэта стал носить фамилию не Панова, а Гумилёва. Все они служили в Христовоздвиженской церкви села Желудево, там же были погребены и такую же участь готовили отцу поэта Степану Яковлевичу Гумилёву (28.07.1836-6.02.1910). Отец - Степан Яковлевич Гумилев (1836-1910) закончив медицинский факультет Московского университета в 1861 году, был назначен в город Кронштадт на должность военного врача. Мать - Гумилёва (Львова) Анна Ивановна (4 июня 1854 - 24 декабря 1922). Николай Степанович Гумилев неоднократно бывал в селе. В 1992 году Н.С. Гумилёв был реабилитирован.
Одним из богатейших помещиков села был Алексей Иванович Колемин – с. Желудево с 6 селениями насчитывало – 978 чел., которые ему принадлежали. («Извлечение из описаний помещичьих имений в 100 душь и свыше. Рязанская губерния». 1850 год).
В 1870 году в селе основана земская начальная школа. В 1880 году купцом Василием Прокофьевичем Лохиным в селе был учрежден крахмальный завод. В 1887 году завод производил 15000 пудов крахмала и имел оборот 10000 рублей. На заводе работало 38 рабочих. Спустя 2 года Лохин учреждает в Желудево паточный завод, производивший 8000 пудов патоки с оборотом 16000 рублей. На заводе работало 10 рабочих. В 1930 году сын Лохина, Алексей Васильевич, записанный как «крестьянин-единоличник», был арестован и осужден тройкой при ПП ОГПУ Московской области по статье 58-10 УК РСФСР. В 1929 году из хозяйств села Желудево и деревни Ибредь (всего - 346 хозяйств) организован колхоз «Самолет».

Источники

1. Н. М. Карамзин. «Рыцарь нашего времени». Вестник Европы. № 12. 1802. Ч. 3. С. 330
2. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений, 1837—1937, в 16 т. Том 9. Примечания к главе 8.
3. И.И. Дмитриев. « Последний год власти Герцога Бирона, повесть, взятая из старинного архива моего дедушки» М. 1833г. Часть № 1. Стр. 170, 178. Часть № 2. Стр. 129, 173.
4. Приправочные книги г. Рязани и Окологороднего стана по письму и мере Третьяка Григорьевича Вельяминова (1596/98 гг.).
5. Писцовые книги Рязанского края XVI в. т.1. вып. 1-3. Рязань, Русское слово, 1996-2002.
6. Ю.В. Готье «Десятни по Владимиру и Мещере 1590 и 1615 гг., М.,1910.
7. Тексты боярских списков доступны через Информационную полнотекстовую систему «Боярские списки XVIII века» / Под ред. А.В.Захарова. (Боярский список 1712 г. Л. 263 об., 371, 371 об.; 1713 г. Л. 307, 409, 409 об.). zaharov.csu.ru/bspisok.pl?action=fond_all
8. Черников С.В. «Дворянские имения Центрально-Черноземного региона России в первой половине XVIII века». Том 5. Рязань, 2003. 348 с. УДК 9©14, ББК 63.3(2)463, Ч-492, ISBN 5-94473-004-8
9. С. Панчулидзева «Сборник биографий Кавалергардов. По случаю столетнего юбилея Кавалергардского её Величества Государыни Императрицы Марии Фёдоровны полка» Книга II.- Кавалергарды с 1762 по 1801 гг.//СПб, 1904г. стр. 345.
10. П. И. Иванов «Систематическое обозрение поместных прав и обязанностей, в России существовавших, с историческим изложением всего до них относящегося», М.1836г. часть VIII. стр. 248.
11. Н. Калачев «Акты, относящиеся до юридического быта древней России». С-Петербург. 1857 г.
12. Л. Г. Дубинская «Поместное и вотчинное землевладение Мещерского края во второй половине 17 в. /Дворянство и крепостной строй России 16-17 вв., М., 1975.
13. А. Н. Зерцалов "О верстании новиков всех городов 7136 (1628 года)" ЧОИДР, М. 1895

[attachment=3

Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Последнее редактирование: 17 окт 2013 12:18 от Patriot.
Больше
22 дек 2012 16:00 #11646 от bgleo
Не нашел подходящей темы, поэтому решил разместить здесь материал, присланный Людмилой Бэван (как всегда интересный):


С уважением, Борис Леонтьев

Это сообщение содержит прикрепленные файлы.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Спасибо сказали: Patriot, Пётр, Светлана, Нечай, evstik
  • Калдаманец
  • Калдаманец аватар
22 фев 2013 16:12 - 22 фев 2013 16:14 #12363 от Калдаманец



Вложение taktvedbd.PDF не найдено

Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Это сообщение содержит прикрепленные файлы.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Последнее редактирование: 22 фев 2013 16:14 от Калдаманец.
Больше
25 фев 2013 14:20 - 25 фев 2013 14:22 #12421 от Андрей Машинский
В этом часто упоминается количество человект в разных отрядах. А нет ли поимённых списков? Интересует передвижение Машинских и Телятниковых и как они попали в крепость Николаевскую.
Последнее редактирование: 25 фев 2013 14:22 от Андрей Машинский. Причина: орфография
Больше
19 сен 2013 03:01 - 19 сен 2013 03:02 #16640 от Минусин
ИНСТРУКЦИЯ Петра 1
Сибирским воеводам как охранять города и остроги.

Это изображения скрыто для гостей.
Пожалуйста, зарегистрируйтесь или войдите, чтобы увидеть его.

Последнее редактирование: 19 сен 2013 03:02 от Минусин.
Спасибо сказали: mamin, Patriot, bgleo, Пётр, Светлана, Нечай
Больше
16 мая 2018 18:04 #40435 от Patriot
"Смета великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Русии царей, и царевичей, и бояр, и околь­ничих, и думных людей, и мурз больших, и стольников, и стряпчих, и дворян московских, и дьяков, и жильцов, и дворян выборных, и детой боярских дворовых к городовых, и иноземцев розных земель, и новокрещонов, и татар, и стрельцов, и казаков всех городов, и казанских, и астраханских, и всех понизовых, и сибирских городов князей, и мурз, и татар, и новокрещонов, и чуваши, и черемисы, я вотяков, к всяких служилых ладей нынешнего 159-го году,
Да в сибирских городах.
В Тобольску служилых людей. Голов: у конных казаков 1, у пеших казаков 1, у юртовских татар 1. Сотник стрелецкий 1. Атаманов казачьих 9. Городовых прикащиков 2. Литвы и черкас и немец и литовского списку казаков 131. Конных казаков 109. Новокрещенов 27. Стрельцов 78, Казаков пеших 368. Толмачей 3. Пушкарей 9. Часовной мастер 1, Съезжей избы и судовых тюремных сторожей 13. Юртовских жалованных служилых татар 250. Захребетных татар, которые гоняют ямскую гоньбу, 203. Всего в Тобольску служилых я всяких людей 1207.
На Верхотурье служилых людей. Детей боярских 9. Подьячих 7. С сотником 95 стрельцов. Толмач 1, Пушкарей 5. Сторожей 3. Гостина двора дворник 1, Воротник 1. Да Верхотурского уезду в слободах беломесных казаков 111. Всего на Верхотурье служилых и всяких людей 233 (234).
На Пелыме служилых людей. Детей боярских 4. Подьячих 2. Черкас 5. Стрельцов 47. Пушкарей 2. Толмач 1. Воротник 1. Вогульского двора дворник 1. Всего на Полыми 63.
В Туринском служилых людей. Детей боярских 2. Подьячих 4, Стрельцов 51. Пушкарей 5. Приказной избы сторож 1. (31) Воротник I. Всего в Туринском 64.
На Тюмени служилых людей. Голова стрелецкой 1. Голова у татар 1. Детей боярских 14. Подьячих 6. Прикащик пашенных крестьян 1. Сотников стрелецких 5. Атаманов казачьих (?). Литвы и черкас и немец 12. Казаков литовского списку конных 33. Новокрещенов 3. Казаков и стрельцов 208 конных. Казаков и стрельцов 492 пеших. Пушкарей и затинщиков 10. Толмачей 2. Съезжей избы и тюремных сторожей и воротников 7(?). Юртовских служилых татар 108. Всего на Тюмени служилых всяких людей 905.
На Таре служилых людей. Голова татарской1. Ротмистр литовской 1. Подьячих 2. Детей боярских 9. Сотник стрелецкой 1. Атаманов 2. Городовой прикащик 1. Литвы и черкас и немец и литовского списку конных казаков и Новокрещенов (?).
Казаков конных 141. Стрельцов 233. Казаков пеших 101. Пуш карей 10. Воротников 3. Гостина двора дворник 1. Юртовских служилых людей 44. Всего на Таре служилых всяких людей 73(?).
В Сургуте служилых людей. Голова стрелецкой и казачей 1. Атаманов казачьих 2. Подьячих 2. Литвы 4. Стрельцов и казаков пеших 176. Пушкарей 5. Толмач 1. Сторожей и воротников 4. Всего в Сургуте I93.
На Березове служилых людей. Детей боярских 6, Подьячих 2. Атаманов казачьих 2. Казаков 262. Пушкарей 2. Толмач 1. Сторожей и воротников 5. Всего на Березове служилых людей 281 (280)
В Мангазее служилых людей. 2 подьячих. Черкас 4. С сотником 89 стрельцов. Всего 96.

Томсково разряду,
В Томской служилых людей. Голова у пеших стрельцов 1. Детей боярских 42. Подьячих 4. Атаман 1. Конных казаков 261. Да пеших 410. Пушкарей и затинщиков 7. Толмачей 4. Сторожей и воротников 4. Юртовских служилых татар 80 . Всего в Томском служилых всяких людей 814.
В Енисейском служилых людей. Голова казачий 1. Детей боярских 9. Подьячих 2. Сотник стрелецкой 1.Атаманов 2. Казаков пеших 265. Толмачей 3. Сторожей 2. Воротник I.
Всего в Енисейском 286. (32)
В Кузнецком служилых людей. Детей боярских 2. Атаман 1.
Подьячих.2. Казаков конных 71 да пеших 93. Пушкарей 2. Сторожей 2. Воротник 1. Всего в Кузнецком 174.
В Нарымском служилых людей. Новокрещенов 4. Подьячих 2. Черкашенин 1. Немчин 1. Казаков пеших 34. Толмач 1. Пушкарей 2. Сторож 1. Воротник 1. Всего в Нарымском 47.
В Кецком остроге. 20 казаков пеших. 1 толмач,
В Красноярском служилых людей. Детей боярских 3. Атаманов 2. Иноземец 1. Подьячих 3. Казаков 100 да пеших казаков же и стрельцов и черкас 246. Пушкарей 6. Толмачей 2. Сторожей 2, Воротник 1. Всего в Красноярском 366,
Ha великой реке Лене в Якуцком остроге служилых людей. Детей боярских 5. Подьячих 2. Стрельцов и казаков пеших 405. Всего 412.
На ленском волоку служилых людей. 1 подьячих. С сотником 80 стрельцов. Обоего 82.
И всего в сибирских городах (5975).

Источник:
ЦГАДА. Ф.210 (Разрядный приказ), Столбцы Белгородского стола. Стлб. 327, Л.1-115. Подлинник.
rusmilhist.blogspot.ru/2012/12/7159-1651.html
Спасибо сказали: bgleo, svekolnik, Пётр, Куренев, Нечай, Larionov
Больше
29 март 2019 08:59 #42603 от Patriot
Н.А. Кузнецов Войсковые части, квартировавшие в Кузнецке в XVILXIX вв.
www.archivnvkz.ru/?p=322
Спасибо сказали: bgleo, Юрий, Пётр, Нечай
Больше
07 окт 2022 13:57 #47615 от elnik
Сомневалась, в какой теме разместить. Решила в этой.
Интересны критерии отбора казаков в Петровские времена. Думаю, примерно аналогичным был отбор позже строителей и поселенцев на линии
Орфографию, как всегда, старалась сохранить


А в прошлом 706 году по Указу Великого Государя и по приговору Князя Матвея Петровича Гагарина послана в Красноярск к воеводе Ивану Мусину Пушкину Великого Государя Грамота велено на Абакане реке построить острог а для того строения послать ис Красноярску в прибавку к томским к енисейским к кузнецким служилым людем ис конных и ис пеших казаков добрых и полных и оружейных и нестарых которыя были воинскому делу искусны и к Городовому делу заобычны 300 человек а как острог построен будет и в том остроге для збору ясашной казны и на житье до Указу оставить служилых людей 400 человек в том числе красноярских 300 человек а четвертое сто ис томских и енисейских из кузнецких служилых людей которые к Городовому строению и сидению и к службам заобычны а как то Городовое и острожное строение совершитца писать к Москве в Сибирский Приказ
Спасибо сказали: Patriot, bgleo, Кусков Евгений, Пётр, Светлана, Нечай, evstik, Полуденная, Lyubchinova